ЧОП «ЗАРЯ». Книга третья - Гарцевич Евгений - Страница 2

Исаевские спецы пробовали и пытки, и гипноз, но всё без толку: сектантов никто не научил ни читать, ни писать. Разве что кивать в ответ на вопросы и тыкать пальцем в карту – это да, это они могут.

И вроде Исаев вместе со стражей накрыли пару точек с остатками сектантов. Кого-то взяли живыми, но опять натолкнулись на сложности в общении. И все для того, чтобы выйти на заказчика.

Мы в этом уже не участвовали. Собрали трофеи, подлатались и поехали домой, чтобы перед поездкой в столицу закрыть долги. Как по банковской закладной, чтобы в Москве нас ждало дедово имение, так и с Дантистом, который, как назло, портил нам все планы своей скрытностью.

Впрочем, я зря время все равно не терял. Всю дорогу до Белого Яра и потом каждый день, пока мы искали Дантиста, я пытался вскрыть «буханку».

Объяснить, как она сама приехала к шахте, мы так и не смогли. В тот момент Гидеон уже был сильно пьян, Захар обновлял в кузне свои железяки, а Стеча отмокал в бане. И получается, что, когда возникла опасность и бойцы Исаева помчались на помощь, никто из чоповцев участвовать в этом не мог, и фобос в уазике взял все в свои призрачные руки. Докатился до шахты, развернулся и открыл огонь из пулемета. Не особо метко, но в нужный момент шороху навел.

Странненько. Но чем дольше мы об этом думали, тем больше других странностей вспоминали. Хотя бы тот случай, когда Гидеон задавил «сумоиста» возле городской бани и клялся, что моторка сама поехала. Стеча припомнил злобные рычания, которые раньше казались нам обычной перегазовкой.

Вариантов было два: либо подцепили где-то потустороннюю сущность, либо она была там с самого начала. С самого моего появления в этом мире. С того самого момента, как дед пожертвовал жизнью, чтобы меня вытащить.

И при таком раскладе слова: «Гордей вложил в нее душу» обретали новый неожиданный смысл. Захар соотнес резкий характер, хулиганские замашки, необузданность и ярость с «поведением» моторки. Все подтвердили, что от «буханки» всем этим так перло. Но это и помешало мне с самого начала почувствовать подвох, потому что я всегда был такого мнения об продукции завода «УАЗ». Может и зря, но речь же об ощущениях, к которым еще примешивалось некое родство душ.

И я поверил, что дух деда помогает нам. Но была проблема.

Вызвать его на разговор не получалось. Никаких тебе: «Здравствуй, дедушка! Поделись мудростью!»

«Буханка» на контакт не шла. Я точно чувствовал, что в ней есть что-то агрессивное, но дружественное к нам. Может, не целиком фобос, как Муха или Ларс, но какая-то его часть. Например, воспоминания или фантомный след от его сильного желания вернуть меня и отомстить за сына. Я ощущал ауру, колючую энергию, но… будто спящую.

Еще я пробовал найти рецепт того коктейля, который впопыхах намешал и принял возле шахты. Три дня после него спать не мог: сердце стучало, но, кроме воспоминаний о клубных тусовках и энергетиках с водкой, ничего в голову так и не пришло. Аж бесило!

Видимо, в тот момент я вышел за рамки, потянулся к новому уровню, превозмог себя, но переборщил. Мышца, которая отвечала за фобосов, надорвалась.

Я тренировался. Если уж рвать жилы, то сразу же и наращивать.

Взял себе за правило: каждое утро выходил на ринг с Мухой. Дрался с ним, расходуя силу на двоих, бегал, прыгал и далее по списку тренировок из стандартной программы боксера.

А каждый вечер проводилась у меня «работа с «буханкой». Выходила какая-то лютая смесь медитации, пантомимы и боя с тенью. Но дед не сдавался: либо я что-то делал не так, либо и здесь включалась его характерная упертость. Но, как говорится, на каждую упертую задницу, найдется свой бампер от уазика.

Я решил, раз он не выходит из душелова, значит, надо подселить к нему кого-то другого. Зона комфорта – штука довольно ограниченная. Первым на задание добровольцем отправился Муха. Подсадить его у меня получилось: механизм душелова прекрасно работал с моторкой, хоть я и не мог также легко визуализировать для себя, как фляжку, и выяснить, сколько там мест и что происходит.

Кузов немного потрясло, будто машина на пять минут стала стиральной, а потом рыкнул и чихнул двигатель, и из выхлопной трубы вылетело небольшое темное облачко в виде взъерошенного Мухи.

«Не, брат, бесполезняк, лучше пойдем еще одну химеру приговорим…» – пробухтел в голове Муха и спрятался обратно во фляжку.

Но я так просто не сдался. Прочистил в итоге всю выхлопную систему, которая в здешнем мире, по сути, не функционировала. Банку выхлопную разорвало или что там могло сломаться, но звук был такой, будто «буханке» прямоток прикрутили, и на ее рычание весь дом сбежался! Хором предположили, что деймосы напали.

Добил деда Ланс. Уж не знаю, на каком уровне поговорили старики, но не зря ж говорят, что рыбак рыбака… Образ Гордея проявился на лобовом стекле: слабенький, будто засохшие следы от дождевых капель, но узнаваемый. Суровый бородатый дед, обозленный и выражающий свое недовольство рычанием мотора и длинным протяжным гудком. Когда заметил меня, притих, лицо подобрело, а взгляд и улыбку можно было расшифровать как: «Внук, я рядом. Не останавливайся, я прикрою».

В нагрудном кармане сразу потеплел жетон Ордена.

Новехонький серебряный жетон действующего, так сказать, лицензированного охотника. А не рекрута, как раньше, – этот вопрос мы решили первым делом, как оказались в Ордене.

На одной стороне – чеканный имперский герб и церковные знаки, а на другой – гравировка в виде силуэта уазика, внутри которого уже выбит герб семьи Гордеевых.

Это было небольшое отступление от правил, но помогла протекция Исаева, когда нас восстанавливали в правах. Помимо статуса, такие жетоны имели ряд дополнительных свойств и могли выступать в роли аккумуляторов силы. Не полноценный «повербанк», но оружие последнего рывка.

Я позвал официанта и попросил еще стакан горячего чая.

Э-эх, переборщили мы тогда с празднованием! Если бы первым делом за Дантистом пришли, а потом уже в Орден, может, и не пришлось бы уже третий день в засаде сидеть.

Захар остался в поместье, чтобы подготовить нас к переезду, а остальной ЧОП жаждал попасть на прием к стоматологу.

Стеча шарится в городе, пытается что-нибудь вызнать. Но он не местный, что с одной стороны хорошо: можно кем угодно прикидываться, а с другой стороны – он не знает, у кого спрашивать. Гидеон в «буханке» где-то в переулках на соседней улице, следит за черным входом. Банши дрыхнет после ночной смены.

– Ну наконец-то! Зубодерню щас откроют, сколько дней-то уже народ ждет, – прогундел официант над ухом, ставя на стол новый стакан и кивая на марлю, торчащую у меня из кармана. – У тебя-то, поди, уже даже болеть перестало? Газетку-то уже до дыр прочитал.

– Да, не болит еще, – поморщился я и погладил челюсть. – А с чего решил, что откроют?

– Так топить начали, вишь, дым из трубы попер.

Я развернулся к окну, сдвинул стакан, от которого шел пар, и присмотрелся к дому напротив. И правда, над трубой курился дымок – обычный, светлый и жиденький, не такой, будто самурайка какие-то вещдоки уничтожает. На первом этаже, там, где драли зубы, чуть в сторону отошла штора, но сразу же запахнулась плотнее. В комнате все еще было темновато. На мой взгляд, не похоже, что там готовились к приему пациентов.

На улицу вышел охранник: из тех, кто постоянно был в здании. Растолкал бедняков, проходя к бочке, и выбросил туда какой-то мусор. Замер рядом и закурил, высматривая что-то на перекрестке.

– Пойду и я, а то вдруг свою очередь пропущу, – сообщил я официанту, бросил пару монет на стол и начал одеваться.

Вернул за щеку грецкий орех, замотал голову и, закутавшись в ватник, побрел через дорогу к толпе. Тихонько влился между подмороженными людьми, протиснулся поближе к бочке и поправил шапку: а то совсем ничего не видно.

Послышался звук моторки. Охранник бросил бычок и стал теснить людей от входа. Ну! Неужели дождались?