Африканский след - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 13

Майор молча кивнул и серьезно посмотрел на бывшего однокашника.

– Собственно, потому я и здесь, – сообщил он. – Я, Митя, сейчас в МУРе тружусь, дело о взрыве веду...

– Ты?.. – На лице Колокатова читалось искреннее недоумение. – Погоди, почему ты? Дело проходит по нашему ведомству, при чем тут МУР?

– Ну... Можешь считать это моей личной инициативой...

Дмитрий Сергеевич усмехнулся, скользнув взглядом по майорским погонам Щеткина:

– А!.. Ну и как, много накопал?

В его голосе слышалась нескрываемая ирония. Но Петра Ильича это ничуть не смутило.

– Пока маловато. Можно сказать, сплошные воображения... умозрительные... Мне бы результаты экспертизы вашей и на вещдоки взглянуть.

– Ну, Петя, ты даешь. – Колокатов вздохнул и посмотрел на Шеткина с сожалением. – Ты меня ставишь в неловкое положение: знаешь же, что не имею права...

– У меня, Митя, допуск есть, Меркулов дал... Вот! – Он протянул Дмитрию Сергеевичу бумагу и посмотрел на него вопросительно.

– Вот как? – Колокатов пожал плечами. – Ну коли так – на здоровье... Заключение я тебе могу просто пересказать, пока что есть только по девчонке этой, террористке... На обрывках ее куртки обнаружены микрочастицы взрывного вещества: очень качественный военный пластит... Что касается биохимической экспертизы – следы мощного психостимулятора растительного происхождения в крови. Наши спецы считают, что принимала она его систематически, вместе с жидкостью...

– Наркоманка? – поинтересовался майор. Колокатов пожал плечами:

– Может, да, а может, ее кто-то таковой сделал... Почитаешь, у меня среди свидетельских показаний есть показания двух девчонок детдомовских, говорят, что вела она себя странно. Они с ней успели поболтать еще до взрыва...

– Ладно, почитаю, – кивнул Щеткин. – И экспертное заключение тоже прочту сам...

– Для этого тебе придется отловить моего коллегу Поремского, – поморщился Колокатов. – Все бумаги у него... Впрочем, он на месте, кажется.

– А что значит «психостимулятор растительного происхождения», не помнишь?

– Точно не помню, – сухо произнес Дмитрий Сергеевич, которого навязчивость бывшего однокурсника начала раздражать. – Кажется, что-то из арабского мира... Вроде бы где-то то ли в Йемене, то ли в Иордании он за наркотик не считается, обычное успокоительное, там его все жуют...

– Как это – жуют?..

– Легко! – Колокатов сердито поглядел на дотошного майора. – Растение это такое, а жуют они его там, особенно мужики, перед своими стрелками... Говорят, оно страх смерти заглушает!..

– А-а-а... – Щеткин удовлетворенно кивнул. – Знаю, слышал! Растение «ката» называется, а то я вначале насчет стрелок не понял. Ты имеешь в виду перед боем?

– Ну да... Они ж дикари, разборки между племенами и все такое. Слушай, Сэр Генри, ты действительно насчет этого лучше свяжись с Володькой Поремским! И вещдоки, коли у тебя допуск, гляди на здоровье, а то у меня со временем...

И, развернувшись к сейфу, в замке которого торчал ключ, Колокатов извлек наружу картонную коробку, а в руках Щеткина неведомо откуда моментально появилась лупа. Дмитрий Сергеевич усмехнулся и с трудом сдержал зевок.

Петра Ильича явное пренебрежение бывшего однокашника никак не задело: он уже успел сосредоточиться на содержимом коробки. И даже зацепиться взглядом за не совсем обычный предмет, лежавший в ней поверх остальных вещдоков.

– Слушай, Мить, а это что?

Щеткин аккуратно вытянул наружу заинтересовавшую его вещицу: маленькую фигурку из черного камня на длинном шнуре.

– Что за жуткая рожа?

Фигурка представляла собой нечто вроде языческого божка с действительно отвратительной физиономией.

– Это? – Колокатов равнодушно взглянул на нее. – А черт его знает! Сашку в госпиталь доставляли на вертолете, уже в воздухе обнаружили данный сувенир, говорят, за его куртку зацепился.

– Вряд ли это принадлежит ему... – с сомнением покачал головой майор. – Как думаешь?

– Честно говоря, никак, кому она принадлежит, по-моему, без разницы.

Он уже вполне откровенно зевнул и потянулся к телефону. Щеткин молча пронаблюдал за тем, как тот набирает номер, слушает гудки, наконец выражение лица Дмитрия Сергеевича резко переменилось.

– Привет, зайка... – Кол окатов расплылся в сладкой улыбке. – Как насчет сегодняшнего вечера?

«Зайка» что-то ответила, судя по тому, что ее собеседник начал убеждать даму относительно своих планов, разговор обещал затянуться. Петр Ильич едва заметно покачал головой и тихо опустил странный сувенир в карман... Все его успешные расследования, как полагал он сам, строились на повышенном внимании даже к самым мелким и вроде бы незначительным деталям. От своих принципов майор не собирался отступать и сейчас, сейчас особенно. И твердо решил выяснить непосредственно у самого Турецкого, кому принадлежит фигурка: Александру Борисовичу, погибшему Денису или девушке-смертнице.

Еще раз поглядев на продолжавшего упевать свою «зайку» Колокатова и убедившись, что тот не заметил его вопиющего поступка, Щеткин аккуратно закрыл коробку и пододвинул ее под нос Дмитрию Сергеевичу.

Тот поморщился, прикрыл трубку рукой и вопросительно уставился на назойливого майора.

– Погоди, дорогая... Что еще, Петр?

– Ничего, я пошел! – сообщил тот и действительно направился прочь из кабинета, решив, что с Поремским он познакомится в следующий раз. С его точки зрения, сейчас куда важнее было добраться до Сашки Турецкого, раз уж он так кстати пришел в себя...

Петр Ильич, разумеется, не забыл о том, что возле его друга дежурит, как он успел услышать, когда переговаривающиеся между собой подчиненные Меркулова покидали его кабинет, супруга Александра Борисовича. Он знал, что зовут ее Ирина Генриховна, а вот познакомиться лично как-то не довелось... Кто-то из подчиненных, проходя мимо Щеткина по коридору, бросил фразу насчет того, что «Иринка никого к Турецкому в ближайшее время за версту не подпустит»... Что ж, как говорил когда-то герой одного детского фильма для взрослых, весьма в свое время любимого майором, «нормальные герои всегда идут в обход»!..

Он понимал, что на данный момент «обводить» придется не только Сашину жену: сам когда-то, лет семь назад, лежал в том же госпитале и даже в том же отделении, с ранением, полученным при задержании парочки головорезов...

Именно поэтому Петр Ильич, добравшись до места, и не подумал идти к проходной. А понаблюдав несколько минут, куда именно двигаются граждане с битком набитыми сумками и пакетами, пришедшие сюда, как и он, в неурочный обеденный час, двинулся следом. Народная тропа, как и ожидалось, привела Щеткина к небольшой, но вполне подходящей дыре в заборе, и спустя три минуты он уже как ни в чем не бывало шагал к нужному ему корпусу травматологического отделения. Правда, не к центральному входу, а к черному, через который вывозились и кухонные отходы...

Дождавшись, когда очередная мусорка отъедет, Петр Ильич подошел к санитару, задержавшемуся снаружи с сигареткой.

– Слушай, мужик... – В данной ситуации никакого смущения Щеткин не испытывал. – Хочешь полтинник заработать?

Санитар – крупный детина в бывшем белом, а ныне испещренном подозрительными пятнами халате – поглядел на майора с сомнением:

– Ну?.. А че надо-то?..

– Халат одолжи минут на десять?..

Детина нахмурился, докурил сигарету, отшвырнул в сторону и молча протянул пятерню. После того как пятидесятирублевка перекочевала в его лапу, он так же молча начал стягивать свой халат.

Процесс переодевания прошел без лишних слов, и вскоре майор уже бодро шагал по коридору нужного третьего этажа, пытаясь сообразить, как вычислить нужную ему палату: он знал, что из реанимации Турецкого уже перевели. В конечном счете, поняв, что ничего другого не остается, Петр Ильич начал аккуратненько заглядывать во все двери, попадавшиеся по пути... Ему повезло на четвертой из них: заглянув в небольшую щелку, он увидел картину, способную растрогать даже каменного идола. Но главное – услышал пусть и слабый, но зато знакомый голос драгоценного друга Саньки...