Слово и дело (СИ) - Черемис Игорь - Страница 34

— Кхм… — у меня поперек горла встал нехилых размеров комок. — Хотите сказать, что мы перестарались?

Он рассмеялся.

— Перестарались? Ну можно и так сказать. Но главное — русская песня и на русском языке. Здесь это не приветствуется. На смотре в Москве Украинскую ССР должна представлять украинская песня.

— Но это же… это же самый натуральный национализм! — моему возмущению не было предела.

— Нет, это национальная политика советского государства, — жестко осадил меня Семичастный. — Могу тебя уверить, что в Москве тоже ожидают, что коллектив из Украинской ССР будет петь на украинском языке, а коллектив из Грузинской ССР — на грузинском.

— В рекомендациях этого нет, я их прочитал!

— Не всё можно записать на бумагу, — он чуть успокоился. — У тебя какие-то трения с Трофимом?

— Почему вы так решили?

— Ситуация выглядит так, словно он хочет сделать тебя крайним за провал на смотре в Киеве. Это же скандал, который наверняка дойдет до уровня республиканского ЦК, и выводы будут сделаны крайне жесткие. Трофиму всё равно, он уже всё, что можно, пересидел, его даже под шумок могут и в Киев перевести, он давно этого ждёт. А вот тебе прилетит по полной программе, и не посмотрят, что формально ты подчиняешься начальнику московского управления, а здесь — всего лишь исполняешь обязанности. Что тебе обещали за эту командировку?

— Майора… — пробурчал я.

— Майора, — он хмыкнул. — Если после кляузы из ЦК КПУ в Комитете останешься — считай, в рубашке родился. Думаю, до крайних мер не дойдет, но бить будут сильно. У них ко всему украинскому очень трепетное отношение. Ладно, Виктор, пойдем к машине. Выводы-то сделал?

А куда бы я делся?

— Сделал… Владимир Ефимович! — он резко обернулся. — Могу я попросить у вас содействия? Мне нужно в Лепель съездить, покопаться в их архивах… это по одному убийству здесь, в Ромнах. Но нужно, чтобы там не мешали…

— Лепель? Где это?

— Витебская область.

— А, Белоруссия… я позвоню Машерову, думаю, этого хватит.

* * *

Наверное, я должен был быть раздавлен коварством полковника Чепака, и будь на моём месте настоящий Виктор Орехов, он мог бы совершить несколько необратимых поступков. Но я прожил в этом времени больше двух месяцев, кое-что понял — особенно об игре, в которую тут играет всё КГБ без исключения, — и хотя перспективы передо мной открывались не слишком радостные, я был готов их парировать. Возможно, без Семичастного я бы с головой ухнул в ту яму, которую мне готовил наш диверсант, но теперь я был предупрежден, а, значит, вооружен.

Правда, я всё равно чувствовал себя зеленым первогодком, которого старый и умудренный опытом лис в лице Чепака просчитал и смог обвести вокруг пальца. Наверное, я бы рано или поздно и сам разобрался в ситуации, вот только, боюсь, это случилось бы, скорее, слишком поздно, чтобы можно было отползти с минимальными потерями. Ну и да — кляуза из ЦК КПУ имела бы и в Москве вес, которому ничего не смог бы противопоставить даже Андропов, если бы ему пришла в голову блажь вступиться за какого-то капитана из московского управления.

Возможно, подобные ловушки поджидали меня и в других поручениях Чепака, но там события развивались относительно неспешно, и я мог спокойно на них реагировать. Впрочем, я пообещал себе, что завтра начну правильно вести работу со следственным отделом — нечего полагаться только на слова его начальника, который заинтересован в том, чтобы скрыть от меня все проблемы. В конце концов, агентов-информаторов я заводить умел, и даже был в своем праве, поскольку после подставы с художественной самодеятельностью мог расценивать всё управление КГБ по Сумской области такой же вражеской территорией, какой была, например, диссидентская среда.

Я добрался до управления пешком, отказавшись от предложения Семичастного ещё разок покататься на его машине. Может, и зря. Это могло слегка притормозить желание полковника проучить заезжего «москаля» — ведь неизвестно, о чем он договорился с достаточно высокопоставленной фигурой украинской власти. Но минусов в этом было больше — Чепак мог затаиться и ударить в самый неподходящий момент. А увидев меня, скромно идущим обратно, он, скорее всего, расслабится и продолжит гнуть прежнюю линию.

— А, Виктор, вернулся!

Полковник изображал, что только что вышел из своего кабинета по каким-то важным делам, но решил задержаться, случайно увидев меня. Я бы мог в это поверить — но с большей долей вероятности Чепак всё это время смотрел в окно, чтобы не пропустить моего возвращения. Ну или заставил делать это своего помощника.

— Да мы недалеко были, — я улыбнулся. — Товарищ Семичастный попросил ему парк показать. Говорит — сколько раз был в Сумах, а до парка ни разу не добрался. Жаль, что колесо обозрения ещё не достроили, с высоты город совсем иначе смотрится.

Остов этого колеса мы с Семичастным видели — его заложили год назад и обещали закончить этим летом, но я был уверен — обманут.

— Да, жалко, — Чепак покивал головой и спросил обеспокоенно: — Про ваш номер он ничего не говорил больше?

Я даже посочувствовал полковнику — ему жутко хотелось узнать, о чем мы полчаса говорили с бывшим председателем всесоюзного КГБ, но он вынужден был задавать наводящие вопросы.

— Похвалил ещё раз — и всё, — я безразлично пожал плечами. — Он в основном про Москву спрашивал, полковника Денисова хорошо помнит и некоторых оперативников старых.

Самый безопасный для меня вариант ответа — Семичастного вполне могло пробить на ностальгию по старым добрым временам. Я понятия не имел, знаком он с Денисовым и с личным составом московского главка, но точно знал, что Чепак не будет спрашивать Семичастного про содержание нашего разговора, а если и спросит — тот лишь удивится и пошлет полковника подальше. Это мне не по чину было такое посылание непосредственного начальства.

— А, вот оно что, а я уж грешным делом подумал, что он тебя в Киев взялся переманивать, — оскалился Чепак.

— Ну что вы, Трофим Павлович, какой Киев? — притворно удивился я. — Я бы на такое предложение и не согласился бы.

Особенно после того, как услышал откровения Семичастного.

— А зря, Виктор, очень зря! — наставительно произнес Чепак. — Что ж, не буду тебя задерживать, ты, наверное, торопишься? Когда в командировку свою собираешься?

Я задумался.

— Через недельку, наверное. Сможете выделить мне машину? Иначе придется чуть ли не через Москву ехать, а это дня три только в один конец, — я старался говорить как можно жалобнее.

— Машину? — удивился он. — Разумно, разумно… думаю, можно. Только водителя не дам, у нас и так некомплект.

— Водителя и не прошу, Трофим Павлович, я и сам водить умею, невелика наука…