Охота на лошадей - Френсис Дик - Страница 11

Острая боль разлуки постепенно притупилась, и я больше не чувствовал ее каждую минуту. Но после все более долгих интервалов боль возвращалась, и тогда я вспоминал Кэролайн, какой она была в начале нашего знакомства, и желание становилось почти невыносимым. Не составило бы труда найти других девушек: одну, чтобы поговорить, с другой поработать, с третьей лечь в постель. Но такой, чтобы обладала всеми качествами сразу, не находилось. Такой была Кэролайн. В последний год мое одиночество не рассеялось, а еще более мучило меня. Работа по самой своей природе отдаляла меня от людей. Дома меня никто не ждал, никто за меня не беспокоился, никто не разделял мои заботы. Бесполезность и пустота существования глубоко укоренились, и, казалось, ничто не ждет меня впереди, кроме этой пустоты, которую я и теперь уже находил невыносимой.

Клиент за большим столом встал, пожал руку консультанту и ушел. Секретарь пригласила мужчину, который был записан следующим. Я продолжал ждать. Без нетерпения. Привык ждать.

Утреннее обследование плоскодонки ничего не дало, кроме десятка полусмазанных отпечатков пальцев разных людей. Самые четкие отпечатки принадлежали Питеру. Платок с медведем Йоги теперь переходил из рук в руки: его изучали владельцы фабрик. Мы, почти не надеясь, ждали, что вдруг кто-нибудь вспомнит и скажет, где он был продан. В три часа дня британского летнего времени суперлайнер взлетел с аэродрома Хитроу и в три десять приземлился на аэродроме Кеннеди. Страховая компания «Жизненная поддержка» закрывалась в шесть, в моем распоряжении оставалось еще полчаса. В узких ущельях улиц жара поднялась еще на один градус, и теперь, по-моему, вода бы закипела в луже, если бы где-нибудь осталась невысохшая лужа. Так что спешить мне было некуда.

Подошла моя очередь сесть за большой стол. Высокий мужчина встал и протянул мне сухую вялую ладонь, сопроводив свой жест искренней улыбкой профессионала в страховом деле. Усадив меня в глубокое удобное кресло, он сел напротив и взял телеграмму, незаметно подсунутую ему секретарем. Полированная деревянная пластинка стояла посередине стола, и на ней аккуратными золотыми буквами сообщалась полезная информация: «Пол М. Зейссен».

– Мы получили телеграмму от мистера Теллера, – сказал он. Легкое, почти незаметное неодобрение в голосе.

Я кивнул, потому что сам послал ее.

– Расследователи нашей компании очень опытны. – Ему не понравился мой приезд, но он не хотел потерять такого клиента, как Теллер, поэтому старался быть вежливым.

Я решил сгладить его недовольство, больше по привычке, чем с какой-нибудь целью.

– О, конечно. Пожалуйста, воспринимайте меня просто как вспомогательную силу. Мистер Теллер уговорил меня поехать, потому что он, к несчастью, сломал ногу и пролежит в больнице несколько недель. Он поддался порыву и послал меня как друга... вроде как представлять его. Только посмотреть, не могу ли я что-нибудь сделать. Нет и малейшего намека на его недовольство вашей фирмой. – Я вежливо помолчал. – Если он кого и критикует, так это полицию.

Улыбка Пола М. Зейссена стала на сотую долю градуса теплее, но он не поднялся бы до столь высокого ранга в своей профессии, если бы не отметал половину сказанного как заведомую ложь. Мне это вполне подходило. Половина того, что я сказал, было правдой. Или, вернее, полуправдой.

– Мистер Теллер, разумеется, понимает, что мы сами заинтересованы в поисках лошади? – продолжал он.

– Разумеется, – согласился я. – Мистер Теллер также очень надеется на успех ваших поисков, потому что лошадь незаменима. Безусловно, он предпочел бы возвращение жеребца любой страховой премии.

– Полуторамиллионной премии, – благоговейно сказал Зейссен.

– Живой он стоит больше, – заметил я.

Чиновник впервые взглянул на меня с любопытством. Проглотив оскорбленную гордость за престиж фирмы, он понял, что они ничего не теряют, позволив мне подключиться к поискам.

– Дело Крисэйлиса поручено одному из наших лучших сотрудников, Уолту Пренселе, – объяснил Зейссен. – Он представит вам всю картину. Я послал ему распоряжение с копией телеграммы, так что он знает о вашем приезде. – Зейссен нажал кнопку на внутреннем телефоне. – Уолт? Мистер Хоукинс из Англии уже здесь. Могу ли я предложить ему сейчас подняться к вам?

Вежливый вопрос, как это часто бывает в американском деловом мире, был равносилен приказу. Естественно, ответ оказался утвердительным. Зейссен снова нажал кнопку и встал.

– Кабинет Уолта этажом выше, номер сорок семь. Любой покажет вам. Вы хотите подняться к нему прямо сейчас?

Именно этого я и хотел.

В кабинете номер сорок семь, как мне казалось, меня должны были встретить в штыки, хотя и подчеркнуто любезно, как этажом ниже. Но я ошибся, потому что Уолт хорошо поработал над этим делом, в чем я сначала не был уверен. Он приветствовал меня с деловой небрежностью, пожал руку и указал на соседний стул, потом сел сам, и все это за пять секунд, без сучка без задоринки. Он был примерно моего возраста, но чуть меньше ростом и гораздо толще. Сильные квадратные ладони с ногтями, так коротко остриженными, что, казалось, подушечки пальцев нависают над ними. Его предки явно жили в Центральной Европе, об этом свидетельствовали высокие скулы и строение головы, увенчанной густыми, вьющимися, русыми с проседью волосами. В глубоко посаженных карих глазах, как и у его шефа, навсегда застыло выражение недоверия ко всему на свете. Но Уолту почти не удавалось его скрыть.

– Итак, Джин, – в голосе ни враждебности, ни особого дружелюбия, – вы проделали долгий путь.

– Идея Дэйва Теллера, Уолт, – равнодушно ответил я.

– Искать лошадей... Вы специалист в этом деле? – Тон формальный, равнодушный.

– Практически нет. А вы?

– Если вы хотите сказать, – его ноздри раздулись, – что это именно я не нашел тех двух жеребцов, пропавших раньше, то это был не я.

Я улыбнулся, но в ответ улыбки не получил.

– Три года назад «Жизненная поддержка» заплатила за Оликса один миллион шестьсот сорок три тысячи семьсот двадцать девять долларов. Цент в цент. Первая из пропавших лошадей, Шоумен, была застрахована в другой компании.

– Лошади просто убежали? – поинтересовался я. – Или их увели?

Он потер большим пальцем левой руки коротко остриженные ногти на правой руке. Тогда я увидел этот жест впервые, но потом наблюдал его сотни раз.

– Теперь, после того как вы приехали, – увели. Раньше я не был в этом уверен.

– Официально я в отпуске, – запротестовал я. – И приехал только потому, что Теллер попросил меня. Не следует придавать этому большое значение.

Он окинул меня ироническим взглядом.

– Я проверил вас. – Он посмотрел на копию телеграммы, лежавшую на столе. – Мне хотелось знать, что за английский надоеда решил сунуть нос в чужие дела.

Я промолчал, а он причмокнул губами, выразив этим одновременно понимание, оценку и смирение.

– Тайный агент, – продолжал он. – Как Теллер нашел вас?

– Как вы раскрыли меня? – вместо ответа спросил я.

– Я упомянул ваше имя в двух местах, – самодовольно проговорил Уолт, – в ФБР и ЦРУ, и получил позитивную реакцию в обоих. Несколько знакомых ребят дополнили информацию. Вы что-то вроде главной преграды на пути к внедрению шпионов в некоторые британские правительственные институты, такие, как биологические исследовательские лаборатории. И вы несколько раз предупреждали по этому поводу наших людей в Форт-Детрике. Они мне сказали, что противная сторона пыталась помешать вам, и пару раз довольно грубо. – Он вздохнул. – Так что наши ребята дали на вас «добро». И еще какое.

– А вы тоже даете «добро»?

– Они сказали, что вы любите действовать за сценой.

– На сцене можете играть вы.

– Лишь бы я не выглядел плохо перед «Жизненной поддержкой».

Мой решительный кивок удовлетворил его. Если мы найдем лошадь, пусть руку пожимают ему.

– Ладно, обо мне поговорили, теперь перейдем к Крисэйлису. Расскажите, как он пропал? – попросил я.