Прелюдия (СИ) - Горохов Александр Викторович - Страница 59

Вопрос о том, как защитить «нефтянку» от ударов с воздуха рассматривался на заседании Политбюро, куда я был вызван в качестве эксперта в области радиолокации. Естественно, вывод напрашивался сам собой: создать штабы ПВО в упомянутых выше городах, установить несколько радиолокационных станций, обеспечивающих круглосуточный контроль за воздушной обстановкой, радиофицировать хотя бы несколько эскадрилий в авиационных полках, стерегущих воздушное пространство Закавказья и Северного Кавказа. Ну, и уплотнить сеть зенитных батарей за счёт пушек из будущего, использующих станции орудийной наводки для определения параметров целей. При этом штабы ПВО должны быть соединены с радиолокационными станциями, авиаполками и зенитными батареями прямыми линиями проводной связи.

Конечно, монстров, калибром 100 и 130 мм, которых всего ничего, отправлять в Закавказье никто не стал, а вот «восемьдесятпятки» и пушки С-60 калибром 57 миллиметров туда поехали. Пусть у последних досягаемость снаряда по высоте всего пять километров, но и вражеские самолёты вряд ли будут бомбить с предельной для себя высоты: ни о какой точности бомбометания при этом речи не будет идти.

Но главное, конечно, это радиолокаторы и станции орудийной наводки, контролировать установку и запуск которых в эксплуатацию я и был направлен на Кавказ в сопровождении целого сонма местных инженеров, призванных на службу в Красную Армию. Паллиатив чистейшей воды, но продиктованный просто катастрофической нехваткой людей, хотя бы чуть-чуть представляющих, чего от них хотят. Все эти доморощенные радиолюбители, пытающие в глухой деревне сварганить на коленке детекторный приёмник, даже не представляя принципов распространения радиоволн и работы того же детектора, не годятся ни на что. Их сначала обучить требуется, а времени на это нет. Совсем нет. А задействовать в качестве операторов РЛС едва-едва обученных инженеров — всё равно, что забивать микроскопом гвозди: им не с локаторов кругового обзора данные считывать надо, а проектировать эти самые локаторы, тут именуемые «радио-уловителями самолётов».

Конечно, работа по выращиванию кадров ведётся. Как всегда, экстренная: объявлен комсомольский призыв, старшеклассникам и учащимся техникумов, добровольно или по путёвке райкома комсомола направленным на обучение при МНИЦ, отменена оплата за учёбу. Но реально эти кадры смогут хоть как-то освоить сложнейшую технику не раньше, чем к весне 1941 года.

По нашим сведениям, первый полёт британского разведывательного самолёта над Баку должен был состояться 30 марта. Вот к этой дате мы и готовили систему ПВО. И задача для неё была сформулирована предельно просто: не допустить, чтобы самолёт-разведчик потенциального противника, вторгшийся в советское воздушное пространство, ушёл безнаказанным.

С самого утра антенны локаторов, установленных на возвышенностях, вращались беспрерывно, у зенитных орудий в полной боевой готовности дежурили расчёты, а на аэродроме дежурила эскадрилья радиофицированных «Чаек» (у И-153 предельная высота немного больше, чем у И-16). Но самолёты вступят в бой только в том случае, если зенитчики облажаются. И до тех пор, пока зенитные орудия не «задробят» стрельбу, им приближаться к Баку категорически запрещено: не хватало нам ещё потерь от «дружественного огня»!

И вот, наконец, над акваторией Каспийского моря «засекли» одиночную низкоскоростную цель, идущую со стороны Ирана на высоте около шести с половиной километров. Насколько я помню по справочным материалам, для «Локхид-12 Электра Джуниор» это почти практический потолок. Дойдя за пределами двенадцатимильной зоны до Баку, он резко изменил курс и, поднявшись ещё чуть-чуть направился точнёхонько на Апшеронский полуостров.

Разрыв шестого посланного ему навстречу зенитного снаряда заставил сверкающий на солнце самолёт задымиться и начать снижение. А ещё два белёсых облачка, вспухшие радом с ним, вызвали то, что примерно в полукилометре ниже откровенно падающей машины раскрылся парашют.

Как оказалось, пилот машины был убит осколками зенитного снаряда, а штурман, отвечавший за съёмку, был ранен, но сумел выброситься. При падении самолёта погибло и шпионское оборудование, но это не помешало ТАСС уже вечером распространить официальное заявление советского правительства о сбитом британском самолёте-разведчике, направленном «в рамках подготовки к бандитскому нападению на мирный город Баку». Заканчивалось заявление словами: «Члены экипажа сбитого самолёта дают показания, и из них Советскому правительству уже известно о дальнейших планах развязывания войны против Союза Советских Социалистических Республик. Любые атаки британских и французских империалистов на нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую промышленность СССР будут отражены».

Фрагмент 28

55

Капитан госбезопасности Воскобойников, 1 мая 1940 года

Да, уже капитан. Сдержал слово товарищ Берия, обещавший мне очередное повышение знания, если я справлюсь с поставленными им задачами, связанными с превращением Чебаркульских лагерей в самое засекреченное место в Советском Союзе. Ну, разве что, кроме Московского Кремля.

Вообще, конечно, со званиями сейчас сам чёрт ногу сломит: накануне Первомая опубликовано решение правительства и Наркомата обороны о реформе их системы. Теперь у нас будут свои, советские генералы: вводятся звания генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник и генерал армии. Но только после переаттестации тех, кто сейчас носит «ромбы» комбрига, комдива, комкора и командармов всех степеней. Впрочем, и сами эти ромбы уходят в прошлое, их в петлицах заменяют звёзды — от двух у генерал-лейтенанта до четырёх у генерала армии. И на переходной период, до окончания переаттестации, будут применяться и те, и другие варианты как званий, так и знаков в петлицах.

Этим изменения не закончились. Ещё в сентябре прошлого года появилось звание подполковника, а теперь добавлены и новые, для красноармейцев: вместо существовавших ранее отделенного командира и младшего комвзвода появились ефрейтор, младший сержант, сержант и старший сержант. Но, в отличие от генеральских званий, для их присвоения достаточно решения командования воинской части, не нужно ждать, пока придёт черёд проходить аттестацию в Наркомате. Конечно, никто у нас в гарнизоне ещё не примерял петлиц с новыми знаками: приказ-то вышел только что. Но, как мне кажется, среди сержантского состава такие появятся очень скоро: бойцов срочной службы, прибывающих для обучения владения новой техникой, комбриг Кривошеин старается поощрять, если те проявляют смекалку и усердие в этом деле.

Ясное дело, я не упоминаю об изменениях на флоте, где тоже система званий поменялась соответствующим образом. Просто потому, что Чебаркуль находится за тридевять земель от моря, и моряков тут днём с огнём не сыскать, за исключением уволенных в запас краснофлотцев.

За год, прошедший с тех пор, как меня похитили в мир будущего, и само село, и военный городок около него очень сильно поменялись. Вернее, уже не село, а город: постановлением Совнаркома в начале апреля ему присвоен этот статус. Сказано, что из-за строительства металлургического завода, идущего полным ходом. Но, как мне кажется, ещё и из-за его особого положения. Да и вырос Чебаркуль за это время очень сильно. И не только за счёт военного городка, где поселились семьи многие бежавших из капиталистического ада. Вдоль улицы Ленина, которая начинается от завода и в далёких планах должна будет срастись с улицей Пугачёва в «старой» застройке, началось строительство комфортных двух и трёхэтажных кирпичных домов. Стучат топоры и севернее её, в посёлке, что со временем заполнит пустырь между Ленина и железнодорожной станцией. Ещё восточнее, за котлованами и уже поднявшимися корпусами будущего завода, растут бараки «Специального строительного управления НКВД», как теперь называют один из лагерей заключённых, переброшенных из-под Златоуста. Эти заключённые и будут строить не только жильё в военном городке, но и помогать «вольным» возводить завод и многоквартирные дома посёлка при заводе.