Моя Заноза. Никому не отдам! - Николаева Ольга - Страница 6

– У тебя же такие ножки! Умопомрачительные! Зачем ты их спрятала, малышка?

Ничего не стесняясь, он потрогал мою лодыжку. Зацепился за браслет с камушком…

– Помнится, ты их называл спичками… – Моя бровь презрительно дернулась. Ножки он увидел, твою мать! Разглядел внезапно! – И все грозил, что они переломаются!

– Я? Спичками? – Матвей почти натурально изобразил удивление, подскочил на ноги… И как будто случайно обхватил мои бедра. Прошелся по ним, обнял за талию…

Теперь между нами не осталось воздуха – ни миллиметра. Моя грудь уперлась в его налитые мускулы, которые сейчас перекатывались, поигрывая… И дышать стало сложно. Душно. Жарко…

Мэтт жадно рассматривал мои губы, облизывался… Его пальцы плотно обхватили мою талию, оглаживали ребра, все выше подбираясь к груди. Еще чуть-чуть – и он бы уже схватил ее, но замер в каких-то долях миллиметра.

Дразнил? Издевался?

Или боялся получить по морде?!

– Ты. Спичками. И еще обзывал меня палкой, шваброй, плоскодонкой!

По морде ему, все же, вмазала.

От души.

От пощечины у Матвея дернулась голова.

– Ого. Вот это рука у тебя…

Он поймал меня за ладонь и принялся ее внимательно разглядывать, как будто сомневаясь в чем-то…

Блин.

Я что-то слишком разошлась! И совсем забыла, что нужно все время быть в образе! Я же тупая, бестолковая красотка, не умею ни думать, ни помнить, ни предъявлять претензии кому-то!

Только охать, вздыхать и заглядывать в рот мажорам.

А я взяла, и влепила ему пощечину!

– Ой, прости, прости! Я такая нервная что-то стала… Ты же понимаешь, Мэтт? Все постоянно хотят меня потрогать, полапать, намекают на всякие неприличные вещи! Знаешь, милый, как это неприятно? Как будто я – какая-то вещь, а не девушка!

И осторожно, очень нежно погладила его по щеке. Ойкнула, уколовшись о жесткую щетину.

А он поплыл, как маленький. Как миленький: заулыбался довольно, растаял. Поймал мои пальцы губами, прихватил кончики…

– Я никому не позволю тебя лапать, слышишь, маленькая?! Никому! Пускай только посмеют приблизиться! – Он прошептал так взволнованно, что даже захотелось поверить.

– Забавно… А Семен…

– Что Семен?! Что он тебе сделал?! – Ого, как его подбросило только от одного имени брата! Даже стало больно щеке.

– А ты чего так завелся, Мэтт? – Ого, как его зацепило! Как занервничал. А когда-то кричали оба, что у них дружба до гроба, и их невозможно ни поссорить, ни разлучить!

– Что тебе сделал Сэм? Почему ты про него заговорила?!

– Мы живем в его доме. А что?

– Он тебя трогал, Стася? Он прикасался к тебе?

Ох, как хотелось признаться во всем… Ох, как хотелось довести до чертиков… Чтобы сразу раскрыл все карты, заорал от злости!

Что бы, интересно, сказал Мэтт, если бы узнал, как мы тут недавно обнимались, кувыркались и все такое?

– Семен не поверил, что я большая. И ты…

– Что «я»? – Он себя сдерживал как мог, но жилка на щеке дергалась. Я с интересом погладила это место: очень любопытно было, каково это – нервная дрожь на лице у Мэтта?

– Ты тоже меня маленькой назвал. А что?

– Не сравнивай нас никогда! Слышишь меня?! Мы – разные, Стася! Абсолютно разные! И между нами – ничего общего!

– Да?

Прильнула к его груди всем телом. Немного подышала в ухо…

Боже. Как это здорово, оказывается, ощущать власть над человеком… И видеть, как он замирает – от пары легких, нежных прикосновений!

Неужели Мэтт такой чувствительный и ранимый? И умеет вот так реагировать на женщин?

– Стася…– Прохрипел-прошептал еле слышно, потянулся к моим губам… Едва увернуться успела…– Хочу тебя. Сильно.

Пришлось отпрянуть – так же резко, как и прижималась. Притворилась, что подвернулась нога… Повисла на плечах Матвея, словно иначе не могла удержаться…

– Что ты говоришь, я не поняла?

– Я говорю, что никого не подпущу к моей девочке! Никого и никогда!

– А твоя девочка – это кто? – Моя нога установилась, как положено. И не шаталась даже. И руки с плеч Матвея сняла – от греха подальше.

– Стась, ты что? Ничего совсем не понимаешь?! – Кривая растерянная улыбка – очень дорогое удовольствие. Никогда его таким не видела. Никогда! Только издевку и агрессию, и всякие разные обзывательства.

– Ты же, помнится, обещал, что никогда ни с кем себя не свяжешь, Мэттью? – Пощекотала пальцем ямочку под его ключицами, так интересно выглядывающую из-под выреза футболки…

Какой же это кайф: наблюдать, как он вздрагивает от таких невинных касаний…

– Все меняется, Стася. И я – меняюсь.

Вот это да, блин! Вот это да!

Он меня решил назвать своей девочкой?

– Пойдем гулять. Сначала покажи, что умеешь ходить на свидания!

Метнулась к двери, чтобы не успел поймать. Выскочила в коридор и понеслась вперед, не оглядываясь.

– Ах, вот ты какая?! Решила со мной поиграть? Отлично, держись, Стаська!

Рванул за мной, забыв даже дверь за собой прихлопнуть.

Я бежала так быстро, как могла… Но Мэтт – сильнее, выше, быстрее…

Поймал меня за талию, крутанул вокруг оси, поднял на руках, покружил… Смеялся счастливо и задорно… Почти поверила, что этот смех – настоящий…

– Все, попалась, девочка моя! Попалась, Стасенька! – Припал к моему рту, начал пить дыхание, словно воду. Пить меня. А я не могла сопротивляться этому напору…

– И что это происходит, не расскажете? – Твою же… Семен! Только его тут и не хватало!

Глава 5

Какого лешего?!

Правая рука вцепилась в левую: слишком уж та зачесалась.

От желания врезать.

От дичайшего нетерпения: видеть, как рожа Матвея плющится под кулаками!

– Ой, Сёмочка? Ты что здесь делаешь?!

Невинная вся такая.

Мило улыбается, прижимаясь спиной к Мэтту.

– Что ты здесь делаешь, Стася?! И почему – с ним?! – Дернул ее за руку, на себя… Безуспешно: эта коза вцепилась в друга, так сильно, что не отодрать!

– Ты же Лилю пошел укладывать? – Стоит, вся дрожит, и трясется, как лист осиновый… Но держится за Матвея крепко. Будто он – последняя надежда и опора. Или это любовь у них такая вспыхнула, с новой силой?!

– Лилю? – И этот, бляха, друг еще называется… Ухмыляется с такой откровенной издевкой… – А зачем ты девушку одну оставил? Такие, как она, долго скучать не могут…

– Тебе какая разница? Какого хрена ты здесь забыл?! – Стасю – в сторону. Кулаки – на футболке Матвея. И какая-то неведомая сила еще удерживает, не позволяет сразу дать ему по зубам!

– Пригласил девушку на свидание. Мы шли с ней гулять по берегу и провожать закат… А что такого?

И – аккуратно так, палец за пальцем, снимает мои руки с себя. И все так же глумливо ухмыляется…

– Я сказал тебе – держаться подальше от Стаси? Сказал?! Ты меня слышал, Мэтт?!

Как только представлю, что он… Что он ее трогает. Целует… Касается там, где так недавно были мои руки и губы… Убивать хочу. Насмерть! Чтобы мучился и страдал! А она чтобы видела, чтобы знала: никому не позволено к ней приближаться. Никому, никогда! Нет!

– А кто тебе позволил запрещать, Сэм? – Синхронно дергаем головами – и я, и Мэтт… В ту сторону, откуда раздается нежный голосок…

И мягкая улыбка Стаси… Такая легкая, непринужденная…

– Я уже взрослая девочка, мне давно стукнуло восемнадцать… Может быть, я могу сама решить, с кем ходить на свидание?

Изящный розовый ноготок, ухоженный такой, гладкий… Мягко трогает мое плечо. Превращает мышцы в кашу. По всему телу льется тепло и радость… Кайфую от этого, как последний идиот.

Стася ловит момент и заставляет меня снять руки с Мэтта. Держит меня за азпястья, смотрит прямо в глаза… Снова тону в них. Теряюсь.

Нельзя так смотреть на меня и ничего не чувствовать! Нельзя! Она тоже сходит с ума! Я это вижу, знаю!

– Ты моя сестра! И я за тебя отвечаю!

Ляпаю первую чушь, которая лезет в голову. Что-то же надо говорить? Как-то убедить ее, что мы должны прогнать Матвея и никогда к нему не подходить больше?