Дедовский способ - Азимов Айзек - Страница 2

— Почему они не могут обнаружить эту дыру, идиоты?!

— Ты имеешь ввиду — так же, как мы? А другого способа нет — она недостаточно активна.

— У меня все болит, — сказал Фьюнарелли, даже когда тяжести нет. Если так будет продолжаться, будет не так скверно, когда дело дойдет до пилюль… А нельзя активизировать эту дыру?

— Если одной из этих глыб придет в голову в нее провалиться, — мрачно заметил Эстес, вылетит пучок жесткого рентгена.

— Его засекут на Весте?

Эстес покачал головой:

— Не думаю. Они не наблюдают за такими вещами. Но его непременно зарегистрировали бы на Земле. Специальные станции на спутниках постоянно следят за небом и регистрируют все изменения потока излучения. Они отметят поразительно слабые вспышки.

— Ладно, Бен, Земля нам тоже годится. Они пошлют на Весту приказ посмотреть, в чем дело. Рентген достигнет Земли за четверть часа, радиоволнам надо столько же, чтобы добраться до Весты.

— А сколько времени пройдет между этими двумя четвертями часа? Приемники автоматически зарегистрируют вспышку в рентгене в таком-то направлении, но кто скажет, где именно находится источник? Он может быть в далекой галактике, лежащей в этом самом направлении. Какой-то техник заметит какой-то пик на кривой, станет ждать новых вспышек в том же месте, а их больше не будет, и эту единственную не примут в расчет как не имеющую значения. Да этого и не будет, Харв. Когда приливные силы черной дыры разрушили астероид, вспышек должно было быть очень много, но это случилось тысячелетия назад, когда никто не смотрел. А орбиты оставшихся кусков, видимо, достаточно устойчивы.

— Если бы наши двигатели были целы…

— Дай подумать. Мы могли бы, направив корабль в дыру, использовать нашу гибель, чтобы передать информацию. Но и это ни к чему бы не привело: еще одна вспышка неизвестно где.

— Я думал не об этом, — возмутился Фьюнарелли. Геройская смерть не для меня. Но смотри. У нас было три двигателя. Если бы мы могли прицепить их к трем достаточно большим глыбам и послать их одну за другой в дыру, она бы вспыхнула трижды. Если бы мы посылали их, скажем, раз в день, можно было бы заметить медленное движение источника относительно звезд. Это было бы интересно, да? Техники сразу бы обратили внимание, да?

— Может быть. А может быть и нет. Кроме того, двигателей у нас нет и мы не можем прицепиnь их к глыбам, если только…

Эстес внезапно умолк, затем совершенно другим тоном сказал:

— Интересно, скафандры в порядке?

— Радиопередатчики в скафандрах! — воскликнул Фьюнарелли.

— Черт побери, дальше чем на километр они не действуют. Я думаю о другом. Я думаю выйти наружу.

Эстес открыл шкаф.

— Кажется, они в порядке.

— Зачем ты хочешь выйти?

— Двигателей у нас нет, но мускулы есть. У меня, по крайней мере. Как ты думаешь, ты можешь бросать камни?

Фьюнарелли попытался имитировать бросок, и лицо его исказилось от боли.

— Могу я прыгнуть на Солнце? — буркнул он.

— Тогда я сам выйду и покидаю… Скафандр, кажется, действительно в порядке.

Может, смогу закинуть несколько камней в дыру…Надеюсь, шлюз работает.

— Можем мы позволить себе тратить воздух?

— Какая нам будет разница через две недели? — ответил Эстес устало.

Каждому астрошахтеру приходится иногда выходить из корабля — забрать образцы, что-то поправить. Обычно это радостные моменты: как ни как, некое разнообразие в жизни.

Сейчас Эстес не испытывал никакой радости — только тревогу. Познания его были столь примитивны, что он чувствовал себя абсолютным дураком. Помереть само по себе достаточно плохо, но помереть дураком…

Он очутился в черноте пространства, освещенной звездами, которые он видел тысячи раз. А еще в призрачных лучах далекого слабого Солнца вокруг роились сотни камней, составлявшие когда-то единый астероид, а ныне — тонкое Сатурново кольцо вокруг черной дыры. Камни казались почти неподвижными, ибо двигались вместе с кораблем.

Эстес оценил направление вращения звезд. Корабль и камни дрейфуют в противоположную сторону. Если бросить камень в направлении движения звезд, его скорость относительно черной дыры уменьшится. Если скорость уменьшится слишком сильно или слишком слабо, камень полетит в сторону дыры, обогнет ее и вернется обратно. Но если скорость камня уменьшится так, что дыра сможет притянуть его достаточно близко, приливные силы обратят его в пыль, которая начнет двигаться по спирали и провалится в дыру, послав при этом в космос пучок жесткого излучения.

Танталовой шахтерской сетью Эстес стал ловить камни, выбирая те, что размером были примерно с кулак. Хорошо, что современные скафандры, в отличие от саркофагов, использовавшихся лет сто назад, когда астронавты впервые опустились на Луну, позволяют свободно двигаться.

Набрав достаточно много камней, Эстес кинул один и стал смотреть, как тот, поблескивая в слабом свете Солнца, исчез в направлении черной дыры. И ничего не произошло. Эстес не знал, сколько времени надо камню, чтобы провалиться в дыру, если он вообще туда провалится, но досчитав про себя до шестисот, кинул еще один камень.

Он кидал их снова и снова с страшным терпением, рожденным желанием найти спасенье от смерти, и вдруг увидел, как в том направлении, где находилась дыра, вспыхнул свет. Видимый свет и, он знал, невидимый, по крайней мере вплоть до рентгеновских лучей.

Эстес вынужден был сделать перерыв для сбора новой порции камней. Но он засек верное направление и стал почти каждый раз попадать в цель. Он устроился так, что слабый блеск черной дыры виден был ему как раз над центральной частью корабля: так его положение относительно черной дыры не зависит, или зависит слабо, от вращения корабля.

Ему показалось, что он накидал в дыру слишком много камней — даже для своей цели. Черная дыра, подумалось ему, могла быть массивней, чем казалась, и заглатывала добычу с большего расстояния, что делало ее более опасной и, соответственно, уменьшало шанс на спасение.

Эстес добрался до люка и вернулся внутрь корабля. Он страшно устал, правое плечо его ныло. Фьюнарелли помог ему снять скафандр.

— Это было потрясающе. Ты бросал камни в черную дыру.

Эстес кивнул.

— Да. И, надеюсь, мой скафандр не пропускает радиации. Мне так же мало хочется помереть от облучения.

— Они увидят это там, на Земле, увидят?

— Я уверен, — сказал Эстес. — Но обратят ли внимание? Они запишут все это и будут строить догадки. Но что может заставить их прилететь разбираться на месте? Надо что-то изобрести, чтобы они непременно явились. Но сперва я хочу отдохнуть немного.

Через час Эстес достал другой скафандр. У него не было времени дожидаться, когда перезарядятся солнечные батареи на том, которым он пользовался в первый раз.

— Надеюсь, я помню направление, — сказал он.

И снова он был снаружи и теперь ему было ясно, что даже при сравнительно большом разбросе скоростей и направлений черная дыра будет заглатывать камни, относительно медленно движущиеся в ее сторону.

Эстес набрал столько камней, сколько смог, и поместил в углубление в корпусе корабля. Конечно, они там не остались. Но расползались они исключительно медленно, так что даже после того, как были уложены последние камни, собранные первыми разлетелись не больше, чем шары на биллиардном столе.

Он стал бросать их, сначала с тревогой, затем со все возрастающей уверенностью — и черная дыра вспыхивала — вспыхивала — вспыхивала.

Ему начало казаться, что попадать в цель стало гораздо легче, что черная дыра невероятно разрастается с каждым новым попаданием и скоро станет так велика, что захватит в свою ненасытную пасть и его, и корабль. Хотя конечно, это лишь плод его собственной фантазии.

И вот у него не осталось камней. Да он и не мог бы бросить больше не единого камня. Ему казалось, что он провел снаружи много часов.