Птица-пересмешник - Даррелл Джеральд - Страница 21

– Интересно, на месте ли сегодня Кармен,— сказала Одри, толкая незапертую дверь.

За дверью находилась большая зала. Это был, по всей видимости, бар, но с такой причудливой обстановкой, какую увидишь разве что в павильоне для киносъемок. Посетитель, казалось, попадал в атмосферу ночного клуба двадцатых годов девятнадцатого столетия. Тут были и старинные зеркала в золоченых рамах, и антикварные вазы, в которых вмест?Гцветов стояли страусовые перья, и выгоревшие, засиженные мухами раскрашенные гравюры, изображавшие томных леди в кринолинах. Меж столов шныряли с десяток неуловимых, как струйки дыма, разномастных котов; с места на место перебегали пяток кроликов с глазами пьяниц и множество морских свинок; на полу сидели, высунув языки и прерывисто дыша, четыре пестрых пса. Кроме того, в зале имелось с полдюжины жердей, на которых разместились шумные попугайчики, какаду и роскошный королевский ара — весь голубой, только глаза окаймлены желтым. В одном из углов стояла поместительная клетка с двумя зеленовато-серыми обезьянками-верветками, невесть из-за чего затеявшими потасовку.

За одним из накрытых клеенкой столов сидел капитан Паппас, мрачнее тучи; перед ним стояла массивная кружка с пивом. Напротив сидела Кармен Кэри — невысокая, толстая, с блестящими черными курчавыми волосами, голубыми, вылезающими из орбит глазками и крохотным ротиком, столь изящно изогнутым в виде купидонова лука, что казалось, он выписан кистью искусного художника; на кончике носа у нее было нацеплено пенсне, от которого к пышному бюсту тянулась массивная цепь. На шее красовалось ожерелье из жемчужин — столь крупных, что ни один из известных современной науке моллюсков не мог бы произвести их на свет без риска для жизни. Пальчики ее пухленьких ручек едва не ломались под тяжестью полудюжины перстней. У нее была безупречно гладкая кожа, и оставалось только гадать, какой она была очаровашкой, пока не заплыла жиром; теперь же приходилось удивляться, как это она помещается в своем шелковом платье перламутрового цвета. Несмотря на это, она излучала нежность и доброту, благодаря чему оставалась по-прежнему женственной и привлекательной. Но почему-то взгляд капитана Паппаса становился все мрачнее, а в голубых глазках его собеседницы начинал сверкать гнев. Стоявший перед ней стакан рома со сливками так и остался нетронутым. Ее розовые, словно фламинго, ногти принялись выбивать нервную дробь, но затем смолкли. Со стороны казалось, будто она и капитан Паппас играли в шахматы и застыли над трудным ходом. Наконец она сделала глубокий вдох и заговорила.

– Капитан Паппас,— медовым аристократическим голоском начала она,— ну вы же г'ек, истинный г'ек!

Капитан Паппас закатил свои крохотные черные глазки.

– Вы правы,— изрек он в ответ.— Да, я грека, истинный грека!

– Так не стыдно ли вам, как истинному г'еку, д'ать с меня т'и шку'ы за пе'евозку моих хо'ошеньких леди! Ну, как это, по-вашему, называется? азбой с большой до'оги!

– Вы требуете, чтобы я доставил вам партию проституток,— оскорбленным тоном сказал истинный грек.— Я требую надбавки!

Кармен вспыхнула. Ее щечки залились краской, но явно от гнева, а не от стыда.

– Да какие это п'оститутки, капитан Паппас,— возразила она, сохраняя в голосе аристократическую холодность, которая должна была добить капитана Паппаса.— П'аво же, они вовсе не п'оститутки!

– Ну,— невозмутимо сказал капитан Паппас,— если они не проститутки, то кто же тогда?

– Так, эско'т — девочки для п'елестных джентльменов,— сказала Кармен.

– А по-моему, как ни назови, проститутка — она и есть проститутка. Точнее говоря, проститутка — это профессия, шлюха — это характер, ну а стерва — это та, которую выгнали из веселого дома за стервозность,— завершил свои семантические изыскания капитан Паппас; очевидно, щадя женские уши, он не стал приводить более

крепкий синоним.— Дело не в названии. Так что я настаиваю на прибавке за вредность!

– Не падайте так в моих глазах, капитан Паппас. Ведь п'о вас никто никогда не гово'ил, что вы мошенник. Вы хо'оший, доб'ый г'ек и должны же понимать, что бесчестье еще никого не ук'ашало. Вы вообще когда-нибудь слышали слово «скидка»?

– А то как же,— сказал капитан Паппас,— но за перевозку проституток, независимо от численности партии, таковая не предусматривается.

В зале снова воцарилась тишина. Капитан и Кармен глядели друг на друга, словно два борца, выжидающих удобного момента, чтобы свернуть противнику запястье и бросить его на ковер. Вдруг Кармен увидела краешком глаза вошедших Питера и Одри и завизжала от радости.

– Мисс Од'и! — воскликнула она.— Мисс Од'и! Какая п'елесть! Ну, доб'о пожаловать!

Она встала и выступила навстречу гостям, кланяясь и воркуя, словно голубы На лице ее одна за другой расцветали улыбки.

– Как я ада видеть вас здесь! — сказала она.— Сколько лет, сколько зим!

– Надеюсь, я вам не помешала, Кармен? — спросила

Одри.— Я только хотела представить вам мистера Флокса.

– О, как я оча'ована, ей-богу, оча'ована,— сказала Кармен, протягивая пухлую ручку с поднятым вверх мизинцем.— Да нет, уве'яю вас, вы мне нисколько не мешаете! У нас тут деловой 'азгово' с капитаном Паппасом. Он г'озится заломить небывалый та'иф за пе'евозку новеньких хо'ошеньких девушек из Джака'ты.

– Как новеньких? — спросила Одри.— А куда же денутся старые?

– Они по-п'ежнему останутся п'и мне, но когда начнется ст'оительство аэ'одрома, мне пот'ебуются новые кад'ы. Сама понимаешь, будет столько офице'ов, б'авых мат'осов, отважных пилотов! А что нужно б'авым пилотам? Пе'вым делом конечно же хо'ошенькие девушки! Мои тепе'ешние кад'ы заняты по го'ло, у них сложилась постоянная клиенту'а. Так что с'очно нужно пополнение, а то скажут еще, что заведение «Мамаша Кэ'и и ее ку'очки» не сп'авляется с наг'узкой! Я в пе'вую голову блюду 'епутацию фи'мы! — сказала она и направилась к бару. Ее крохотные ступни так быстро семенили под покровом длинного платья, что казалось, она не шагала, а скользила.— Пожалуйста, напитки на т'оих, милый,— заказала она.— ‘ому со сливками для меня, а чего желает джентльмен? Чего-нибудь пок'епче?

– Да нет, нам с Питером два бокала пива,— сказала Одри.— Ей-богу, мы заскочили на минутку. И то только потому, что я показываю Питеру остров и хочу познакомить его с самыми уважаемыми здесь людьми.

– Ты п'ава, милая! — воскликнула Кармен, задирая нос и покрываясь румянцем от гордости.— Ни одна культу'ная п'ог'амма, ни одна экску'сия по ост'ову не будет полной без визита к нам. Ну что ж, мисте' Флокс, если вд'уг будет на се'дце тяжесть и холодно в г'уди, захаживайте к нам, мои оча'овашки 'азвеют вашу г'усть и печаль!

– Спасибо,— сказал Питер.— Буду иметь в виду.

Кармен осушила свой бокал.

– Ну, мне пора,— сказал капитан Паппас, допив свою кружку и вытерев пену с губ.

Кармен, не спуская с него глаз, что-то считала в уме.

– Куда же вы так ско'о, капитан? Выпейте еще к'ужечку пе'ед уходом. В конце концов, мы с вами ни до чего не догово'ились.

– Значит, так: тридцать фунтов с головы, и ни пенсом меньше,— отрубил капитан, шлепнув ладонью по столу.

– Десять, и ни пенсом больше,— возразила Кармен, также шлепая ладонью по столу.

– Двадцать восемь,— пошел на уступки капитан,— если гарантируете как минимум десять.

«О чем это они? — изумился про себя Питер.— Совсем как работорговцы в былое время!»

– Га'анти'ую десять. Но — двенадцать фунтов, и ни г'оша больше,— сказала Кармен.— Вам ведь не п'ид ется ко'мить их в до'оге. Каждая возьмет с собой еду на все в'емя пути.

– Кармен, последняя цена — двадцать пять,— твердо сказал Паппас.

– А почему вы не берете девушек зенкалиек? — поинтересовалась Одри.

– Да нет, конечно же, они оча'овашки,— сказала Кармен,— здо'овые, нежные, в самом соку, но вот с личной гигиеной — п'ямо беда! Потные подмышки, и все такое. П'аво, это только отпугивает клиенту'у. Они т'удолюбивы и п'илежны, этого у них нельзя отнять, но надо же иметь хоть какое-то понятие о чистоте. Вот только недавно мне п'ишлось 'ассчитать одну. П'иходит ко мне клиент и го-