Плохая учительница, хороший снайпер (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 10

Да никакой.

Это не тот подвиг, которым можно гордиться.

Раскрыв «Теорию и практику некристаллического аккумулирования», Алекс нашел заданный Хатчинсом раздел. «Для наполнения можно использовать любой стеклянный или керамический сосуд соответствующей емкости. Количество вмещаемой энергии соотносится с объемом и формой сосуда по следующей формуле…» Несколько секунд Алекс тупо таращился на внушающую ужас формулу, пытаясь уловить хотя бы проблески смысла.

Смысл… Действительно, в чем смысл?

Падди, конечно, хам и тупица — но какого дьявола Алекс набросился на учительницу? И получил, кстати, грандиозный отлуп. Чудовищно унизительный… но не в отлупе, в общем-то, дело. Зачем он пристал к девушке с этими идиотскими вопросами? Ну, допустим, у нее действительно не оказалось бы нужной квалификации — и что? Квалификации и у Квистена не было. Отсутствие квалификации у преподавателя драконоборчества — это, можно сказать, добрая традиция академии. Давно всем известная.

Более того. Именно эта традиция и определила выбор генерала Каррингтона. Сын должен быть получить соответствующее образование — но ни в коем случае не должен был пересекаться с драконами. Потому что наследник рода Каррингтон не может лично сражаться с какими-то бессмысленными рептилиями.

Он должен руководить сражениями.

Молоденькая дура-учительница в сложившейся ситуации, очевидно, не самый плохой вариант. И лишнего не потребует, и глаз формами радует.

Если бы Алекс был поумнее — возможно, дня через два-три уже держался бы за эти формы. Но нет. Он за каким-то дьяволом влез со своими вопросами. Мало того что опозорился перед всем классом, так еще и разозлил Деверли. Зачем?

Алекс пустым взглядом таращился в книгу и не видел ни строчки.

Вот Деверли заходит в дверь — самодовольная и самоуверенная, как королевская кошка. Вот начинает говорить — слишком громко, слишком четко, слишком напористо. Так, как отец говорит перед строем солдат.

Вот отвечает на вопросы, вот рассказывает план занятий… И весьма неплохой план, надо признать. План, который отлично прозвучал бы из уст опытного вояки. Так говорить должен убеленный сединами боевой майор — с медалями и именным жезлом. Человек, заслуживающий уважения. Имеющий на него право.

Но не Деверли. Не эта смазливая выряженная в штаны соплюха.

Накатила знакомая волна ярости, на послевкусии отдающая детской обидой. Оседлав эту мутную, с запахом тухлой болотной воды, волну, Алекс снова вцепился в формулу. Так, интеграл по поверхности. Определяет поток вектора силы, объем заполнения, концентрация поля…

— Есть! — хлопнул ладонями по столу Алекс.

— Что у тебя есть? — поднял голову Элвин. Взлохмаченные рыжие волосы торчали над круглой головой, как ржавый нимб.

— Мозги! У меня есть мозги. Я понял это чертово уравнение.

Глава 6. Проблески истины за чашечкой чая

На ужин была баранина. Дешевая, изрядно пережаренная и утыканная чесноком, как мишень для дартса — стрелами. Зато мятный соус подали замечательный — пряный, свежий, с легкой кислинкой. Старательно перепиливая ножом жесткое мясо, Хизер пыталась понять — это случайные совпадения или точно просчитанная стратегия? Может, это тщательно спланированная диверсия? Кухарка виртуозно балансировала на грани чудовищного и прекрасного, создавая в среднем приемлемый результат.

— О господи. Молли можно доверить что-нибудь кроме яичницы? — закатила глаза Кингдон-Куч.

— Насчет яичницы я бы не была так уверена, дорогая, — тут же вклинилась тощая, как самка богомола, и настолько же дружелюбная Матчик, преподающая управление потоками силы. На ее бледном угловатом лице отражалось все страдание народа израильского, томящегося в плену у египтян. И пытаемого отвратительной яичницей. — Помните завтрак после Рождества? Яйца были настолько пережарены, что ими можно было подбивать ботинки. Думаю, Молли с похмелья так оплошала. Простые люди, простые нравы, — Матчик тоже закатила глаза.

«Диверсия», — поняла Хизер.

Это точно диверсия.

— О да. Это было незабываемо. Когда мне положили кусок яичницы на тарелку — клянусь, я услышал отчетливый стук, — закатил глаза Хатчинс.

Тут что, тайный клуб мастеров глазозакатывания? Учились они этому, что ли? Перед внутренним взглядом Хизер возникла удивительная картина: преподаватели, чинно рассевшись за партами, с трепетом внимают лектору. А тот, выставив на кафедру деревянный макет черепа с располовиненной глазницей, важно вещает: «Глаза надлежит закатывать неспешно, но уверенно, до полного напряжения Rectus Superior. Вы должны почувствовать значительное усилие, но не боль. Госпожа Кингдон-Куч, будьте так любезны, продемонстрируйте классу…»

— …это нравится? — строго спросила Матчик. На мгновение Хизер почувствовала себя гимназисткой, застигнутой преподавателем на преступнейшем небрежении материалами лекции.

— Простите?

— Я спрашиваю: как вам все это нравится? — Матчик широким жестом обвела рукой стол. — Вряд ли в Логрисе встречается настолько же ужасная кухня.

— В Логрисе встречается и более ужасная кухня, — совершенно честно ответила Хизер. — Бывала я как-то в одной таверне… Там повар крысятину вместо курятины подавал. Такой скандал был, когда мошенничество вскрылось, — Хизер наконец-то отпилила кусок баранины и с гордостью оглядела плоды трудов. — Но есть и положительный момент. Поголовье крыс в рабочих кварталах в тот год сильно понизилось.

Под оторопелыми взглядами коллег Хизер положила в рот кусочек баранины и принялась старательно пережевывать.

— Чудесное мясо, такое пикантное. Дорогая, передайте кухарке мою благодарность, — милостиво кивнула служанке Хизер.

Если хочешь нормально питаться — дружи с поваром. Эту очевидную истину любой егерь усваивал в первый же месяц службы.

Обласканный похвалами повар, возможно, не станет угощать тебя сливочными пирожными. Но и в тарелку не плюнет. А это, знаете ли, очень важный момент.

Кухня располагалась в отдельном здании. Сторож, провожая Хизер по узким, давно не метенным тропинкам, объяснил смысл этого странного стратегического решения. Оказывается, кухня в учебных корпусах создавала бы излишние ароматы, тем самым отвлекая преподавателей и студентов от обучения. Поэтому господин ректор мудрым решением перенес пункт хозяйственного довольствия в крохотное подсобное помещение у самой границы парка. Когда-то там был домик садовника, но за неимением средств беднягу уволили, переложив его обязанности на хромого сторожа. В домике установили большую дровяную печь, перетащили туда котлы и сковородки, а в вечно сыром подвале сделали овощехранилище.

— А воду туда ведрами надобно таскать, — грустно вздохнул сторож. — На водопровод господин ректор так и не расщедрился. Ну, я таскаю, конечно, куда же деваться. Но больно уж это хлопотно. В школе-то вон сколько народу жрет, а я тут один-одинешенек. Воды натаскай, дров натаскай, того-сего, пятого-десятого. А еще ведь за садом ухаживать надо!

Хизер оглянулась вокруг. Никаких признаков того, что кто-то ухаживает за садом, не наблюдалось.

— А почему господин ректор не переделал печку под кристаллическое питание?

— Так деньги же! Эти ваши кристаллики ого-го стоят, а у нас, в академии, бюджета — шиш да ни шиша. Простите за такие слова, госпожа, — безо всякого раскаяния извинился садовник.

— Поначалу да, — согласилась Хизер. — И стартовая покупка кристаллов дорогая, и переделка печки. Но потом ведь только и требуется, что заполнять опустевшие емкости. В академии куча людей с фамильярами, да и без фамильяров умельцы найдутся. Тот же господин Хатчинс. Вряд ли они станут работать бесплатно, но и обычную стоимость заполнения аккумулятора тоже вряд ли потребуют. Не понимаю я господина ректора.

— Зато я понимаю, — буркнул сторож. Воровато оглянулся по сторонам, хрипло откашлялся и склонился к Хизер, обдав ее ароматами дешевого табака и выдохшегося перегара. — Все я понимаю, — прошептал ей на ухо сторож. — На кристаллики у господина ректора денежков нету. А кресло кожаное, все гвоздиками блестящими обитое, он перед Рождеством в кабинет-то купил. Тяжеленное — жуть. Мы с Бобби умаялись, пока его на четвертый этаж затащили. Там, в башенке, еще лестница поганая такая — узкая, винтовая. Я себе палец на правой руке пришиб — неделю кулак сжать не мог! На кресло у господина ректора денежки есть, на ковер есть, на пару рысаков игреневой масти тоже хватило. Вот так-то оно, госпожа. Вот так тут оно все устроено.