Рассказы - Агнон Шмуэль Иосеф - Страница 5

А как вознесся Дом учения во всей своей красе, закатился в город один посланец из Земли Израиля, что ездит из города в город, проповедует и на нужды бедняков в Святой Земле деньги собирает. Затащил он свои пожитки в мидраш, покрутился туда-сюда, но так как все утруждены наукой были, то никто ему руки не подал, и "добро пожаловать" не сказал, и не спросили его, откуда он и куда, и есть ли ему где остановиться, и у какого богача он на постое, и стол пред ним не накрыли, и стакан чаю не поднесли. Вынул вестник из котомки две-три маслинки и ломтик хлеба с маслинку, мало ел, много вздыхал, отпил воды из ведра, взял посох и пошел к раввину за разрешением сказать проповедь в мидраше в субботний вечер. Ответил ему раввин: град сей до краев полон Торы, и все сыны его ведают Господа, зайдет проповедник в город – мигом задавят его своим знанием Священного Писания и рта открыть не дадут, пока не сойдет он с амвона с обидой в сердце и со стыдом на лице. Но не обратил вестник внимания на слова раввина и ответил ему словами Писания: "Ради Сиона не умолкну и ради Иерусалима не успокоюсь" (Исайя 62:1), вернулся в мидраш, написал там афишки такие: "Мудрый муж пришел к вам из Святого Града Иерусалима, сахарно проповедует, и сладко послушать его и т. д.", а затем пошел на рынок и завернул к пекарю, купил у него полную миску забродившего теста, покрутился по городу и расклеил тестом афишки. Пришла суббота, пришел весь город его послушать. Взошел он на амвон, закутался в молитвенное покрывало и стал у ковчега со святыми свитками и повел проповедь во славу Земли Израиля и о чудных свойствах ее и о прелести Иерусалима, да отстроится он и возведется. Так плел он кружева изящных рассуждении о благе жизни в Святой Земле, и не громыхая, а кротко и покойно, и всеми пряностями Торы речь свою сдобрил, как учит нас Писание: когда послал Иаков Иегуду и его братьев в Египет пред лик грозного министра фараонова, сказал он им: "Возьмите с собой плодов земли сей и отнесите в дар тому человеку несколько бальзама и несколько меду, стираксы и ладану, фисташков и миндальных орехов" (Бытие 43:11). Намекает этим Тора, что коль соберется человек говорить о Земле Израиля, не начинал чтоб сразу высокими словесами, а чтоб шел постепенно, со ступеньки на ступеньку, пока не доберется до главного, как и праотец Иаков, мир праху его, что сказал потом: "Возьмите вдвойне серебра в руки ваши" (Бытие 43:12).

Проповедует он и слышит голос из толпы. Повернул посланец лицо на голос и слышит, подлавливают его суемудрым вопросом: так, мол, и так. Ответил: так, мол, и так. Поднялся суемудр и возразил: не так, мол, а этак. Привел ему посланец доказательство из Талмуда: так и так. Ответили ему: ты и на игольное ушко не углубился в смысл этого, а по сути – так, мол, и этак. И противоречили его доводам, и опровергли его выводы, пока не потемнело его лицо, как дно сковороды. И так задавили его в споре знанием Закона и словесными уловками, и какое бы он объяснение ни дал – десятью подковырками подловят, ответил на десять подковырок – сразу найдут новые зацепки. Запутали его мысль, и доводы его иссякли. Но сам воздух Земли Израиля прибавляет человеку ума. Что же он сделал? Оставил Писание, перешел к Сказаниям. Но и здесь не оставили ему места укрыться. Увидел он, что одолели его суемудры, смолк, приложился устами к завесе ковчега, уткнулся в щит Давидов, вышитый на завесе, пока не заблестело на ней золотое шитье от слез, снял с себя покрывало и сошел с амвона в стыде лица. И даже положенной после проповеди молитвы тут не сказали, а прямо вознесли пополуденную молитву. Ушел посланец в дальний угол и стал за печкой, заливаясь слезами. А покуда стоял он так, собрались мальцы, которым лет мало, а ума и того меньше, и стали приставать к нему, как мальцы к пророку Елисею. И не только они, но и всякая шушера, дрань перекатная, что с самого начала завидовала посланцу, принялась его допекать, мол, поглядите на этого, обнаглел и взялся нашим великанам духа проповеди читать. Не то место и не тот город ты выбрал, друг любезный. А сейчас валяй, поведай сластенам Земли Израильской, что и в рассеянии де мед с молоком течет. Слушал посланец хулу и не отвечал – только слезы глотал. Потрепал его служка по плечу и сказал: по обычаю Земли Израиля, говорят, учением Торы от обязанности есть три раза в субботу[57] не отделаешься, иди, покушай со мной. Побрел посланец за служкой и поел хлеба со слезой. Чудо великое приключилось там – свечерел день и не увидел обиды людской.

Миновала суббота, а на дорогу ни гроша нет, потому что все деньги, что собрал посланец, отдал он старейшине Святой Земли на нужды бедняков ее и положился на Израиль, что они – милостивцы, сыны милостивцев, – не сожмут, не дай Бог, руки и не завяжут кошель.

И как окончилась утренняя молитва, подошел он к тому и другому и завел с ними разговор о силе и пользе подаяния на Землю Израиля. И каждый находит изъян в речи посланца и лезть в свой карман не спешит. А какой ответ дал ему общинный казначей, этому посланцу, когда попросил у него подаяния на Землю Израиля? Указал он ему на здание мидраша и молвил: сказал пророк: "Будем платить устами нашими вместо тельцов" (Осия 14:3); а еще – Храм отстроенный паче Храма низвергнутого, а также сказано в Торе: "Любит Господь врата Сиона превыше всех чертогов Иакова", а понимать надо, по слову мудрецов наших блаженной памяти: "Любит Господь врата, осиянные Торой", ибо со дня разрушения Храма не осталось у Господа на этом свете ничего, кроме сияния Торы.

Увидел вестник, что не обращают на него внимания, взял посох и котомку, подошел к ковчегу со святыми свитками Торы, сунул голову меж ними и закричал со всей горечью сердца: Всевышний Владыка, ведомо Тебе, что не почестей ради старался я и не чтобы род свой прославить, но во имя бедняков народа Твоего, народа Израиля, что сидят перед Тобой в Земле Твоей святой и хиреют с голоду; как крутило меня и мотало – и вал морской грозил потопить, и разбойники погубить норовили, но ни разу я Тебе не сказал, зачем, мол. Ты меня допекаешь, а сейчас пришел я к сынам Твоим, знатокам Твоей святой Торы, и гляди, что со мной приключилось. И тотчас закрыл он ковчег, и приложился устами к завесе ковчега, и пошел к двери, и поцеловал мезузу на косяке, и запел чудным голосом стих из речений мудрецов наших блаженной памяти: "Любит Господь врата, осиянные Торой, суждено всем домам молитвы и учения, что на чужбине, утвердиться в Земле Израиля". И в этот миг все почувствовали, как дрогнула земля под ногами, и бросились бежать, спасая души свои, и остановились вдали, и увидели, как стены мидраша клонятся к востоку, как человек, что пускается в путь. И посланец идет перед мидрашом и распевает на грустный лад: "Любит Господь врата, осиянные Торой, суждено всем домам учения и молитвы, что на чужбине, утвердиться в Земле Израиля". И так он распевает и идет, и пошел за ним следом и сам мидраш со всеми книгами, и столами, и скамьями, и идет себе вестник неспешно, а за ним следует мидраш. И так они шли, пока не дошли до речки, а как дошли до речки, исчез посланец и мидраш сгинул, а место, где стоял раньше мидраш, осталось пусто и голо в лучах пополуденного солнца. И как увидели это горожане, так возрыдали они страшным плачем, и в пробуждении душевном раскаялись, и прияли обет на себя, и на семя свое, и на семя семени своего до пришествия Избавителя – да придет Он вскорости в дни жизни нашей – соблюдать тяжкий пост в этот день из года в год, и в этот день поста возносят одни покаянные и горестные песнопения и читают и учат порядок приношения жертв во Храме и главу об обрядной чистоте, ибо пробуждают они душу, чтоб сильнее прикипала к городам страны нашей и к граду Господа Бога нашего.

И еще дают побольше на бедняков Святой Земли и идут к речке просить у того посланца прощения, что не воздали ему должного почета, и продолжают пост до особой полуночной молитвы. А после полуночной молитвы едят малую трапезу, чтоб, не дай Бог, не вышла встрепенувшаяся душа из тела от горя и покаяния, и так есть у них и молитва, и раскаяние, и подаяние, то есть голос, пост и казна.