Долг самурая - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 16

– Может быть... – сказал Рю задумчиво. – Может быть, надо тебе сказать... Но это трудно так...

– Что трудно? – не поняла Маша, вглядываясь в худощавое лицо Рю.

– Трудно все вместе объяснить, – договорил он.

– А ты постепенно, – посоветовала Маша. – Начни с начала. Ну?

Рю наморщил переносицу. Видно было, что он колеблется. И Маша решила надавить.

– Ты ведь сам говорил, что мы с тобой – одно целое, – проговорила она. – И ты мне сам говорил, что у нас не может быть друг от друга секретов. Ты больше так не думаешь?

Рю вздохнул и решил сдаться.

– Маша, смотри, – заговорил он рассудительным голосом. – Есть такое... это очень серьезно для японцев, хотя об этом редко говорят... это не произносят... Это, как у вас говорят, – святое.

В Машиных глазах засветилось нешуточное любопытство.

– Что же это? – спросила она. – Это что-то... такое!

– Это... это... – Рю пытался подобрать подходящее русское слово, но не мог. – В общем, это... он.

Рю выдохнул и перевел дух.

– Он – это кто? – спросила Маша, понижая голос. – Бог, что-ли?

Рю усмехнулся.

– Нет, не Бог. «Он» – это долг. По-японски. Маша встревожилась еще больше.

– Ты должен кому-то много денег? – с ужасом спросила она. – Кому ты задолжал? Это как-то связано с вашей корпорацией? С убийством Икэды?

Рю поспешно покачал головой:

– Нет. Все сложнее. Долг – вот здесь. – Он показал пальцем на свою грудь. – Где сердце и душа. Но нужны доказательства... Маша, я все рассказать тебе.

– Когда?

– Скоро, – сказал Рю. – Совсем скоро.

– Ты знаешь, – снова заговорила Маша после паузы, – я звонила маме и говорила с ней о тебе.

– Правда? – Рю улыбнулся. – И что она говорить?

– Она сказала, что ей всегда нравились японцы. Что они дисциплинированные, верные и ответственные.

– Это правда, – кивнул Рю. – Японцы очень верные. И все остальное тоже.

– Мама хочет познакомиться с тобой. Ты не против?

– Нет, не против. Я тоже хотел познакомиться с твой мама. Но не сейчас. Дай мне три дня уладить дел.

– Дела, дела... – вздохнула Маша. – Вечно вы, мужчины, о делах говорите. Ну, хорошо. Даю тебе три дня. Но если ты и через три дня будешь такой смурной, я тебя брошу. Ты понял?

– Понял, – кивнул Рю. – А пока ты меня не бросать, иди ко мне!

Он обнял Машу и увлек ее в постель...

Час спустя Маша приподнялась в постели и внимательно посмотрела на посапывающего во сне Рю. Тот спал крепко и безмятежно. Маша, скрипнув пружинами матраса, опустила ноги с кровати и снова посмотрела на Рю. Он спал так же крепко, как и полминуты назад. Маша на цыпочках вышла в соседнюю комнату.

Там она, опасливо поглядывая на дверь спальни, уселась за стол, откинула крышку ноутбука и нажала на кнопку запуска...

22

За окном совсем стемнело. Антон Плетнев сидел за столом и пил кофе. Время от времени он зевал и тер пальцами глаза. В офисе, по причине позднего часа, он остался один.

Допив кофе, взял со стола мобильный телефон и набрал номер.

– В данный момент абонент недоступен или находится вне зоны действия сети, – пробормотал из трубки приветливый голос «автоматической леди».

– Спасибо, – насмешливо буркнул Плетнев и отключил связь.

Сонно поморгав, он взял было чашку, но вспомнил, что там ничего нет, и поставил ее обратно. Затем глянул на часы, они показывали полночь.

– Что-то я засиделся сегодня, – проговорил Плетнев. – Этак я скоро на ночной режим работы перейду. А что, хорошо... Тихо, уютно, никто не мешает.

На столе зазвонил городской телефон.

– Вот тебе и не мешают, – проворчал Плетнев, поворачиваясь к телефону.

Снимать трубку Антон не спешил. Он просто сидел и терпеливо ждал, пока телефон прозвонит трижды, после чего включится автоответчик.

– Здравствуйте! – бодро отозвался автоответчик голосом Плетнева. – Вы позвонили в сыскное агентство «Глория». Оставьте свое сообщение и номер телефона, и мы обязательно свяжемся с вами.

Автоответчик пискнул, обозначая начало записи, и затих. Однако никто не спешил надиктовывать на него текст сообщения. Слышны были лишь шорохи и чье-то дыхание.

Плетнев зевнул и с усмешкой проговорил:

– Надо же, какой нынче клиент стеснительный пошел. Звонят в двенадцать часов ночи и молчат. Достали уже...

Плетнев поднялся со стула и подошел к телефону. Трубку снимать он не собирался. Вместо этого Антон протянул руку, чтобы выдернуть из розетки провод. И в этот момент он услышал звонок у входной двери. Ночью – посетитель? Плетнев пошел к выходу, всмотрелся через стекло и удивился.

У входной двери стояла девушка. Невысокая, довольно стройная, в молодежной куртке и с ярким рюкзаком на плече, увешанном брелоками и мягкими игрушками. Она помахала ему рукой и улыбнулась.

– Мила! – выдохнул Плетнев, быстро открывая дверь.

Только сейчас он увидел, что девушка держит в руке мобильник.

– А я тебе звоню, звоню... А ты все не отвечаешь. Я уж думала, вы переехали.

– Ты могла позвонить мне на мобильный, – сказал Плетнев, пропуская ее в помещение и снова запирая дверь.

Мила улыбнулась.

– У меня же нет твоего мобильного!

– Я же вручил тебе визитку, – напомнил Антон.

– Которую я благополучно потеряла в тот же день, – насмешливо возразила Мила.

Они помолчали.

– Мила, – заговорил Плетнев глуховатым голосом, стараясь не смотреть на гостью, – у тебя что-то случилось? Тебе нужна помощь агентства?

Мила покачала головой:

– Нет. Агентства – не нужна.

– А чья нужна? Ты не стой в дверях! – опомнился Плетнев. – Проходи.

Мила медленно подошла к столу.

– Садись, куда хочешь! – пригласил Плетнев. Мила выбрала кресло.

– Так чья помощь тебе нужна? – повторил свой вопрос Плетнев.

– Не помощь... Мне нужен ты.

Мила смотрела на Плетнева своими большущими глазами и улыбалась смущенной, но в то же время странно решительной улыбкой.

– Я хочу вернуть наши отношения. Как думаешь, это возможно?

Плетнев не выдержал ее прямого взгляда и отвел глаза.

– Хочешь со мной дружить? – проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо. – Но из нашей дружбы не вышло ничего хорошего. Может быть, верность не входит в число твоих добродетелей? Или ты с тех пор сильно изменилась?

Мила молчала.

– Значит, будем дружить, – с напускной насмешливостью продолжил Плетнев. – Может, будешь спать со мной изредка, когда у тебя других дел не будет? Так? Так вот, мне это не нужно.

– И мне, – тихо сказала Мила. – Мне тоже это не нужно. Но мне нужен ты. После нашей встречи я места себе не находила, все думала о тебе.

– Думала, – насмешливым и угрюмым эхом отозвался Плетнев. И повторил, но уже гораздо мрачнее и серьезнее: – Думала...

– Да, думала. Антон, я... Я скучаю по тебе... Очень... И всегда скучала.

Плетнев вскочил со стула. Некоторое время он расхаживал по кабинету, стараясь не смотреть на Милу потом остановился возле нее и резко произнес:

– Думаешь, у меня память плохая?

– Я не...

– Тебе никто не нужен! – рявкнул Плетнев, ероша пятерней волосы. – И я тебе не нужен. Ты сама это говорила. Ты живешь сама по себе! Или уже не помнишь?

Мила кивнула.

– Да, говорила. Но это было тогда...

– А сейчас? Разве что-то изменилось? Или у тебя за то время, пока мы не виделись, выросли ангельские крылья?

– Антон, не говори так...

– Буду говорить! Потому что с тобой иначе нельзя. Отныне я буду говорить с тобой прямо, без обиняков. Ты заслужила эту искренность.

Мила прижала руки к груди.

– Антон, – умоляюще проговорила она, – прости меня. Правда, прости.

Плетнев смотрел на гостью угрюмо, сверкая недобрыми глазами из-под упавшей на лоб челки.

– Я всегда о тебе думала, – сказала Мила звонким, искренним голосом. – Не было и дня, чтобы я хоть на минуту не задумывалась о тебе!

Мила вскочила со стула и сделала шаг по направлению к Плетневу, но натолкнулась на тот же угрюмый взгляд и остановилась.