На полголовы впереди - Френсис Дик - Страница 40

– И о чем они говорили? – спросил я. – На какие темы?

– О чем и следовало ожидать. О погоде, о нашем путешествии, о красоте пейзажей. Еще интересуются, в котором часу мы прибудем в Садбери, а? Или в Тандер-Бей, или в Виннипег, или еще куда-нибудь.

– А никто не спрашивал о чем-нибудь еще? Не было каких-нибудь неожиданных вопросов, которые бы вас удивили?

– Меня ничем не удивишь, сынок. – Он весь излучал иронию и добродушие. – А о чем, по-вашему, они могли спросить?

Я неуверенно пожал плечами:

– Не произошло ли перед Тандер-Беем что-нибудь такое, чего не должно было произойти?

– А вагон Лорриморов?

– Нет, кроме этого.

– Вы считаете, что-то произошло?

– Что-то произошло, а что, я не знаю, и это как раз то, что я должен предотвратить – для этого я здесь и нахожусь.

Подумав, он сказал:

– А когда это выйдет наружу, вы узнаете, а?

– Возможно.

– Например, если кто-то подмешал что-нибудь в еду, а? Рано или поздно все свалятся больные.

– Джордж!

Я был ошеломлен. Он усмехнулся:

– Как-то, много лет назад, у нас был один официант, который как раз это и сделал. У него был зуб на весь мир. Он подмешал несколько пригоршней растолченных слабительных таблеток в шоколад, которым посыпали мороженое, и смотрел, как пассажиры его едят, а потом у всех начался понос. Ужасные боли в животе. Одну женщину пришлось отвезти в больницу. Она съела две порции.

Ничего себе история, а?

– Вы меня до смерти перепугали, – сказал я. – Где держат корм для лошадей?

Он вздрогнул, и вечная усмешка исчезла с его лица.

– Так вы этого боитесь? Как бы что-нибудь не случилось с лошадьми?

– Не исключено.

– Весь корм в вагоне для лошадей, – сказал он. – Есть еще на всякий случай несколько лишних мешков этих брикетов, которыми кормят большинство лошадей, – они в багажном. Некоторым дают особые корма, которые доставили вместе с ними, – это тренеры прислали. У одного конюха был целый комплект упаковок с ярлыками: "Воскресенье, вечер", "Понедельник, утро" и так далее.

Он мне показывал.

– Для какой это лошади?

– Хм... По-моему, для той, что принадлежит этой миссис Даффодил Квентин. Конюх сказал, что одна из ее лошадей недавно издохла, кажется, от коликов, потому что поела чего-то не того, и тренер не хочет, чтобы это повторилось, и потому составил корм сам.

– Вы гений, Джордж.

Он снова, как обычно, рассмеялся.

– И еще не забудьте про бак с водой, а? Там можно поднять крышку где плавает дощечка, помните? Можно отравить всех лошадей одним махом, если всыпать туда кружку чего-нибудь нехорошего, верно?

Глава 11

Лесли Браун твердо стояла на своем – ни к корму, ни к воде никто притронуться не мог.

– Когда конюхи в последний раз брали воду из бака? – спросил я.

Она сказала, что утром. Каждый конюх, когда захочет, приходит с ведром и берет воду для своей лошади. За это утро все они побывали здесь и занимались своими подопечными.

Питьевой бак для лошадей, по ее словам, был залит через шланг из городского водопровода в первые двадцать минут нашей стоянки в Тандер-Бее, и за этой операцией присматривала она сама.

Джордж кивнул и сказал, что там заправляли водой весь поезд.

– А до Тандер-Бея кто-нибудь мог подмешать что-нибудь в воду? – спросил я.

– Безусловно, нет. В который раз вам говорю, что я постоянно здесь.

– И как ваше мнение – насколько можно доверять всем конюхам?

Она раскрыла рот, снова закрыла его и сурово посмотрела на меня.

– Я здесь для того, чтобы за ними присматривать. До вчерашнего дня я ни с кем из них знакома не была. Мне неизвестно, можно ли подкупить кого-нибудь из них, чтобы он отравил воду. Вас ведь это интересует?

– Это вполне реальное предположение, – ответил я с улыбкой. Но она не смягчилась – смягчить ее не могло ничто.

– Как вы можете видеть, – сказала она осторожно, – мое кресло стоит рядом с водяным баком. Я сижу там и смотрю. Не думаю, чтобы... Повторяю – я не верю, чтобы кто-нибудь мог подмешать что-то в воду.

– Ну хорошо, – сказал я примирительным тоном. – Но вы не могли бы, если вам не трудно, расспросить конюхов, не замечали ли они чего-нибудь неладного?

Она хотела было отрицательно мотнуть головой, но удержалась и пожала плечами:

– Я спрошу их, но они скажут, что ничего не замечали.

– А на всякий случай, – сказал я, – на случай, если произойдет самое худшее и окажется, что с лошадьми что-то сделали, я, пожалуй, возьму пробу той воды, которая сейчас в баке и в их ведрах тоже. Вы ведь не станете возражать, мисс Браун?

Она с явной неохотой сказала, что не станет. Джордж вызвался пойти поискать какую-нибудь посуду для проб и вскоре вернулся с дарами от повара-китайца из салона-ресторана в виде четырех чисто вымытых пластиковых баночек из-под томатного соуса, которые тот извлек из мусоросборника.

Джордж и Лесли Браун взяли пробу из бака – воду, по ее разумному предложению, брали из самого нижнего крана, откуда ее наливали в ведра. Я обошел стойла Права Голоса, Лорентайдского Ледника и Высокого Эвкалипта, которые любезно разрешили мне зачерпнуть воды у них. Ручкой, взятой у Лесли Браун, мы записали на этикетках соуса, откуда взята каждая проба, и сложили все четыре баночки в пластиковую сумку, которая отыскалась у Лесли Браун.

Унося свою добычу, я поблагодарил ее за то, что она любезно согласилась ответить на наши вопросы, и за помощь, и мы с Джорджем удалились.

– Что вы по этому поводу думаете? – спросил Джордж, когда мы шли обратно вдоль поезда.

– Я думаю, что теперь она не так уверена, как говорит.

Он усмехнулся:

– С этой минуты она будет вдвое бдительнее.

– Если не поздно.

Он взглянул на меня с таким видом, словно счел это замечательной шуткой.

– В Виннипеге можно слить бак, вымыть его и снова залить, – сказал он.

– Поздно. Если в нем что-то есть, это было подмешано туда перед Тандер-Беем, и лошади уже сколько-то выпили. Некоторые лошади пьют много... Но они обычно привередливы. Они не притронутся к воде, если им не понравится запах. Например, если в нее попало мыло или машинное масло. Отравленную воду они станут пить только в том случае, если она, по их мнению, пахнет как надо.

– Вы немало о них знаете, – заметил Джордж.

– Я почти всю жизнь так или иначе имел дело с лошадьми.

Мы дошли до его купе, где, по его словам, ему надо было покончить с кое-какими бумагами до того, как мы очень скоро остановимся на десять минут в Кеноре. Мы будем там в пять двадцать, сказал он. "Канадец" впереди нас на полчаса. Есть станции, где нашему поезду вовсе не нужно делать остановку, сказал он, мы там останавливаемся только для того, чтобы не обогнать "Канадец". Обязательные остановки у нас только там, где поезда заправляют водой, топливом и забирают с них мусор.

За все время нашего путешествия в вагон для лошадей и обратно я нигде не видел человека с костлявым лицом. Джордж показал мне на одного мужчину в сидячем вагоне, но это был не он: тоже седой, но слишком больной на вид и слишком старый. Человек, которого я разыскивал, был, по-моему, лет пятидесяти, может быть, меньше, и все еще полон сил, а не дряхл.

Я подумал, что он чем-то напомнил мне Дерри Уилфрема. Не такой грузный, как покойник, и не такой вкрадчивый, но из той же породы людей. Из тех, кого, по-видимому, легко и безошибочно распознает Филмер.

С час я просидел у себя в купе, глядя на однообразные пейзажи и пытаясь представить себе, за что еще мог Филмер кому-то заплатить. Все наоборот, подумал я: обычно известно преступление и ищут преступника, а тут известен преступник и нужно узнать, какое преступление он совершил.

Четыре баночки с пробами воды стояли в пластиковом пакете на полу моего купе. Чтобы подмешать какой-нибудь яд в этот бак, костлявый наверняка должен был подкупить кого-то из конюхов. Сам он не был одним из них, хотя, возможно, где-то когда-то и работал конюхом. Все конюхи, которые ехали в нашем поезде, были моложе, худощавее и, насколько я мог судить, хотя видел их только мельком и в одинаковых форменных майках, не так решительны. Я не мог представить себе, чтобы у кого-нибудь из них хватило духа спорить с Филмером и требовать у него денег.