Штабс-ротмистр - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 4

– Что не означает возможности войны прямо завтра. Крепим боевую готовность. Моё плетение видел?

– Отчасти. Не присматривался внимательно.

– Не прибедняйся. Знаю эту сторону твоего Дарования – видеть магию, – Тышкевич наполнил стакан из холодного графина и поставил перед офицером. – Жги!

Тот сосредоточился. Поднял руки. Потом опустил.

– Не могу.

– Зря! – генеральский перст нырнул в стакан. – Тёплая! Можешь. Ведь правильно нити сплёл. Только потренируйся чуток.

– Хорошо, дядя. Вы меня только для того и зазывали – научить заменять собой угли в самоваре?

– Новые знания не помешают. Тебе. А некоторым – даже очень мешают. Бери варенье.

Он сам принялся ухаживать за племянником.

– То, что с детства в вас не люблю. Вы даже во сне – Третье Отделение. Говорите сплошь загадками.

Генерал самодовольно ухнул – лесному филину подобно.

– Знаешь же. Зря не стоит болтать даже то, что несекретное. Я сейчас тебе кое-что тайное поведаю. Слышал, небось, про новомодный американский П.И.П.?

– А должен был?

– Значит, плохо тебя учили. Перед отплытием в североамериканские губернии обязан их газетки почитать. Чтоб в курсе быть. П.И.П. – это их главная новость. Хоть, конечно, сейчас наверняка про «Луну-3» зубоскалят. Нас проклинают, знают же, что один из погибших – из Святоангельской губернии. Как, кстати, сами её зовут?

– Лос-Анджелесская, дядя. У них много чего по-своему. Ново-Йорк называют Нью-Йорком. Техас – Тиксасом. Мехико – Мексико. Всё не как у людей.

– Да. Теперь про их П.И.П., прости Господи. По-ихнему полностью называется Политехнический институт проблем… Как его? Да вот, русское название есть, официальное утверждённое, кроме английского: Политехнический институт замещения дорогостоящих атрибутов.

– Дурацкое и заумное. Ни о чём.

– А теперь коротко – начальными буквами!

– ПИЗД… – ахнув, он не договорил бранное слово до конца. – Фу! Мерзость какая. Глумление над русскими. Как такое возможно?

Генерал отхлебнул свежезаваренного чаю.

– В Ново-Йоркское отделение Императорской регистрационной палаты негодники носили бумаги на двух языках. На государственном русском и туземном английском. А вот в палате сидят такие же туземцы. Поняли, в чём подвох, поржали и шлёпнули печать с двуглавым орлом. П.И.П., мать их в дупло…

– Неуважение. Хамство. Но не более того. Регистрацию отменить, разгильдяев из палаты – на дыбу. Морально. Дядя, почему Третье Отделение заинтересовалось?

– Потому что из этого, так сказать, института повалил поток такого, что впору слать в Ново-Йорк казачий корпус. Увы, Великие Князья и слышать не желают. Мол, североамериканские губернии в Россию добровольно подались, любая экзекуция настроит их супротив Государя. Туземная знать даже 1863 годом нас попрекает. Великие Князья велели действовать тонко. Но решительно. Вот, изволь сам полюбопытствовать.

Прогулявшись к столу, генерал прихватил кожаную папку с вытесненным двуглавым орлом и подал её молодому человеку. Внутри оказались только газетные вырезки на английском, вызвавшие у Виктора усмешку. Дядя обещал «тайное». Что же за тайны такие, когда о них любой в газетах прочтёт?

Оказывается, П.И.П. успел запатентовать в Ново-Йоркской губернской управе десяток забавных изобретений. В том числе – хитроумный приборчик, именуемый транзистором, сделанный безо всякой магии из обычных минералов – кремния или германия. Причём информация устарела недели на три, судя по датам в последней газете. Столько времени понадобилось, чтоб они попали в Торжок?

– Через связистов с Дарованием я узнал новость: говорят, что уже и аппарат демонстрируют, что сделан из таких транзисторов. Поверишь ли, телеграфический агрегат передаёт сообщения безо всяких проводов! А ещё обещают телефонический аппарат, тоже без проводов. И без магии.

– Пока не вижу повода к тревоге, дядя, – штабс-ротмистр подогрел ладонями чай в чашке, не прикасаясь к её стенкам, и допил последние глотки. – Часть нашего дворянства, владеющего Дарованием, изменит специализацию. Распустят Восьмое Отделение связи. В конце концов, все эти наследственные способности к какому-то виду магии – всего лишь традиции. Каждый может переучиться.

– Разочаровываешь меня. Чтоб сказал твой отец, земля ему пухом, если бы знал, что его отпрыск мыслит столь мелко, а я, твой наставник и опекун, не научил?

– Так учите! Да, мне уже двадцать пять. Но Дарование и прочие достоинства совершенствуется до гробовой доски.

Начальник Третьего Отделения встал и неторопливо протопал к окну, обращённому к центру мегаполиса. Туда, где столбом ослепительно-белого пламени бил в небо Святой Православный Источник. Строго говоря, сам он оставался невидимым для обычного глаза. Сияли частички мельчайшей пыли, разогретые в нём до немыслимого жара, более, чем в Геенне Огненной.

На многие вёрсты вокруг городские кварталы отдавали серостью промышленного пейзажа. Там наполнялись, хранились и перевозились Сосуды, содержащие Энергию, пустые возвращались обратно. Патриарх Феофан возмущался, что сердце веры и православия превращено за последнюю сотню лет в обычную мануфактуру, только исполинского размера. Разумеется, Великие Князья и Государь хранили непреклонность: на продаже православной Энергии держались и экспорт в дальние губернии, и экономика коронных земель, также немалых – почти пятая часть суши, да и самой церкви.

Виктор стал рядом с дядюшкой, старясь прикрыть глаза от яркого бело-голубого света Источника, жалящего даже через чёрный светофильтр окна, а ночью видного за добрую сотню вёрст.

– Вот скажи, сколько стоит корец Энергии отсюда?

– Нисколько. Дарована Господом. Но затраты на заполнение Сосудов да их перевозку велики.

– Хорошо. Тот же корец, полученный из земляного масла?

Ещё один экзамен, понял штабс-ротмистр.

– Опять же. Масло даровано Господом и имеется в достаточности ниже по Волге и на Кавказе. Затратно откачивать из недр, добывать из него светлые фракции. Зато перевозить можно в любой бочке. Оттого масло вытеснило уголь на пароходах.

– Почему же оно не вытеснило православную Энергию?

– В Академии нам внушали о трёх основах: количество Энергии, мощь, точность. Без запаса Энергии ты – ничто, ординар. Мощь показывает, сколько Энергии можешь выплеснуть за секунду. А точность – как верно она приложена. Земляное масло и его светлый продукт, без сомнения, легко отдают прорву энергии. Но – тупую, разлетающуюся в стороны. Как, например, прочитать твоё плетение разогрева самовара? Лишь владея тонкой Энергией Источника. Оттого на пароходах плывёт смена обладающих Дарованием. Хотя бы класса второго. Чтоб направляли сгорание земляного масла.

– А ещё направляли сгорание бензина, – уточнил старший Тышкевич. – Так ординары именуют светлую фракцию. Теперь представь. Этот самый их дьявольский транзистор научится сам регулировать подачу бензина. Да что бензина – топлива в ракету, с которой не справились трое наших у Луны. Скажешь, чепуха, подумаешь, ещё одна группа с Дарованием сменит работу? Увы, мон шер. Так ординары все профессии заместят. А потом возьмутся за военное дело. Мы с Источником никому не будем нужны. Как и вся Российская империя остальному миру. Даже нашим коронным окраинам.

Кровь отхлынула от щёк. Наверно, это и есть предсказанное придворным прорицателем, о чём князь упоминал в мартовском письме. Виктор Сергеевич обернулся к дяде.

– Беда и вправду столь велика?

– Пока она не настигла нас. Но тучи собираются.

– Что же я могу предпринять? Всего лишь штабс-ротмистр К.Г.Б. в охране Ново-Йоркского вице-губернатора. Девятое Отделение. Скоро отплываю. К вам, дядюшка, в Третье никак не переведусь. Запрещена государева служба под началом у родственника.

– Зря хвостом крутишь. Дело важное.

– У меня же подготовка иная! Не специальная. Себя не жалеть. Грудь подставлять, дабы уберечь охраняемого. Того же песочного голема, будь он неладен.

Генерал положил тяжёлую длань на плечо племянника.