Лучше не возвращаться - Френсис Дик - Страница 5

— А какие, мэм?

— Темнокожие. Не знаю. У меня ухо болит.

— А одежда, мэм?

— Черная… Какая теперь разница?.. То есть, все произошло так быстро. Он пытался снять с меня кольца… — Викки вытянула пальчики. Что ж, если камни были настоящие, на них можно было позариться.

— Обручальное кольцо, — объяснила она, — этот подонок не успел его снять, спасибо Питеру.

Ночь расколола пронзительная сирена «скорой помощи», которая, ослепительно мигая вспышкой, подкатила к нам и выплеснула «десант» целеустремленных медработников, с профессиональной сердечностью принявших на себя заботу о Викки и Грэге и обращавшихся с ними как с малыми детьми. Полицейский сказал, что поедет в больницу и, как только ухо Викки и голова Грэга будут соответствующим образом обработаны, поможет им составить письменное заявление о нападении. Но Викки, похоже, пропустила его слова мимо ушей.

Мигая огнями и завывая сиренами, примчались еще две полицейские машины. Из них высыпалось столько парней в темно-синих униформах, что можно было арестовать половину всех жителей в окрестности. Наши с Фредом руки вдруг оказались прижатыми к крыше автомобиля. Нас обыскивали, а мы при этом отчаянно оправдывались, настаивая на том, что мы вовсе не грабители, а британский консул, свидетели и друзья потерпевших.

Очень кстати полицейский, прибывший первым, оглянулся и мимоходом сказал что-то, чего за общим шумом я не расслышал, но что, судя по всему, сняло с нас наиболее тяжкие подозрения. Фред во весь голос продолжал настаивать на идентификации своей личности как британского консула, пока наконец надменным тоном его не попросили подтвердить это документально. Ему позволили достать необычно больших размеров кредитную карточку, которая, благодаря наличию фотографии, подтвердила его дипломатический статус, что повлекло за собой постепенную и неохотную перемену в отношении к нему окружающих.

Грэгу помогли встать на ноги. Я направился к нему, но был тут же остановлен рукой в сумеречно-синем.

— Спросите у него ключи от машины, — подсказал я. — Если она останется здесь на всю ночь, ее угонят.

Нехотя сумеречно-синий крикнул что-то через плечо, и в ответ на наш запрос тут же поступила информация: Грэг обронил ключи, когда на него напали. Сумеречно-синий отправился посмотреть, нашел ключи и, получив соответствующие указания, вручил их Фреду.

Ребята в униформах действовали с необычайной скоростью, несомненно являвшейся результатом продолжительной практики и считавшейся нормальной в подобной ситуации.

Викки и Грэга посадили в машину «Скорой помощи», которая тут же отправилась. Следом за ней уехал прибывший первым полицейский. Остальные рассеялись по близлежащей территории в поисках грабителей. Предполагалось, что они могли спрятаться, оставаясь где-то рядом. «Черта с два», — подумал я.

Один из вновь прибывших записал мою фамилию под фамилией Фреда и был явно озадачен адресом, который я продиктовал: Англия, Лондон, Уайтхолл, Комиссия по делам Содружества.

— Дипломатическая неприкосновенность, как и у него? — он кивнул головой в сторону Фреда.

— Если я могу чем-нибудь помочь… — сказал я. Он задумчиво почмокал губами и спросил, что я видел.

Я рассказал все до мельчайших подробностей. Видел ли я грабителя вблизи? Ну да, он ведь меня ударил. Внешность?

— Темнокожий.

— Черный?

Я замешкался, испытывая в отношении цвета кожи те же затруднения, что и Викки.

— Не индиец и не африканец. Возможно, из Центральной Америки, — предположил я. — А может, латиноамериканец. Я не слышал, как он говорил. Точнее не могу сказать.

— Одежда?

— Черная. — Я мысленно вернулся к недавним событиям, вспоминая, как пытался отбросить его и вызывая в памяти ощущение от прикосновения к одежде, за которую я схватился. — Я бы сказал, черные джинсы, черная коттоновая водолазка, черные кроссовки. Когда он побежал, я не смог разглядеть его как следует.

Я высказал свои предположения относительно возраста грабителя, его роста и веса. Но, к сожалению, я не запомнил его лица настолько, чтобы с уверенностью сказать, что узнаю его в другой одежде и при дневном свете.

Сумеречно-синий закрыл записную книжку и вынул две визитки: одну для Фреда, другую для меня. Он был бы признателен, если бы мы явились в полицейский участок завтра утром, в десять. Он многозначительно посмотрел на нас: дескать, если бы не крыша министерства международных отношений, его просьбу следовало бы расценивать как приказ.

Принимавшие участие в облаве вернулись, конечно же, без бандита, но, к нашему удивлению, с серьгой Викки, которую нашли на земле. Ее описали и, снабдив ярлыком, оставили в распоряжении полиции как вещественное доказательство. Ничего, напоминающего белую сумку Викки, украшенную разноцветными камешками, или бумажник Грэга, или же его рюкзак, обнаружить не удалось.

Так же быстро, как и прибыли, ребята в униформах умчались, оставив нас с Фредом во внезапно навалившейся тишине. Мы стояли, слегка пришибленные всем происшедшим, и тупо смотрели друг на друга, пытаясь сообразить, как нам действовать дальше.

Несколько любопытных зевак из числа местных жителей скрылись за дверьми своих домов, продемонстрировав довольно низкий интерес к поднявшемуся было шуму и сине-бело-красной иллюминации, так, словно подобное представление было для них обычным делом. И это при том, что данный район, как удрученно заметил Фред, считался сравнительно спокойным.

— Ты бы подогнал «БМВ» к больнице, а потом забрал бы их и отвез домой.

— Э-э-м…

— Сам я не могу, — небезосновательно заметил Фред, — я обещал Мэг, что не задержусь. Она с ног сбилась. Дети все время плачут: прыщики чешутся.

— А разве их не отвезут домой в машине «Скорой помощи»?

Фред с жалостью посмотрел на меня.

— Это тебе не Национальная служба здравоохранения. В этой стране за все с тебя три шкуры сдерут.

— Ну ладно, где больница?

Он начал объяснять мне дорогу, но в конце концов сдался и сказал, что лучше сам покажет, как ехать. Так он сопроводил меня до самых ворот больницы, красноречиво указал на них через открытое окно машины и, не задерживаясь, укатил в направлении злополучной ветрянки. Я нашел Грэга и дружелюбного полисмена угрюмо сидящими бок о бок в зале ожидания, первого — бледным и изможденным, второго — пышущим здоровьем и наблюдающим за снующими мимо медсестрами, чем и я решил заняться, едва устроившись на соседнем сиденье.

— Как самочувствие? — спросил я Грэга, хотя ответ был налицо.

— Измучился, — ответил он, — но с головой вроде бы все в порядке. Врач сказал, что тут только кровоподтек. Некоторое время соблюдать покой, только и всего.

Я кивнул и сказал:

— Я пригнал вашу машину. Если хотите, отвезу вас домой.

— Спасибо, — вяло поблагодарил Грэг.

На этом диалог исчерпал себя. Соотношение медсестер преклонного возраста и способных продолжать род равнялось примерно десяти к одному. Грустно.

Спустя некоторое время наконец появилась Викки в кресле-каталке,. которое толкала (пожилая) медсестра, и в сопровождении юного доктора, чей белый, но изрядно запачканный халат говорил о долгих часах, проведенных на дежурстве. Викки была в залитой кровью блестящей тунике, а голову ее обхватывала основательная белая повязка. Она сидела с закрытыми глазами и прижимала ко рту салфетку. Лицо, очищенное от грима и накладных ресниц, выглядело морщинистым и дряблым. Артистка в ней перестала существовать, и в тот момент Викки превратилась в обыкновенную старушку.

Юный врач сказал Грэгу, что с его женой все в порядке, он зашил ухо под местным наркозом, и оно быстро заживет. Викки прописали болеутоляющее, успокоительное и антибиотики. Вечером следующего дня нужно прийти на перевязку. Наконец Викки открыла глаза, но от этого не стала выглядеть лучше.

Я взглянул на часы — как выяснилось, было уже почти два ночи. «Как летит время, когда не приходится скучать!» — с известной долей сарказма подумал я.

Врач ушел, и полицейский осторожно задал Викки несколько вопросов, на которые она тихо и безучастно ответила. Потом он вручил обоим артистам визитную карточку и попросил их завтра утром в десять зайти в полицейский участок для дополнительной дачи показаний.