Пушкин, кружка, два ствола (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 22

— Вам нравится? Я так рада!

— Невероятно вкусно. Мария Степановна, вы кулинарный гений.

— Я? Ну какой же я гений, — кокетливо стрельнула глазами Мария Степановна. — Просто десятки лет опыта. Если хотите, я дам вам рецепт…

— Мне? Никогда в жизни ничего не пекла.

— Вот и попробуете! Все, знаете ли, случается в первый раз. Попробуете, поучитесь — а потом, гляди, и пироги начнете печь. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок!

— Я знаю отличный способ срезать дорогу, — не удержалась Дина, и Мария Степановна поглядела с печальной укоризной.

— Ну зачем же вы так… Конечно, существуют другие варианты, более быстрые и эффективные. Но какой результат вы хотите получить? Когда вы предлагаете мужчине еду, которую приготовили для него собственноручно — это ведь не просто способ утолить голод. Это еще и проявление заботы. Вы потратили интеллектуальные усилия, чтобы продумать меню. Потратили время и силы, чтобы приготовить блюдо. Потом накрыли на стол, подобрали красивую посуду, положили салфеточки… Все то же самое мужчина может получить в любом приличном кафе. Но мы же не говорим, что повар или официант прокладывают путь к его сердцу. Потому что для профессионалов это всего лишь работа. Но для женщины такая забота о мужчине — это зримое проявление любви. То самое внимание, которое дороже любых подарков.

— Возможно, — пожала плечами Дина. — Но я сомневаюсь, что мужчины увидят в тарелке борща такие глубокие смыслы.

— Дураки не увидят. Но зачем же вам, Диночка, дураки? — Мария Степановна сделала последний глоток кофе и осторожно опустила чашку на стол. — Умная женщина должна выбирать умного же мужчину. А вы, Дина Маратовна, женщина очень умная. Я это сразу же поняла. На педсовете вы предложили отличное решение проблемы…

Мария Степановна явно подбиралась к истинной цели своего визита, и Дина поощрительно кивнула.

— Я была уверена, что литературный кружок проживет максимум пару занятий, и то при условии, что Ираида будет на него детей палкой загонять. Но вы, Диночка, сумели заинтересовать ребят. Действительно сумели — я слышала, как девочки обсуждали ваши занятия, и они были в восторге!

— Я просто принесла на занятия торт.

— Нет-нет! Не нужно преуменьшать свои заслуги. Торт — это замечательно, но дело вовсе не в нем. Вы вдохновенный рассказчик и талантливый педагог, вы умеете увлечь детей, увести за собой — а это большой талант. Возможно, с годами вы устанете и растеряете вдохновение… — пригорюнилась Мария Степановна. — Но сейчас… Сейчас вы можете многое. Вы действительно можете повлиять на умы и сердца детей. Даже Маркушев отзывается о вас уважительно. Я проходила сегодня по коридору, и Гриша назвал вас — цитирую: «Офигенно крутой теткой». Не обращайте внимание на грубость формулировки — для Маркушева это исключительный комплимент.

— Да, я понимаю, — улыбнулась Дина. — У Маркушева очень специфический подход к жизни.

— Именно! Я рада, что вы это заметили. Гриша умный мальчик, у него сильный характер — но воспитание, увы, оставляет желать лучшего. Но не все дети имеют такой внутренний компас, как у Маркушева. Игнатов… вы, наверное, его не знаете? Коля Игнатов, ученик восьмого класса. Хорошая семья со стабильным доходом, мама такой замечательной девочкой в школе была… И отец производит очень приятное впечатление. А Коля… У Коли совершенно неверные жизненные установки. Мальчик следует примитивнейшему социальному дарвинизму, разделяя мир на сильных и слабых — и себя, естественно, относит к сильным.

— Малышей обижает? — сообразила наконец Дина.

— И не только их… Одноклассники тоже не всегда могут противостоять Коле. Он, знаете ли, сколотил вокруг себя группу поддержки… И не стесняется использовать их в конфликтах. Мне очень не нравится, как эта компания влияет на обстановку в школе.

— И… при чем тут я? — нахмурилась Дина. — Такие вопросы в компетенции Ираиды Ивановны.

— Ираиды? Ну что вы! Поверьте, в сложившейся ситуации Ираида совершенно бессильна. Ну что она может сделать? Отругать Игнатова? Снизить оценку в четверти? Вызвать родителей? На выговоры Коле плевать, на оценки, в общем-то, тоже. А родители, видимо, не осознают масштаба проблемы… или не имеют на ребенка должного влияния.

— Но я его не имею тем более.

— Зато Григорий Маркушев имеет. А вы, в свою очередь, имеете влияние на Маркушева, — мило улыбнулась Мария Степановна.

— Но… Но это же… — растерялась Дина. — Разве так можно делать? Натравливать детей друг на друга?

— Нельзя. Вы совершенно правы, Диночка — так делать категорически нельзя. Но иногда мы оказываемся в ситуации, когда приходится сделать то, что нельзя. Потому что все остальные варианты еще хуже, — Мария Степановна поднялась, поправила пояс на вязаном кардигане. — Если вы считаете мое предложение неприемлемым, прошу — забудьте о нем. Я попробую еще раз поговорить с отцом Игнатова… Может, Женю Сумарокова попрошу, пусть припугнет паршивца. Возможно, хотя бы из этого что-то получится.

— Я… Я подумаю, — Дина тоже поднялась из-за стола. — Мария Степановна, постойте! Вы же забыли про шанежки.

— Ну что вы, Диночка! Это все вам. Кушайте на здоровье, — мило улыбнувшись, Мария Степановна исчезла за дверью. Вышитая салфеточка осталась лежать на столе, подмигивая Дине лиловыми пятнами анютиных глазок.

Глава 12 В гостях у сказки

Глава 12 В гостях у сказки

Сумароков появился в половине одиннадцатого. Дина, замотав голову полотенцем, сосредоточенно размазывала по лицу бледно-зеленую, как болотная вода, маску. Взвизгнул дверной звонок, рука дернулась, и Дина с разгону въехала себе пальцем в глаз.

— Черт! Мать твою! Вот черт, зараза! — судорожно зажмурившись, она ополоснула руки и плеснула водой в пострадавший глаз. Гребаная маска жгла слизистую, как святая вода — грешника, по щеке уже бежали слезы, и комната дрожала, расплываясь неясными пятнами. Звонок заверещал снова. — Да заткнись ты, мать твою! Иду! Уже иду!

Обтерев лицо полотенцем, Дина торопливо умылась, промокнула салфеткой несчастный глаз и пошла открывать.

— Ну какого хрена, неужели времени другого не было, ну почему именно сейчас, чтоб вам пусто всем было, таким общительным, — яростно бубнила она под нос, нащупывая торчащий в двери ключ. — Кого там черти принесли среди ночи, неужели до утра подождать нельзя было… О, Женька!

— Привет! — растерянно моргнул Сумароков. — Я не вовремя?

— Да нет, нормально все, заходи, — Дина посторонилась, пропуская его в квартиру. — Что за пожар среди ночи?

— Чего глаза красные? Ты что, плакала? Что случилось? — разволновавшись, Сумароков забыл про второй ботинок и неловко потопал в гостиную, оставляя за собой одинокую цепочку грязных следов.

— Женька! Обувь сними!

— Что? А, да. Сейчас, — сковырнув с ноги ботинок, Сумароков пинком отфутболил его к стене. — Что случилось? В школе довели?

— Никто меня не доводил. Просто пальцем случайно в глаз попала. Да успокойся ты, все нормально. Серьезно, — привстав на цыпочки, Дина чмокнула Сумарокова в губы.

— Точно? — вскинул светлые брови он.

— Абсолютно. Могу поклясться на Библии, — Дина подняла руку, неубедительно изображая святой обет. — Кофе будешь?

Сумароков окинул взглядом неплотно запахнутый влажный халат, и на лице у него отразилось тяжелое сомнение.

— Я… Черт… Давай кофе. И пожрать чего-нибудь, хоть бутерброды.

— Мда… Хреновый из тебя Ромео, — укоризненно вздохнула Дина.

— А я Ромео? Серьезно? В жизни бы не подумал. Ну и потом — поглядел бы я на твоего Ромео, если бы он весь день по конторам сайгаком скакал с телефоном этим гребаным. Данные по подозреваемому пробивать — это тебе не по балконам к телкам лазить.

— Можно подумать, ты бы полез на балкон.

— Я что, на дурака похож? В доме есть лестница, а у меня — корочка и табельное.

— Ты еще ордер на обыск организуй.

— И организую! Все лучше, чем по балконам, как шимпанзе, карабкаться, — Сумароков плюхнулся на стул, мгновенно перегородив длинными ножищами кухню. — Знаешь, что я сегодня нарыл? В жизни не угадаешь.