Долг самурая - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 12

– Антон, а что с вашим клиентом? Плетнев поморщился, словно речь зашла о чем-то омерзительном.

– Он как только услышал, что Турецкого задержали, сказал, чтобы мы забыли его имя и что он к нам обращался. Ни один телефон его не отвечает, секретарь говорит, что срочно улетел на переговоры. Боюсь, остался наш Саня без алиби.

Меркулов взглянул на Щеткина.

– Ты тоже так думаешь?

– Нет, не думаю, – ответил Щеткин. – Мои парни по этому делу уже работают. Прижмем этого подонка. Думаю, алиби мы Сашке сможем добыть. А вот с Ирой пока сложнее.

– Н-да, – вздохнул Меркулов. – Следственный изолятор – не для ее здоровья.

По лицам мужчин пробежала тень, и они стали еще пасмурнее и суровее.

16

– Так что же все-таки со мной, доктор? – тихо спросила Ирина.

Она лежала на кушетке в медпункте следственного изолятора. Глаза ее были устало прикрыты. Густые волосы разметались по изголовью кушетки. Монументальная врачиха мрачно нависала над ней. В ответ на вопрос Ирины она хмыкнула и сказала:

– Что с тобой? А я откуда знаю? Я ж тебе не больница.

– Вы врач, – напомнила ей Ирина.

– «Врач», – передразнила та. – А кому от этого легче? Анализов крови я не делаю, не говоря уж об УЗИ. Могу, конечно, взять кровь у тебя и в лабораторию послать. Но ответ будет только через неделю.

Ирина открыла глаза и поморщилась от боли.

– Но я ведь чем-то больна, – проговорила она слабым голосом. – И надо узнать чем.

Врачиха встала перед кушеткой и скалой нависла над Ириной.

– Ну, знаешь, – пробасила она. – Тошнит, спину ломит, голова кружится – это ж самая распространенная симптоматика. Она и при насморке может быть. А может, всему виной нервы. Ты могла просто переволноваться.

Ирина снова закрыла глаза и болезненно усмехнулась бледными губами.

– Думаете, симулирую? – тихо спросила она. Врачиха прищурила маленькие слоновьи глазки.

– Да непохоже... Если, конечно, ты не гениальная актриса. Помню, была тут одна такая же. Все болела. По правде болела, рвало ее, температура поднималась. И вдруг – как рукой все сняло.

– Вот так вот вдруг? – удивилась Ирина. – Без всякой причины?

– Причина-то как раз была. Она следователю потом призналась. До того отрицала соучастие в убийстве, а тут – пошла, значит, на сотрудничество. Так и на поправку пошла, и срок условно дали! Видишь, какие чудеса на свете бывают?

Ирина вздохнула.

– Намекаете на то, что ее совесть мучила? Она от этого и болела?

Врачиха небрежно кивнула.

– Ну да... Ведь когда слова произносишь, которые скрываешь, легче становится. Когда с души камень падает, то и телу свободней делается. Это, скажу тебе по секрету, доказанный медициной факт.

Ирина открыла глаза и холодно посмотрела на врачиху.

– Тогда мне не станет легче, – отчеканила она. – Потому что я ничего не скрываю.

Она несколько секунд помолчала и добавила:

– Я никого не убивала. И не вступала в сговор. Так им и передайте.

«Господи, что я здесь делаю? Почему я должна оправдываться перед этой женщиной, словно она прокурор, а я – преступник? Почему я должна терпеть этот хамский тон? Почему все это случилось со мной?»

Ирина снова закрыла глаза. И вдруг ей стало мучительно, до тошноты, стыдно за себя. «Почему все это случилось со мной?» Вопрос слабака, который сгибается под ударами судьбы. А почему не с тобой? Ты ведь жена сыщика. Он постоянно находится под ударом, а значит, и ты тоже. Ведь жена и муж – одно целое. И если он находит в себе силы жить среди всего этого хаоса, среди всей это грязи, то и у тебя силы найдутся!

– Что вы сказали? – поинтересовалась врачиха, расслышав, что Ирина что-то прошептала.

– Ничего, – ответила Ирина, открывая глаза. Она поднялась и спустила с кушетки ноги. – Вы мне до смерти надоели. Если вы не верите, что я больна, отправьте меня в камеру, и дело с концом.

– Ишь, какая быстрая, – усмехнулась врачиха. – Ты что же думаешь, у нас тут гестапо? Да ты знаешь, сколько симулянтов каждую неделю проходит через этот кабинет? Здешний народец готов себе живот шилом проткнуть или игл в язык навтыкать, лишь бы «на больничке» отлежаться. Откуда я знаю, что ты не такая?

– А разве это не видно? – холодно спросила Ирина. – Вы видели сотни симулянтов и до сих пор не научились отличать больного человека от обычного притворщика? Если нет, то грош вам цена как профессионалу!

Врачиха хотела что-то сказать, но вдруг сжала руки в кулаки и прикусила губу.

– Ладно, хватит, – угрюмо произнесла она. – Здесь не место для митингов. Если ты действительно больна, я тебя прощу, но если нет, я сделаю все, чтобы твоя жизнь в изоляторе превратилась в кошмар.

17

– Ну вот, – сказал Лимонник и поправил пальцем очки в золотой оправе. – Взгляни на это монументальное здание, Антон! Оно называется биб-ли-о-те-ка. Признайся, только честно, ты когда-нибудь слышал это слово?

– В детстве, – улыбнулся Плетнев. – Но вижу впервые.

– В таком случае ты счастливейший из смертных!

– Это еще почему?

– У тебя впереди радость первого знакомства с сокровищницей человеческих знаний.

Лимонник засмеялся и хлопнул Антона по плечу.

– Вперед, мой милый Санчо! Нас ждут великие дела!

«А ведь я и правда не был в библиотеке тысячу лет, – подумал Плетнев, шагая вдоль книжных стеллажей. – Как будто все это: книги, тишина, портреты писателей на стенах, сосредоточенные лица читателей, склонившихся над толстыми „талмудами“, было в другой жизни и совсем не со мной».

Плетневу быстро оформили читательский билет, оформлением занималась миловидная девушка лет двадцати пяти, что сделало пребывание Плетнева в этом «храме знаний» еще приятнее и душевнее.

– Знаете, как пользоваться каталогом? – поинтересовалась девушка-библиотекарь.

– Еще бы, – улыбнулся Плетнев. – С пяти лет им пользуюсь.

Лимонник усмехнулся.

Получив читательский билет, Плетнев в сопровождении Лимонника направился в святая святых – книжный зал.

Плетнев с уважением посмотрел на книжные стеллажи, занимавшие почти все пространство помещения и уходящие вдаль.

– Сколько же все-таки книг на свете? – проговорил он.

Лимонник посмотрел на него насмешливо и поправил пальцем «профессорские» очки в позолоченной оправе.

– Да уж, – улыбнулся он. – Все пишут и пишут, и конца этому не видно. Нет бы делом заняться.

– Твоей тонкой иронией можно слону хребет перешибить, – заметил на это Плетнев. – Ты часто здесь бываешь?

– Случается, – ответил Лимонник.

– А я вот нет. – Плетнев вздохнул. – Дел столько, что нет времени читать книги. Скоро совсем отупею.

– Не отупеешь, – заверил адвокат Лимонник. – Если, конечно, в юности ты читал правильные книги. Юность, она на всю жизнь разгон дает.

– Ты прав, – кивнул Плетнев. Он снова взглянул на уходящие вдаль стеллажи с книгами и спросил: – Итак, какая перед нами стоит задача?

– Задача простая и сложная одновременно. Ищем книги и брошюры о Японии. Желательно, написанные популярным языком. На академические премудрости у нас нет времени.

– Я тоже так думаю, – кивнул Плетнев. – Так что, начали?

– Вперед! – провозгласил Лимонник и выбросил вперед руку, как полководец, посылающий войска в бой.

И работа закипела. Лимонник просматривал разделы, связанные с историей и культурой разных стран. Плетнев, по совету адвоката, вел поиски бессистемно, руководствуясь главным принципом всех обывателей – «на что глаз упадет».

Вскоре Плетнев повернулся к Лимоннику и помахал ему книжкой в желтой глянцевой обложке.

– Кажется, это то, что нужно. Называется «Эти странные японцы»! Годится?

– То, что врач прописал, – кивнул Лимонник. – Давай еще.

– А сколько нужно?

– Сколько найдешь. Но не меньше двух.

– Почему именно двух?

– Одна книга – почти сплетни. Две – это уже «выборка» и статистика.