Стальная Крыса идет в армию - Гаррисон Гарри - Страница 48

– Nonne cognoscis linguam Latinam?

– Loquarne linguam Latinam? – Голос Марка вдруг стал отрывистым, раздражительным. – Quid referam in singulorum verborum delectu, in coniunctorum compositione, et structura, in casuum atque temporum discriminatione, in cetnrarum concinnitate formularum, in incisorum membrorumque conformatione, in modulandis circumdictionibus, in elegantiarum cuiusque generis aqccurata, elaborataque frequenatione quantus tum sim et quam purus putus Ciceronianus? Ex qua Cicero mortuus est, meis verbus nihil latinius. Memoria vero libros omnium auctorum latinorum tam veterum quam recentiorum et neotericorum continet. Voces peregrinae et barbarae quae latinis eloquiis inseruntur, omino mihi notae sunt. Nae tu es baro et balatro, nam ego studeo partes difficiles cognoscere quas scholastici doctores gestant, latebras singulas auxilio mei ipsius cerno. Doctissimi enimvero homines omnino universitatum modernarum me rogant sensus omnium talium verborum.

Я только рот разевал, пока он все это излагал.

– Джим, ты уловил нюансы? Понял, что такое настоящая латынь Цицерона? Каждое слово подобрано и продумано, как и структура предложений, контрасты падежей и времен, мыслей и фраз…

Он, точнее, оно, еще долго продолжало в том же духе. Хвастало. Болтая с Марком, я невольно очеловечивал его. Ее. Это.

Марк – это не человек, а мыслящая машина с непревзойденными умственными способностями. Как бы найти им полезное применение, вот вопрос.

– Марк, скажи, ты мне поможешь?

– Всем, чем могу.

Попивая вино, я чувствовал, как его живительные токи разбегаются по телу. А главное – они здорово стимулировали мозги, пробуждали память. Мне вспомнилось одно пустяковое, казалось бы, событие, свидетелем которого я стал по пути сюда.

– Марк, сегодня я видел, как дезертировали двое солдат. А, кроме них, в городе сейчас есть дезертиры?

– Да, и предостаточно. Сто двадцать один… прости, сто двадцать два. Только что прибыл еще один.

– Они все вооружены?

– То есть имеют орудия убийства? Да, все. Они сбежали из патрулей, разгуливающих по городу.

Но согласятся ли они воспользоваться своим оружием? А если согласятся, что мы сможем сделать? Мысль помаленьку обретала форму. Клин клином вышибают. Ничего другого не остается.

Налив себе еще вина, я повернулся к гостеприимному электронному хозяину.

– Я хотел бы встретиться и поговорить с дезертирами. И чтобы у них было с собой оружие. Ты мог бы это организовать?

Он долго молчал – видимо, рассчитывал последствия. Но я его не торопил.

– Все готово, – сказал он вдруг. – После наступления темноты люди, у которых они прячутся, приведут их в спортивный центр. Это совсем недалеко от места, выбранного генералами для казни.

– Ты идешь впереди меня на один шаг.

– Надо полагать. Ведь я, что ни говори, куда разумнее, чем ты. Ну а поскольку до намеченного сбора еще не один час, не хочешь ли воспользоваться возможностью поболтать со мной? А то я уже тысячу лет, а то и больше, не имею представления о том, что творится в Галактике.

Тот день и вечер были для меня необычны. Память у Марка оказалась весьма внушительной, какой ей и полагалось быть, и я узнал от него много интересного. Но на один вопрос он так и не сумел мне толком ответить: где родилось человечество? Потому что он был собран много веков спустя после того, как люди вышли в Галактику.

– Как и ты, Джим, я знаю только мифы, легенды… Будто бы человечество появилось на планете под названием не то Грязь, не то Земля. Но в моей памяти, увы, нет ее координат.

– Да я просто так спросил, не расстраивайся. Но мне, кажется, пора идти. Приятно было с тобой потолковать.

– И мне. Заходи в любое время.

– Обязательно зайду. Скажи, ты можешь выключить свет, когда я буду на верху лестницы?

– Запросто. Ты даже не представляешь, как тут все автоматизировано.

– А с электричеством нет проблем?

– Смею тебя заверить, никаких. Первое чувство, которое я познал, – это тяга к выживанию. В моем распоряжении вся электроэнергия города, загородные электростанции, аварийные батареи и бензиновый генератор, который можно завести в течение десяти минут. За меня не беспокойся.

– Не буду. Пока.

Я поднялся по длинной лестнице, и, как только дотронулся до двери, все лампы погасли. Притворив дверь, я осторожно выглянул и, не обнаружив патрулей, распахнул. Стирнер и Ниби сидели на скамье, дожидаясь меня.

– А вы не боитесь, что враг наткнется на вас после наступления комендантского часа?

– Не о чем беспокоиться, – ответил Стирнер. – Из армии сбежало столько солдат, что патрулирование, по всей видимости, прекращено. Военные не покидают базы и здания муниципалитета. Ну, расскажи, о чем ты говорил с Марком Четвертым? – Стирнер и Ниби даже дрожали от возбуждения.

– Да, собственно, о пустяках. Но Марк оказался очень гостеприимен. Кстати, у него там припасено два-три ящика отменного вина…

– Я верю всему, что говорят о Марке Четвертом, – сказал Стирнер, и Ниби кивнула. – Но мне жаль, что он не помог тебе решить проблему казней.

Я часто заморгал.

– Откуда ты знаешь? Я ничего подобного не говорил!

– А зачем говорить? Марк Четвертый прекрасно знает, что с этой проблемой мы справимся сами. И мы с ней справимся. Решение уже принято. Завтра на место казни соберется весь город. Мы заслоним приговоренных собой.

– Благородно, но бессмысленно. Вас попросту перестреляют.

– Тогда наше место займут другие. Рано или поздно у военных кончатся заряды, и они поймут, что убийствами ничего не добьешься. Я уверен, что они не такие изверги, как их предводитель.

– Я бы не очень на это рассчитывал. Впрочем, у меня есть альтернативная идея. С помощью Марка я организовал сбор всех находящихся в городе дезертиров. Если вы окажете любезность и проводите меня в спортивный центр, у вас будет возможность ознакомиться с моим планом. Надеюсь, он покажется вам более разумным, чем ваш.

Мы неторопливо прогулялись до спортивного центра. Идти по вечерним улицам города было одно удовольствие – впервые я не опасался, что столкнусь с захватчиком. Нам встречались только группы горожан, идущих в том же направлении, что и мы, сопровождая вооруженных дезертиров. Те ухмылялись, не скрывая радости, что вырвались из армии. Глядя на них, я начинал волноваться – согласятся ли они пожертвовать своей едва обретенной свободой? Но у меня был только один способ выяснить это.

Спортивный центр представлял собой стадион под куполом. На нижних рядах кресел разместились дезертиры, на верхних – зрители. Я подождал, пока все усядутся и угомонятся, и взял микрофон.

– Уважаемые бывшие военнослужащие, друзья мои! Многие из вас меня не знают…

– Все тебя знают, Джим! – крикнул кто-то. – Ты – тот самый парень, который едва не задушил генерала.

– В следующий раз будь удачливей!

Улыбаясь, я подождал, пока утихнет шум.

– Спасибо, друзья, я рад, что вы одобрили мой поступок. Наш любимый генерал, этот подлец Зеннор, затеял поутру расстрелять нескольких безоружных граждан. Тех самых людей, которые помогали вам и вашим товарищам бежать, которые протянули нам руку дружбы и дали приют. Теперь наша очередь помочь, и я скажу, как мы это сделаем.

Мы повернем это оружие, с которым нас научили обращаться, на Зеннора и его подручных и пообещаем стереть их в порошок, если они посмеют тронуть мирных жителей. Это рискованный шаг, и нам его не простят. Но что-то ведь надо делать!

Ребята пошумели, поспорили, но в конце концов большинство проголосовало «за». Меньшинство, не сочтя возможным с достоинством удалиться, вынуждено было уступить. Горожане развели нас переулками по домам, выходящим окнами на площадь, и мы уснули в обнимку с оружием. Я не сомневался, что многие дезертиры ночью разбегутся, но надеялся, что оставшихся хватит, чтобы оказать мне мощную огневую поддержку.

В первых лучах зари я разглядел на площади движущиеся фигуры. Отодвинув в сторону плюшевого мишку, я смотрел вниз из окна магазина игрушек, который служил мне укрытием. На площади собирались войска. Привезли на грузовике и десяток заложников, связанных и в наручниках. Когда стало светлей, я увидел, что на площади нет рядовых. Ну конечно, Зеннор больше не доверяет рядовым грязную работу. Наверняка они сидят взаперти под надежной охраной.