Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 2

— Считаешь, что мы должны иметь столько земли, сколько сможем сами обрабатывать?

— Да.

— А если у нас ни на что не хватит сил? Женщины уходит из мира уже на склоне лет и не способны обеспечивать себя.

Дуня оживилась и даже подпрыгнула из-за накопившихся мыслей. Она же всё обдумала!

— Бабуля!

— Хм! — нахмурила брови игуменья.

— Матушка! — спохватилась девочка. — Так всё же просто! Выращивать, собирать и сушить лекарственные травы. Потом составлять сборы от кашля, от мушек в глазах, от желудочных болей и прочего, подписывать, да продавать в городах в специальных монастырских лавках.

— Этим травницы занимаются.

— И пусть, — отмахнулась Дуня. — У вас будет общая с другими монастырями лавка! Даже не лавка, а торговый ряд. Ведь что получается? Люди пожили, многое повидали и, уйдя в монастырь, могут на склоне лет посвятить себя творчеству. У них нет необходимости готовить пищу, думать о ночлеге и держать в голове заботы родичей.

— Ты упускаешь общение с Богом, — наставительно заметила Анастасия.

— А это только поможет раскрытию таланта, — серьёзно ответила Дуня. В первые дни своего пребывания в монастыре ей жалко было времени, которое она стояла на заутрене или вечерне, а потом втянулась и уже не представляла себе, что приступит к важной работе без порядка в мыслях, а день завершит без подведения итогов.

Аграфена и Анастасия одновременно одобрительно кивнули, а Дуня излагала свои думки дальше:

— Может, кто-то займется резьбой по дереву, а другой покажет себя в обработке камня или выпечет дивный хлеб, засолит по-особенному рыбку, сварит крепкий клей, придумает пропитку дерева от огня, да мало ли чего редкого и необходимого можно делать сообща? Это же коллективная мысль, общие стремления к одной цели разных умов!

— Мечтательница, — улыбнулась Анастасия — и у Дуни немного отлегло: всё-таки она многое наболтала, чего не следовало бы.

— Всему началом было слово, — рассмеялась боярышня и с воодушевлением расписала преимущества сообщества перед частниками.

Она умудрилась походя выдать рецепт лёгкой травяной бумаги для упаковки лекарственных сборов. Причем обратила внимание, что надо сразу приучать людей к разным цветам бумаги для трав разного назначения. Так бумага из цветков одуванчика может подойти для хранения желудочных сборов, а зеленоватая из обычной травы — для сборов от простуды. Или бумага из камыша, сена, ивовых мохнатушек…

— Из всего можно сделать бумагу, если сырьё выварить несколько часов, потом истолочь в однородную массу, ввести немного крахмала или рыбьего клея и высушить на сетке.

— Коли всё так просто, так почему же её не делают повсеместно?

— Эта бумага не годится для письма, да и прочность у неё… хотя, если клей будет хороший или найти что-то другое, придающее пластичности, то вопрос насчет прочности будет снят. Я не знаю, но, может, качество бумаги улучшит капелька воска в составе или варка травы в щёлочи, а может, достаточно мощного пресса, — Дуня сморщила носик и помассировала ухо.

Она давно не надевала подаренные отцом сережки, а сегодня надела и вся извелась от забытой тяжести. Руки так и тянулись приподнять серьгу, покрутить её… и замочек там, точнее полное отсутствие замочка постоянно тревожило.

Мелькнула мысль, что надо было заказать тому кузнецу, что возился с изготовлением перьев для ручки, сделать простейший замочек у серег, но стало жалко времени и сил. Здесь это новаторство не оценят.

За перья для письма погладили по голове, сказали, что она умница-разумница и… всё. Серафима — хитрая подлиза, утащила свиток, побежала к настоятельнице, мол, вот чего дерзкая Дунька творит! А не знала, что игуменья благоволит ей не за таланты в росписи, а по-родственному. Сейчас эта старательная трудница возвращена в семью с наказом выходить замуж и рожать, не маяться дурью.

Ну, а перья… их делают потихоньку, дарят важным людям… пополняют монастырскую казну серебром. Правда, церкви не удалось получить право на единоличную продажу перьев. Князь подсуетился и решил, что ему лепо будет влезть в это дело, тем более дьяк Доронин твёрдо стоял, что это Дунькина придумка.

Дуняша отдернула руку от уха. Оно уже всё горело! Бог с ними… с перьями и бумагой. Тут мозги свернёшь, пока добьёшься хорошего качества листа, а упаковочную бумагу всякий сможет делать, и этот процесс не остановишь, коли людям понравится ввести в свой быт элементы упаковки. И набрав в грудь побольше воздуха, Дуня вдохновенно продолжила:

— Никому не приходит в голову паковать что-то в бумагу, а ведь это удобно. Только представьте, — она отскочила и размахнувшись, повела рукой, показывая на воображаемые полки в лавке, заставленные ровными разноцветными коробочками: — Это же не просто товар, это здоровье и знания!

— И всё же монастырь травами не прокормишь, как и резными поделками. Если бы было всё так сладко, то городские травницы в мехах ходили бы, а ремесленники в золото женок рядили.

— Согласна, но давайте в лекарственных садах поставим домики для пчёл. Надо перенимать опыт европейских коллег. У них бароны да графы с герцогами вырубают леса, лишая пчёл жилья, а монахи начали ставить на своих землях улья.

— Улья?

— Я читала наставления по обустройству пчёл! — воскликнула Аграфена. — Там даже картинки были, как плести домики.

Дуня подняла руку:

— Вношу сразу же улучшение! Нам плетеные домики не годятся, так как у нас зимы злее. Надо в некотором роде повторить дикое обиталище пчел. Домик должен быть деревянным и легким в обслуживании. А ещё для удобства маленьких королев сразу сделать рамочки для мёда. Их потом смотрителю за пчелами удобно вытаскивать будет через крышку.

Женщины улыбнулись, когда внучка обозвала насекомых королевами.

— Дуня, а ты откуда всё это знаешь?

— В княжеском тереме видела картинки, — легко соврала она.

— Значит, травяные сборы и мёд, — задумалась игуменья.

Она знала, что князь имеет неплохой доход с продажи трав в Европу, но внутренний рынок оставлен на откуп коробейникам, мелким лавочникам и ушлым женкам. Есть ли смысл конкурировать с ними?

— Можно делать мази от болей в спине, — добавила Аграфена.

— Ну и свечную мастерскую поставить. Ведь воска будет в достатке, — добавила Дуня.

— А Стеша у нас из семьи сбитенщика, — вспомнила Аграфена сироту чуть старше Дуни. — Она хвастала, что у её батюшки был самый вкусный сбитень.

— Вот! — обрадовалась боярышня. — Вот у вас уже есть рецепт сбитня по-монастырски!

— Настя, а ведь мы прокормим себя, — возбужденно воскликнула Аграфена, обращаясь к сестре. — Одна морока с землями и крестьянами! Сколько сил и времени на всё это уходит! Мы можем брать девочек на воспитание и учить их ремеслу, а они помогут нам трудом.

— А чем мы их кормить будем? Того, что дадут за их учебу, не хватит.

— А что если объединиться с другими монастырями и посылать в тёплые земли караваны для закупки зерна? А в северные земли посылать за рыбой и мясом. Овощи же можно выкупить у своих крестьян, — внесла предложение Дуня.

Но в этот раз родственницы не воодушевились. Опасно это — ехать далеко и рисковать деньгами.

— У нас начала работать мастерская по переписыванию книг, — напомнила Аграфена, но без энтузиазма, потому что книги останутся в монастыре или отправятся в подарок, а затраты на бумагу и краски приличные. Вряд ли кто-то из бояр станет постоянным заказчиком.

— А можно не только переписывать, но и своё писать! — тут же вставила девочка.

— Что? Своё? — удивились женщины.

— Ну, другие же пишут и учат, как вести хозяйство, как жить, а вы что, хуже? Разве мало в монастыре случается поучительных историй? Если вы думаете, что это неинтересно людям, то напрасно. Многие с удовольствием прочтут, как вы защищаетесь от врагов, как благоустраиваете территорию, какую пищу готовите для себя и для гостей. Это же всё опыт! Понимаете, жизненный опыт, который дети могут получить только от родителей, а тут вы поделитесь жизнью разных людей. Можно записать чьи-то воспоминания и пусть даже такие простые, как шалили в детстве, набирались ума-разума в юности и как потом сложилась жизнь, а в конце размышления, что хотелось бы изменить, да поздно.