Двойная осторожность - Френсис Дик - Страница 25

— Это ваша лучшая программа? — спросил я.

— Лучшая? — Он слегка улыбнулся, пожал плечами и сказал:

— Я по ней учу. Мне нужно было написать ее :так, чтобы дети понимали, как она написана и как работает. Я мог бы написать что-то куда более сложное, но только зачем?

Да, Тед Питтс был прагматиком, а не пустым мечтагелем. Мы собрали детишек, Тед их отряхнул, высыпал песок из ботиночек и повел домой, обедать.

После обеда я под сочувствующим взором Теда проверял кучу тетрадей, которые по счастливой случайности не успел отнести домой в пятницу вечером. Пусть пятый "Б" скажет за это спасибо Айрстону. А в понедельник Тед решил, что его голос в достаточно хорошем состоянии, чтобы он мог утихомиривать чудищ из третьего класса, и мы вместе поехали в школу. Каждый из нас ехал на своей машине. Я чувствовал, что доброе отношение Джейн ко мне исчерпано, и, хотя она сказала, что я могу остаться еще, если захочу, я прекрасно видел, что перестал быть подарком судьбы. В банк уже должен прийти новый чек. На этой неделе им не придется питаться одним хлебом. Так что мне следует поискать себе другое пристанище.

Перед самым уходом Тед встал на цыпочки и достал с полки шесть кассет.

— Перепишу их сегодня во время обеденного перерыва, — сказал он.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Один комплект оставьте себе, а оригиналы я верну миссис О'Рорке.

— А вам они разве не нужны?

— Может быть, потом я сделаю копии с ваших. Но мне почему-то не хочется провести остаток жизни у букмекерских контор.

Тед рассмеялся.

— Да и мне тоже! Хотя на самом деле я не имею ничего против азартных игр...

В его глазах снова мелькнула легкая тоска, но он ее тут же задавил.

— Ну ладно, — сказал он, — вперед, на битву!

Он поцеловал Джейн и девочек, и мы уехали в школу. На первой перемене я снова попытался добраться до Айрстона, на сей раз из автомата в учительской. Но и по новому номеру я его не обнаружил. Начальника сыскного отдела Айрстона снова не было на месте.

— Мне это уже надоело! — сказал я. — Мне же говорили, что он будет!

— Его срочно вызвали, сэр. Быть может, вы оставите сообщение?

Мне очень хотелось оставить пару крепких проклятий.

— Передайте ему, что звонил Джонатан Дерри, — сказал я.

— Очень хорошо, сэр. Ваше сообщение принято в десять тридцать три.

«Да ну вас к черту!» — подумал я. Не успел я пройти пяти шагов по направлению к кофеварке, как телефон у меня за спиной зазвонил. В это время жены учителей обычно звонили в школу, чтобы передать своим обожаемым супругам поручения, которые они должны выполнить по дороге домой, и само собой разумелось, что трубку снимает тот, кто окажется ближе всех к телефону.

«Ну, — подумал я, — во всяком случае, это не может быть моя жена». Однако тот, кто снял трубку, окликнул:

— Джонатан, это тебя!

Я удивленно вернулся к телефону и взял трубку.

— Алло! — сказал я.

— Джонатан! — воскликнула Сара. — Где же ты был?! Господи, где тебя носило?

Похоже было, что она на грани истерики. Голос у нее был пронзительный, он звенел от напряжения. Я еще никогда не слышал, чтобы он звучал так взволнованно, как перетянутая струна, что вот-вот порвется. Мне стало не по себе.

— Что случилось? — спросил я. Я отдавал себе отчет в том, что мой голос звучит чересчур спокойно, но ничего не мог с этим поделать. Со мной всегда так, когда я особенно сильно волнуюсь.

— О боже! — Она еще могла возмущаться мною. Но сказать мне об этом она не успела.

После очень короткой паузы в трубке послышался другой голос, от которого у меня волосы встали дыбом.

— Ты, недоносок, слушай сюда!

Анджело Гилберт.

— Слушай сюда! — повторил он. — Твоя баба сидит тут. Мы ее взяли тепленькой. Привязали к стулу, но так, чтоб не покалечить. — Он хихикнул.

— И подружку ее, эту мокрую курицу, тоже. Поэтому слушай меня и делай, как я скажу, понял, ты, лох? Ты слушаешь?

— Слушаю, — ответил я. Еще бы! Я весь обратился в слух и зажал рукой второе ухо, чтобы болтовня и звон чашек не мешали мне слушать. Это было жутко. И ног под собой я не чуял.

— Ты нас опять надул, — продолжал Анджело, — прислал эту фигню. Но этот раз был последний. Сегодня ты отдашь нам настоящие кассеты, понял?

— Да, — кротко ответил я.

— Ты ведь не хочешь получить свою бабу назад с расквашенной мордой, так?

— Не хочу.

— Ну, так отдавай кассеты.

— Хорошо, — ответил я.

— И не мухлевать, понял?

Он, похоже, был разочарован тем, что я так спокойно реагирую на его киношные фразы. Но привычка, выработавшаяся за годы преподавания в школе, стала второй натурой, и я не мог отказаться от нее даже в этот критический момент. Наглецам надо давать отпор, на выскочек не обращать внимания, торжествующую жестокость душить безразличием.

Это действовало на мальчишек, это отчасти действовало на Дженкинса, и на Анджело это подействовало, уже дважды. «Ему уже следовало бы понять, подумал я, — что я не ловлюсь ни на насмешки, ни на наглость; а если и ловлюсь, то виду не подаю». Но Анджело был слишком занят собой, чтобы поверить, что кто-то может его не испугаться. Быть может, он не слишком умен, но чрезвычайно опасен.

Он поднес трубку ко рту Сары. Вот перед ней устоять было сложнее.

— Джонатан! — голос наполовину гневный, наполовину испуганный, высокий и пронзительный. — Они пришли вчера. Мы с Донной всю ночь просидели связанные! Всю ночь, понимаешь?! Где тебя носило, черт возьми?!

— Ты в доме Донны? — с беспокойством спросил я.

— Что-о?! Да, разумеется! Разумеется! Не задавай таких дурацких вопросов!

В трубке снова послышался голос Анджело:

— Теперь слушай сюда, лох! Хорошенько слушай! И на этот раз — без шуточек! Нам нужен настоящий товар, и это твой последний шанс, понял?

Я не ответил.

— Ты слушаешь? — резко спросил он.

— Конечно, — ответил я.

— Отвезешь кассеты к моему отцу в Уэлин. Понял?

— Понял. Но кассет у меня нет.

— Так найди их! — он почти сорвался на крик. — Слышишь? Найди!

— На это потребуется время, — сказал я.

— Твое время вышло, ты, ублюдок!

Я перевел дух. Он опасен. Он не способен мыслить разумно. Это тебе не школьник. Я рискую зайти слишком далеко.

— Я могу получить их сегодня, — сказал я. — Когда получу — отвезу их к вашему отцу. Но это может быть довольно поздно.

— Быстрее! — отрезал он.

— Быстрее не могу. Это невозможно.

Я понятия не имел, зачем я пытаюсь протянуть время. Это был своего рода инстинкт. Не надо спешить, все образуется.

— Когда ты их привезешь, — сказал Анджело (он, похоже, смирился с тем, что быстрее не получится), — мой отец их проверит. На компьютере. На компьютере «Грэнтли», понял? Отец купил компьютер «Грэнтли», потому что эти программы написаны для него. Так что не надо всяких штучек, как в прошлый раз. Он их проверит, понял? Так что для тебя же лучше, чтобы они были те самые.

— Хорошо, — снова ответил я.

— Когда отец их проверит, — продолжал Анджело, — он позвонит мне сюда. Тогда я оставлю твою бабу и эту мокрую курицу, и можешь явиться сюда спасителем, этаким рыцарем Галахадиком. Понял?

— Да, — ответил я.

— И помни, ты, недоносок: если что-то выкинешь, твоей бабе придется годами бегать по врачам. Для начала мы ей зубы вышибем.

Он, видимо, снова передал трубку Саре, потому что я снова услышал ее голос — все такой же рассерженный, испуганный и пронзительный:

— Бога ради, привези ты эти кассеты!

— Хорошо, привезу, — ответил я. — Пистолет Анджело при нем?

— Да. Джонатан, сделай как он говорит! Пожалуйста! Не дурачься!

Это была не столько просьба, сколько приказ.

— Эти кассеты, — сказал я, — не стоят выбитых зубов. Постарайся успокоить его, если сумеешь. Скажи ему, что я сделаю все, как он просит.

Скажи ему, что я тебе обещал.

Она не ответила. В трубке послышался голос Анджело:

— Ну все, недоносок. Хватит. Ты их привезешь. Верно?