ЧОП «ЗАРЯ» - Гарцевич Евгений - Страница 2

Вот только все так быстро произошло, и не успел я собраться и правильно среагировать, как уже профукал какой-то важный момент и оказался во френдзоне. И с каждым разом, как в трясину, все глубже и глубже проваливался в эту самую френджопу.

Мы не потерялись после школы, хотя я и в армейку сгонял, и по стране меня помотало, кучу дел переделал – искал себя в этом мире. Но что-то пока не справился. Не задерживался на одном месте дольше полугода. Вроде и интересно сначала, и выходит даже что-то, а потом нет-нет, да понимаешь, что не твое.

Между мной и Настей все было уже так перекручено, что действительно проще было оставаться друзьями. Сначала она подтянула меня в свою тусовку, потом я влез в кредиты, чтобы инкогнито задонатить ей на операцию, когда у нее были проблемы после перелома. Знал, как важно для нее продолжать танцевать, а также то, что она не возьмет денег просто так. Потом она вообще связалась с этим жупелом, своим партнером по танцам. Короче, пофиг.

Я, кстати, не злодей. Честных людей не обманываю. Обычно.

Кручусь просто, как придется. Халтура с монетами реально только для тех, кто сам обмануть ближнего хочет. А так-то мы честным трудом зарабатываем, пусть и неблагородным, как всегда говорила моя бабуля.

Мы с Настей – уличные попрошайки. Дети улицы, мать его так. Только мы не из тех, кто якобы сирый, убогий, бухой и без билета на поезд, а скорее как на лучших улицах старой Европы, где на щедрость туристов рассчитывают певцы, музыканты, художники, танцоры. Я как раз из них. Брейк-данс, шаффл, всевозможные импровизации – моя основная специализация.

Улица – наша сцена, наш зрительный зал и наша касса.

С Настей я увижусь на Арбате. Не сегодня, так завтра будем сезон закрывать. Надо постараться заработать побольше денег, пока морозы не вдарили. Монету я сейчас загнал неплохо – карман почти на тридцатку потяжелел. Так, что спасибо узбекам за идею!

Я огляделся. Убедившись, что лошара за мной не гонится, пересек засаженный деревьями двор и юркнул к подъезду. Ввел код домофона, прислушался, что никто не спускается, и быстро переоделся. Шапку, бороду, халат и потрепанную куртку упаковал в рюкзак, а из-под толстовки вынул свой привычный легкий пуховичок, который до этого изображал небольшое пузико. Нацепил бейсболку, еще раз убедился, что никого нет и, пройдя подъезд насквозь, вышел через запасной выход. Прогулочным шагом почесал к старому Арбату, в лавку дяди Бори.

Пару домов не успел дойти до цели, как на дороге, откуда не возьмись, нарисовались три типа в форменной одежде дворников, в светоотражающих жилетах с логотипом местной ЖКХ и ломами в руках. Встали так, что мимо я точно не пройду. Не страшно, но как-то подозрительно. Я остановился, нахмурился и полез в рюкзак, делая вид, что я что-то ищу, но никак не могу найти. Потом хлопнул себя по лбу, развернулся и сделал несколько шагов в обратную сторону.

Но уже через пару метров остановился – из-за угла появилось еще четверо и, расплываясь в улыбках, пошли в мою сторону.

– Танцора, брат, пастой, – развел руки в шутливом приветствии предводитель четверки, тощий житель Средней Азии, больше похожий на уголовника. Растягивая и коверкая слова, прокричал: – Не торопися, тебя Иван Улугбекович на разговор просит.

– Бахрам, – прищурился я, пытаясь вспомнить, правильно ли назвал имя одного из полубоссов местной мигрантской мафии, – спасибо за приглашение, но давайте завтра. Сейчас правда некогда.

– Зачем такой занятой? – покачал головой он и, демонстративно хрустнув шейными позвонками, закинул лом себе на плечо. – Здоровье беречь надо! Пойдема, а?

И мы пошли. Я хоть и был выше каждого почти на голову, но все-таки их семеро, и, по сути, я на их территории. Хотя фиг уже поймешь, кто тут главный. Когда-то были бандиты, потом бандиты стали бизнесменами, потом совсем освоились и отошли от дел, передав бизнес детям. Новые русские бандиты – хотя и не новые, и не особо русские, и вроде как не бандиты – бесили жутко, но, скрипя зубами, приходилось терпеть.

Ивану Улукбековичу (еще лет пять назад он был мажористым школьником Ванькой) мы платили за охрану. Чтобы, во-первых, не трогали менты, а во-вторых – всякая пьяная шелупонь, ищущая на улицах приключений на свои жопы. А таких было много: то панки перепьют возле стены Цоя и начинают музыкантов цеплять, то футбольные фанаты к девчонкам пристанут и художника за не тот цвет краски отмудохают, то сектанты какие-нибудь прилипнут, то цыгане на чужую территорию забредут – короче, весело.

Непонятно, что ему от меня надо. Мы вроде не косячили и заработком делились вовремя. Но на всякий случай я незаметно вынул телескопическую дубинку из рюкзака и перепрятал ее в рукав.

Бахрам пытался поддерживать разговор, причмокивал на проходящих мимо женщин, улыбался, и уверенно подталкивал меня в нужную сторону, отсекая от людей. Это уже было плохо. Мы шли не на площадь, где у нас устроена танцплощадка, а все дальше и дальше забирались вглубь дворов. Остановились, дойдя до неприметной вывески с надписью: «Чайхона», куда мне совершенно не хотелось заходить.

Старая дверь со скрипом открылась, и меня хоть и мягко, но настойчиво втолкнули внутрь.

Я оказался в полумраке грязной забегаловки. Четыре стола, за одним из которых сидел молодой парень, вполне себе славянской наружности, и курил кальян, а за соседними сидели три мигранта. Один в костюме (вероятно, водитель), а остальные в кожаных куртках – по сравнению с мелкой ордой в спецовках у меня за спиной они смотрелись нелепо, но жутковато.

Качки в кожанках перехватили меня, как эстафетную палочку, и, встав по бокам, подвели поближе к столику босса. Бахрам что-то пробалакал по-своему и, пустив в душную комнату поток прохладного воздуха, ушел на улицу.

Пауза затягивалась. Иван, сынок Угулбека, продолжал курить и с прищуром разглядывал меня, будто ждал, что я начну первым. Я же крутил головой, прикидывая, куда прорываться.

– Танцор, тебя вроде Матвей зовут? – спросил босс, выдохнув длинную струю дыма, цокая языком и пытаясь сделать колечки.

– Именно так, – я кивнул. – Я чем-то могу помочь?

– Можешь, Матюша, можешь. – Парень всячески старался придать себе грозный вид, копируя Дона Корлеоне, как минимум. – Но для начала ответь мне на один вопрос. Тебе что, плохо здесь? Мы что, плохо вас защищаем? Или тебя плохо воспитали родители? Ты зачем залез на территорию Бахрама? Мутки его копируешь, клиентов отбираешь? А?

– Я, вообще-то, сирота. И это пять.

– Чего пять?

– Пять вопросов, на какой отвечать-то?

– Ты мозги мне не долби, – подскочил босс, дернув шланг кальяна так, что тот зашатался на столе. – Ты попал, собака! Парни, держи его!

Обступившие меня кожанки подцепили меня за руки и чуть приподняли так, чтобы я только на цыпочках мог дотянуться до грязного пола.

– Короче, – Иван уселся обратно. – Слушай сюда, щенок. Раз ты такой дерзкий, я продам тебя цыганам. Сделают из тебя инвалида, и будешь у метро на дощечке с колесиками отрабатывать. Ха-ха, как говорится, плохому танцору и ноги мешают, да?

– Иван Угулбекович, здесь какое-то недоразумение, – сказал я и поерзал, проверяя, насколько крепко меня держат. – Разрешите я сделаю один звонок, и мы, может, как-то иначе все порешаем?

Босс растянул губы в мерзком подобии улыбки, но кивнул. Сначала мне, мол дешево ты не отделаешься, а потом своим бойцам, чтобы отпустили одну руку. В угрозы я поверил наполовину. Если реально отдадут цыганам, то там не только без ног, но и без всего остального можно остаться, и будет какая-нибудь Гюльчатай меня овощем с коряво написанной табличкой катать. Но что в самом деле отдаст, все-таки не поверил – он просто торговался.

Я достал телефон левой рукой, сделал вид, что задумался, кому звонить. Потом улыбнулся, набрал службу точного времени и, когда в трубке послышался голос, поплотнее прижал динамик к уху и затараторил:

– Мое почтение! Да, мы здесь с вашим сыном сейчас общаемся. – Я говорил достаточно громко, чтобы окружающие меня услышали, и оценивал реакцию. – Да, все сделал, как вы и говорили. Реакция? Охо-хо, достойная! Да, убедителен. Суров, но справедлив. Отличного сына воспитали. Трубку передать? Ага, сейчас…