Молодость не порок - Никольская Наталья - Страница 18

Сев в троллейбус, я быстро доехала до института и вошла в вестибюль. Только тут я сообразила, что не знаю, в какой группе учились Наташа и Катя. Чтобы выяснить это, пришлось подняться в деканат.

Там сидела молодая веснушчатая девчонка в очках и печатала на машинке какой-то текст.

– Здравствуйте, – поприветствовала я ее.

Девчонка рассеянно кивнула в ответ.

– Вы зачетку заверить? – спросила она. – Галины Григорьевны сегодня нет, я ее замещаю, так что могу это сделать, давайте, – она протянула руку.

– Нет-нет, я, если честно, по поводу Наташи Головачевой и Кати Зорянской, – честно сказала я.

– Ах, да, – лицо девчонки сразу помрачнело. – Мы уже в курсе. Такое горе! Кто бы мог подумать...

Мы помолчали.

– А вы, собственно, что хотели-то? – спросила наконец девчонка.

– Понимаете, я хотела поговорить с их одногруппниками – я сама дружила с обеими девочками – хотела попросить их, чтобы они не забывали о Наташе и Кате, чтобы, кто может, сходили на похороны (я понятия не имела, когда они состоятся), чтобы хоть иногда посещали их могилы, чтобы память о безвременно ушедших девочках жила в их сердцах, все-таки они учились вместе, бок о бок! – я несла эту речь очень прочувствованно, прижимая руки к груди и делая скорбное выражение лица.

Девчонка, видимо, отличалась сентиментальностью, поскольку понимающе кивала головой и даже, как мне показалось, чуть не расплакалась.

– Родителям их пусть пишут хоть раз в год! – продолжала я, – ведь для них-то какое горе!

– Да-да, – согласилась девчонка. – Конечно, вы правы. И мы их никогда не забудем – мы не забываем никого из студентов, учившихся в нашем вузе, – гордо подчеркнула она и встала. – Пойдемте, я вас провожу к их одногруппникам.

– Нет-нет, – замахала я руками. – Не стоит, у вас же работы много. Я и так вас отвлекла. Вы мне просто номер группы скажите, а я сама найду. – Двести пятнадцатая, – тут же сказала девушка.

– Спасибо вам огромное! – с чувством проговорила я, открывая дверь. – И не забывайте Катю с Наташей.

Девушка снова закивала, и выражение лица ее было таким, словно она давала клятву, что студентки Зорянская и Головачева теперь станут самым светлым пятном в ее жизни.

Выйдя из деканата, я подумала, что прямо вознесла обычных девчонок на пьедестал, сделала из них чуть ли не героинь, только потому, что они слишком рано умерли. А ведь они были всего лишь...

Но тут же одернула себя за подобные мысли. Кем бы они ни были, не мне их судить. А смерть в молодом возрасте – всегда трагедия. Поэтому и воспринимать их нужно просто как молодых, действительно безвременно погибших девчонок.

Спустившись вниз и остановившись перед расписанием, я увидела, что занятий у двести пятнадцатой группы сегодня нет, поскольку у них полным ходом идет сессия. Но зато я обнаружила, что сегодня должна была состояться консультация по диалектологии, зачет по которой студенты должны были сдавать завтра.

Их расписания следовало, что консультация начнется в двенадцать. Я посмотрела на настенные часы – времени было половина двенадцатого. Значит, сам бог велел подождать. Тем более, что самые сознательные студенты придут наверняка пораньше. Правда, я также понимала, что несознательные на какую-то консультацию не придут вообще, а таковых может оказаться гораздо больше, чем тех, кто всеми силами тянется к знаниям, но тем не менее решила подождать.

Я нашла двадцать первую аудиторию, в которой должна была проходить консультация, и встала у окошка, приготовившись запастись терпением.

Через некоторое время я увидела, что по лестнице, не отрывая глаз от учебника и шевеля беззвучно губами, поднимается молодая девушка, почти девочка. Она была маленького роста, пухленькая и розовощекая, и весь ее вид свидетельствовал о том, что она принадлежит к категории сознательных студентов.

Не обращая на меня внимания и продолжая читать учебник, она подошла ко мне и присела рядом на подоконник. Я даже не решилась прервать ее занятие, чтобы спросить, не из двести пятнадцатой ли она группы?

Пока я мучилась и ерзала на подоконнике, ломая голову, спросить или не спросить, по лестнице вихрем взлетела другая девчонка. У этой было очень милое жизнерадостное лицо, большие голубые глаза, вздернутый носик и задорные кудряшки, рассыпанные по плечам.

Одета она была в короткий джинсовый сарафанчик, а в руках держала дамскую сумочку, настолько малюсенькую, что в ней не смог бы уместиться не то что учебник, а, боюсь, что и ручка.

– Привет! – звонко воскликнула она, плюхаясь на подоконник рядом с пухленькой студенткой и радостно толкая ее в бок.

– Привет, – недовольно отозвалась та, отодвигаясь.

Девчонка сразу же кинула на подоконник свою сумочку и села поудобнее.

– Все зубришь? – весело болтая ногами, спросила девчонка с кудряшками.

– Готовлюсь к зачету – сухо поправила ее примерная студентка.

– А я вообще приходить не хотела! – продолжала вторая, которая, как я поняла, к примерным студентам не относилась никак. – На пляж сегодня собиралась, да проспала, представляешь? Ну, думаю, куда деваться, надо на консультацию сходить, раз уж все равно день пропал.

Зубрилка ничего не ответила.

Девчонка с кудряшками, которая явно нуждалась в общении, заглянула в книгу, штурмуемую зубрилкой, но тут же отпрянула, скривившись.

– Южное наречие, – пробормотала она. – И как ты можешь такое читать?

Она достала из кармана пачку сигарет и закурила.

– Мила, – наконец-то отрывая взгляд от своего учебника, строго проговорила девчонка в очках. – Если тебе неинтересно, не мешай мне. И не кури здесь – Ольга Павловна тебя уже сто раз предупреждала!

– Я в окошко, – беспечно ответила Мила. – И потом, она еще не пришла.

– Простите, а вы не из двести пятнадцатой группы? – поспешила я задать вопрос Миле, поняв, что с ней-то можно говорить сколько угодно.

– Да, – немного удивленно ответила Мила. – А вы что, новенькая?

– Нет. Я просто хотела поговорить с кем-то из вашей группы насчет Наташи Головачевой и Кати Зорянской.

– Ой, вот ужас-то! – Мила передернула загорелым плечиком. – Мы все просто в шоке были, когда узнали! А вы что хотели?

– Я помогаю следствию, – нарочно туманно выразилась я. – И мне нужны сведения о девушках. С кем они общались, чем занимались в свободное время... Кто-нибудь из вашей группы может мне в этом помочь?

– Я нет, – тут же ответила зубрилка. – Я их и не знала почти совсем. Они очень обособленно себя вели.

– Это ты себя очень обособленно ведешь, – возразила Мила. – А я могу и рассказать. Что знаю, конечно. Только уж не знаю, пригодится ли это вам...

– Мне важна любая информация, – подчеркнула я.

В этот момент по лестнице стали подниматься другие студенты, а за ним шла высокая, седая женщина, одетая в летний костюм. Увидев ее, Мила тут же пульнула окурок в окно.

– Здравствуйте, Ольга Павловна, – мило улыбаясь, поприветствовала она преподавательницу.

– Здравствуй, Мила, – строго сказала женщина. – Ты опять куришь здесь? Для вас же специально в туалете курилку сделали!

– Я больше не буду, Ольга Павловна, – виновато хлопая длинными ресницами, проговорила Мила и потупила глазки.

– Это я слышу в миллионный раз, – усмехнулась Ольга Павловна. – Немедленно приведи себя в порядок, ты знаешь, что я не выношу запаха табака, и только после этого можешь войти в кабинет. А остальных прошу на занятие, – с этими словами она отперла дверь аудитории, и студенты потянулись за ней.

Мы с Милой остались одни.

– Привести себя в порядок! – проворчала Мила. – Это каким же образом? Что я, зубы, что ли, буду здесь чистить?

Я достала из своей сумочки пластинку «Орбита» и протянула девчонке.

– Спасибо, – ответила она. – Пойдемте вниз, в курилку. Там действительно и покурить можно и поговорить.

Мы спустились вниз, в помещение, разделенное какой-то колонной на две половины. На одной, как мне объяснила Мила, находились кабинки мужских туалетов, а на другой – женских. А курили все вместе возле этих кабинок.