Долг самурая - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 33

Уголовник обвел взглядом сокамерников.

– Слыхали? Он мне про япошек читать хочет. Любит косоглазых. – Он перевел взгляд на Александра Борисовича и осведомился: – А нас, русских людей, значит, хуже падали считаешь? Я правильно понимаю?

«Так-так», – сказал себе Турецкий. В душе у него стал просыпаться задиристый, драчливый мальчишка. Ему вдруг до смерти захотелось встать и смазать верзилу по слоноподобной физиономии. Стоило больших усилий взять себя в руки и не обострять ситуацию.

– Ты за меня не сочиняй, что я считаю и кого люблю, – сухо сказал уголовнику Александр Борисович.

– Это я сочиняю? – вскинул тот брови. – Ну ты, сыскарь, договорился. Сейчас ты узнаешь, кто такой Вася Каменный!

Верзила, сжав кулаки, стал надвигаться на Турецкого, смакуя и растягивая каждое мгновение грядущей расправы. И снова Александру Борисовичу пришлось сделать усилие, чтобы усмирить гневного зверя, проснувшегося в душе.

– Твой старший сын школу сейчас заканчивает, да? – поинтересовался он у верзилы. – С матерью живет, в Йошкар-Оле.

Уголовник остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Его небритое лицо вытянулось. Он стоял и молча, в полном изумлении смотрел на Турецкого.

– Так вот, – продолжил Александр Борисович спокойно. – Если тут, – Турецкий показал на пол камеры, – если тут со мной что случится – там у него в кармане героин найдут. Граммов сто. И за распространение привлекут. Пойдет твой сынуля мотать по полной. Уловил?

Верзила облизнул пересохшие губы и пробасил:

– Уловил.

– Теперь ты будешь с меня пылинки сдувать, – холодно сказал ему Турецкий. – Если ночью, шагая к параше, я споткнусь и сломаю себе шею или палец – без разницы, – в Йошкар-Оле случится беда. Ясно выражаюсь?

– Да ясно, ясно, – прогудел уголовник, болезненно поморщившись.

– А теперь – шагай. Вали на шконку, я сказал!

Уголовник молча повернулся и побрел к своим нарам. Подошел, сел и стал рассматривать босые ноги, как бы размышляя, стоит натянуть на них носки или нет.

10

В кабинете следователя ФСБ Павлова ничего не изменилось с тех пор, как Турецкий оказался здесь в первый раз. Не изменился и сам следователь – такой же недовольный, желчный, с ненавидящим, колким взглядом.

Александр Борисович стоял перед столом в наручниках и глядел на него исподлобья. Ни предложить сесть, ни снять наручники Павлов не соизволил: обычное психологическое давление. За дверью, как и полагается, наверняка застыл дюжий конвоир.

Павлов с довольным видом читал какой-то документ. Неторопливо, не обращая внимания на Турецкого, словно того и не было. Изучив документ, он оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на Александра Борисовича.

– Александр Борисович, – заговорил он голосом холодным и неприязненным, – вы хотите, чтобы я показал вам заключение судмедэкспертизы?

– Хочу, – сухо ответил Турецкий. – Очень интересно, что в этом деле судмедэксперты нашли.

Следователь тонко усмехнулся и протянул бумагу Турецкому.

– Да пожалуйста, читайте!

Александр Борисович хотел было взять лист, но следователь дернул его на себя и покачал головой:

– О, нет. Прошу не трогать.

Павлов развернул лист к Турецкому и держал его все время, пока Александр Борисович читал.

– Обратите внимание, – сказал следователь, – экспертиза ДНК завершена.

– Да, – кивнул Александр Борисович. – Быстро ваши ребята работают... Обычно делают гораздо дольше, значит, торопились. Но у нас тоже, бывало, укладывались в сроки, определенные начальством. Если с материалом повезло.

Следователь сердито сдвинул брови, намек ему был понятен.

– Тут с материалом повезло. Фрагменты кожи и волосы на расческе для сравнения. Видите, что пишут? Прочтите еще раз.

И Турецкий прочитал вывод:

– «Исследованный генетический материал на девяносто девять процентов принадлежит гражданину Томоаки Икэда».

– Ну как? – усмехнулся следователь. – Теперь видите, что я был прав? Подойдите к делу объективно, и вы сами поймете, что меня интересуют только факты. А факты, как говорится, штука красноречивая.

Турецкий отвел взгляд от листа бумаги и посмотрел на следователя.

– Кстати, – сказал он спокойно. – Как сыщик сыщику. Вы знаете, в каком случае простая дактилоскопия показательнее анализа ДНК?

Следователь чуть склонил голову набок и посмотрел на Александра Борисовича пристальным, подозрительным взглядом, словно желая уличить его в каком-то подвохе.

– Ни в каком, – ответил он. – Вы, Александр Борисович, и без меня знаете, что ДНК-диагностика – самая точная и современная методика идентификации.

Турецкий отрицательно покачал головой:

– Нет, вы меня не поняли. Я имел в виду совсем другое. Я говорил о...

– Я вас отлично понял, гражданин Турецкий, – сухо оборвал его Павлов. – Вы паясничаете и тянете время. Сами же знаете, что дактилоскопии тут быть не может. Руки потерпевшего полностью сгорели.

– Могу я еще раз взглянуть на бумагу? – попросил Александр Борисович.

Следователь кивнул и поднял лист.

Взгляд Турецкого пробежал по строчкам и остановился на фразе «...с обгоревшим фрагментом натуральной шелковой ткани, изначально – белого цвета».

– Ну, что? – спросил следователь. – Нашли что-то интересное? Может, поделитесь соображениями?

– Белого цвета, – задумчиво повторил Турецкий.

– Что? – следователь насторожился.

– Я говорю: шелковая ткань была белого цвета.

– Опять паясничаете?

Турецкий ничего на это не ответил. Он был спокоен и задумчив. И похоже, задумчивость Александра Борисовича злила следователя.

– Ну, так как? – резко произнес Павлов. – Будем давать показания или нет? И смотрите на меня, когда я с вами разговариваю. Будем сотрудничать со следствием, срок себе и жене снижать? Или будем упираться?

Турецкий посмотрел следователю в глаза и добродушно улыбнулся.

– Упираться? Нет, что вы. Правду говорить – вот это по мне.

– Ну, и?

– Я не убивал, – просто ответил Александр Борисович. – И она не убивала. И вы прекрасно об этом знаете.

Павлов вздохнул.

– Ну да, – выдохнул он. – Конечно, не убивали. И как я мог вас заподозрить? Вы ведь такие хорошие люди. А хорошие люди никогда никого не убивают. Конвоир!

Дюжий конвоир вошел в кабинет.

– Уведите! – велел ему следователь.

Когда Турецкий вышел из кабинета, следователь опустил руку на телефон и сидел так с полминуты, о чем-то размышляя. Затем снял трубку и быстро набрал нужный номер.

– Слушаю, – отозвались на звонок.

– Приветствую вас, – сказал Павлов. – Что там с нашим японцем? Есть какие-нибудь результаты?

– Вы о Рю Такахаси?

– Да.

– Результаты есть.

– Ну, и?

– Он не кончал жизнь самоубийством. Похоже, его сбросили с моста. А перед этим свернули шею.

– Это точно?

– Насчет того, что ему сначала свернули шею, а уже потом сбросили с моста?

– Да.

– Точно.

– Хорошо. Спасибо.

Павлов положил трубку на рычаг. Посидел так еще с полминуты, осмысливая полученную информацию, при этом лицо его становилось все мрачнее и мрачнее, затем снял трубку и набрал новый номер.

– Слушаю, – отозвался грубоватый, но полный достоинства голос генерала Спивакова.

– Товарищ генерал... – Голос следователя сорвался, и он вынужден был откашляться. – Товарищ генерал, получены результаты экспертизы по другому японцу – Рю Такахаси.

– И что?

– Ему свернули шею, а уже потом сбросили с моста.

– Так... – протянул генерал.

– Получается, что это точно – не Турецкие, – упавшим голосом сказал следователь. – Что с ними делать? Отпускать?

Генерал Спиваков помолчал, затем сухо произнес:

– Нет, выпускать мы их не будем. Пока задержим.

– Есть пока задерживать, – сказал следователь.

– Ничего не предпринимайте, пока не получите новых инструкций.

– Есть ничего не пред...

Но генерал уже положил трубку.