Мой неверный муж (СИ) - Лейк Оливия - Страница 25

Я утолкала детей только в двенадцатом часу. Мужу не звонила. Просто ждала. Села на диван в гостиной, свет не зажигала, только ноги под себя подобрала и пыталась понять, что чувствую. С Маратом что-то происходило: последние недели он изменился, нервный, дерганный, раздраженный. Я пыталась поговорить, выяснить, расспросить, хотела, чтобы поделился, но он отгородился от меня глухой стеной. На каждое слово относительно его дел, если не огрызался, то либо иронизировал, либо едко отмахивался. Не хотел делиться. Если мужчина отдаляется, причина обычно в женщине. Другой женщине. Об этом они бояться говорить. Ждут чего-то.

Я смотрела в темноту и пыталась представить, что права. Что, возможно, сегодня мой муж решиться сказать, что встретил другую, что не любит меня, что хочет уйти. Как реагировать? В груди резко потянуло, а слезы сами собой навернулись на глаза. Сердцу больно. Я же люблю его. Как отпустить любимого мужа, желанного мужчину, родного человека? Сложно, практически невозможно. Только если отрывать с жилами, мясом и кровью. Ломать кости и выплевывать внутренности. Но как удержать того, кто больше не хочет быть с тобой? Никак. Просто. Сложно. Цугцванг. Из этого котла не выбраться целой. Что-то будет утеряно навсегда.

Я подсветила время на молчаливом телефоне — скоро час ночи. Какова вероятность, что я просто накрутила себя? Может, на него так вопрос третьего ребенка повлиял? Я думала. Правда, думала! Прикидывала варианты. Не могла сказать, что прямо горю желанием снова оказаться беременной, а затем и мамой малыша, но у меня нет проблем со здоровьем, финансы тоже позволяли. Можно обсудить еще раз. Сейчас тем более. Марат очень много работал, часто занят, сейчас вообще в ночь пропал. Раньше хотя бы не задерживался допоздна. А если это его новая норма жизни? Я не хочу оказаться в ситуации, когда прикована к младенцу, а муж живет в прежнем ритме. Так не было с близнецами. Марат действительно помогал и поддерживал. Да, была няня, но не в ночную. Когда плакали оба, требовали грудь, внимание, помыть, поменять подгузник. Марат вставал со мной, одна бы не вывезла. А что сейчас? Есть стойкое ощущение, что третий ребенок — инструмент манипуляции и давления. Слишком часто Марат начал проявлять недовольство моей занятостью. Слишком…

Дверь хлопнула, в тишине шаги различила четко. Я сидела и ждала. Возможно… Возможно, сегодня. Возможно, сейчас.

— Где ты был? — я не поднялась встречать его: обнять и поцеловать как прежде. Только смотрела пристально, родное лицо изучала: понять, увидеть, почувствовать хотела. Может, и он заметит, что мучает меня недосказанностью.

— Дела. Проблемы решал.

— Решил?

Марат отрицательно тряхнул головой. Нет, не решил. Он не выглядел, как мужчина, которой славно потрахался. Усталый, с тяжелым взглядом, нервной порывистостью движений. Нет, мой муж так не поступил бы: если встретит кого-то, полюбит (даже мысленно произносить больно), то сначала мне скажет, что так случилось. Я верила, что достойна его уважения. Что он не предал бы меня. Сказать о том, что сердце остыло: больно, но честно. Я верила, что Марат не станет подлым изменником. Он всегда говорил, что любит меня. Не стал бы любимую вываливать в грязи, даже если уже любит не только меня…

— Полина, ты подумала о ребенке? Срок вышел, — скинул пальто и стал напротив, сверкая снежинками в волосах. Они таяли, влагой оседая на черных вихрах. Я молчала. — Ясно.

— Зачем, Марат? Ребенок как-то решит наши проблемы?

— У нас есть проблемы? — сложил руки на груди. Не опустился ко мне как раньше, а возвышался грозной горой.

— Ты мне скажи…

Марат молчал. Взглядом меня насквозь прошибал.

— Нет никаких проблем.

Он не решился рассказать. Чтобы там ни было, муж это скрывал.

— Март, — я сама поднялась, но даже не коснулась его, между нами стена выросла: возможно, недопонимание, возможно, конец, — с нами что-то происходит. Я так не могу. Поговори со мной. Пожалуйста.

— Тебе это не нужно, Поля. Это исключительно мои проблемы. Иногда женщине лучше не лезть в мужские дела, — ответил ровно.

— Я буду ждать, когда ты решишься. А пока перееду в гостевую спальню. Ты… — осмотрела его. Такая волна обиды, боли, слез и надежды из груди поднялась. Хотелось упасть к его ногам и плакать, но я стояла, упрямо держа спину ровно. — Ты совсем чужим стал. А с чужим мужчиной я в постель не лягу.

Я почти прошла мимо, когда Марат цапнул меня за предплечье. Я смотрела на его руку, взглядом велела отпустить. Он держал.

— Ты моя жена, Полина. И будешь спать со мной.

— Нет, — покачала головой и вздернула подбородок. — Не буду. Пока ты не расскажешь, что с тобой происходит, с кем твои мысли, ко мне не смей притрагиваться, — дернулась.

— Ты не можешь отказать мне в праве мужа, — резко подхватил, закинул на плечо и широкими шагами понес наверх, в нашу спальню. Я дергала ногами и била по широкой спине. Я не могла кричать, только молча отстаивать себя, потому что дети. Я не готова рискнуть их психикой, потому что мы с их отцом перестали понимать друг друга. Возможно даже, любить. Он перестал любить. Но дети в этом не виноваты.

— Не смей! — крикнула, когда Марат бросил меня на кровать и начал срывать с себя одежду, не спуская с меня голодного злого взгляда.

— Не смей мне отказывать, жена, — щелкнул пряжкой ремня. Через минуту стоял полностью обнаженный, с эрекцией, вздутыми на руках венами и частым рваным дыханием. Буквально задушенный яростью. Да в чем же я провинилась перед ним?!

— Если сделаешь это против моей воли, — поначалу от испуга забилась в дальний угол кровати, но сейчас поднялась, возвышаясь над мужем, — я разведусь с тобой. Я разведусь с тобой. Я разведусь с тобой!

Мое тройное «разведусь» не имело никакой юридической силы, исключительно психологический эффект. Марат сильнее, никакое карате не поможет хрупкой женщине победить большого крупного мужчину в прошлом борца. Но пусть знает, что ни один штамп в паспорте не имеет значение, когда речь идет о насилии.

— Завтра же подам заявление, только тронь.

Марат шумно сглотнул, выдохнул резко, волосы порывисто взлохматил.

— Да что ты устроила, Поля! Допросы, истерики, ультиматумы! Как Лота уже! Я был занят. Я решал свои проблемы. Они никак не связаны с нашей семьей. Я люблю тебя, зараза ты эдакая! А ты спать со мной не хочешь! — закончил зло. По голосу понятно, что не про секс сейчас. Про сам факт ночевки в разных комнатах. Но мое решение останется таким. Я не чувствую себя рядом с ним спокойно.

— Я не могу, Марат. Не сегодня точно… — спустилась с кровати, но он снова не дал мне уйти. Прижался со спины, зашептал с жаром в ухо:

— Прости, Полюшка, прости. Навалилось все так… Прости за грубость. В том деле появилась ясность… Скоро все по-прежнему станет. Клянусь, Полюшка…

— Ты думаешь станет? — спросила, но ответ мне не нужен. Просто убрала руки и ушла в гостевую спальню. Мне не нужно мифическое «скоро все будет хорошо». Я хочу знать, почему стало так, как стало! Ни больше, ни меньше!

Утром на работе накрыла странная апатия. Я анализировала, сопоставляла, пыталась определить, когда щелкнуло и повернуло не туда. Мы обычная пара, ссоримся и миримся, как все. Последние полгода песочила, хотела выловить истину. Германия, ревность, клиника. Ребенок. Близнецы Динары. Срочное дело. Вроде бы все детали от разных пазлов, но в чем-то схожи. Марат редко задерживался, всегда ночевал дома, мы часто выходили вместе. Может, на работе встретил кого-то и засела в голове? Может, боялся даже самому себе признаться, что его повело? Если реально так — что делать? Если будет просить дать шанс, если не было ничего, просто накрыло, но он борется с тягой к другой. Жуть. Для нас обоих. А если из-за ребенка так? Вдруг решил, что не люблю, поэтому рожать не хочу?

Я обхватила голову руками. Меня рвало от мыслей, неуверенности, недосказанности. Ни о чем думать не могла, только о нем. О нас.

— Поль, все нормально? — Вера обеспокоенно смотрела на меня. — Я стучала…