Велесова ночь (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 27

И добыть непременно живым — иначе Владеющий в черной машине бил бы на поражение, а не пытался осторожно выцелить кабину водителя. Его оружие определенно позволяло ударить куда сильнее, однако пока только гудело в воздухе — наверное, для острастки. Огненный шнур то и дело раскручивался над моей головой, срезая столбы и вывески и высекая из стен домов каменную крошку. Преследователь орудовал сияющей плетью в несколько десятков метров длиной с мастерством, в котором угадывался не только родовой Талант, но и годы, если не десятилетия практики.

— Остановитесь сейчас же!

Голос прозвучал отчетливо и громко, будто бы прямо над ухом, хоть между нами наверняка было не меньше трех-четырех корпусов автомобиля. Видимо, доставшиеся от славных предков способности не только наделили Владеющего растущим прямо из руки — или чем он там размахивал? — оружием, но и добавили мощи глотке и голосовым связкам.

Впрочем, на одни лишь уговоры столичные стражи порядка явно не рассчитывали, и следующий удар огненного хлыста пришелся точно в цель. «Варяг» содрогнулся, лишаясь еще одной двери справа, и заметался по дороге, отчаянно пытаясь вырвать руль у меня из пальцев. Похоже, пламя зацепило колесо и повредило шину. К счастью, не сильно — иначе меня тут же закрутило бы по дороге гигантским стальным волчком.

А может, просто уложило бы бампером на асфальт и тащило с искрами, пока не заглохнет мотор. Первую половину Каменноостровского мы с черной машиной пролетели буквально в мгновение ока, однако теперь скорость постепенно снижалась. Я боялся гнать на изуродованном колесе, а жандармы уже не торопясь загоняли добычу. Деваться «Варягу» было, в общем, некуда — все мосты и крупные улицы наверняка успели перекрыть. Сирены завывали со всех сторон одновременно, и кольцо постепенно сжималось. Когда я подъезжал к Троицкому мосту, на хвосте висело уже с полдюжины автомобилей, однако они не спешили подбираться вплотную. То ли получили приказ ни в коем случае не навредить титулованному беглецу, то ли благоразумно опасались попасть под удар его Таланта. Поэтому просто катились следом на уважительном расстоянии, ожидая, пока закончится… что-нибудь.

Фамильное упрямство Горчакова. Бензин в баке. Запас прочности резиновых шин. А может, и жизнь шофера, в чью кабину то и дело выстреливал огненный хлыст.

— Прикажите остановить машину, ваша светлость! — снова рявкнул грозный голос. — Не вынуждайте нас!

Когда черный авто вдруг рявкнул мотором и рванул вперед, показавшись справа, я не успел уклониться. На этот раз боевое пламя ударило в крышу кабины. Капли раскаленного металла посыпались сверху, шипя в волосах и прожигая насквозь тонкую ткань летней куртки. Я выругался сквозь зубы, едва не выпустил руль и лишь усилием воли смог выровнять «Варяга».

Но едва ли надолго. Следующий удар вполне мог оставить машину без колеса или, что еще хуже, срезать кусок брони с салона, и тогда преследователи непременно увидели бы, что никакого князя Горчакова в машине и вовсе нет.

Представление определенно стоило заканчивать, и чем скорее — тем лучше. Я снова надавил на газ и помчался вверх по Троицкому мосту. С той стороны меня, конечно же, уже ждали — я увидел в полумраке перегородившие дорогу полицейский автомобили. Если где-то рядом с ними не прятались Владеющие, старина «Варяг», пожалуй, смог бы раскидать хрупкие легковушки стальной мордой и взять и этот барьер, но у меня были на него другие планы.

Огненный хлыст мелькнул где-то справа, и на этот раз я сам подставил под него капот и крыло. И, когда руль снова дернулся в руках, не стал удерживать, а наоборот, вывернул его до упора. «Варяг» чихнул мотором, заглох, однако не остановился, а под истеричный визг шин заскользил по асфальту боком. С грохотом и хрустом сминаемого железа запрыгнул на поребрик, пробил ограждение и, наконец, застыл, покачиваясь.

На мгновение показалось, что он так и останется висеть над Невой, зацепившись израненным брюхом за обломки чугунных прутьев решетки моста. Но беспощадная и непредвзятая физика все-таки делала свое дело, и длинный и тяжелый капот перевешивал. «Варяг» все больше кренился, пока, наконец, не сорвался вниз под стон рвущегося металла, в котором я явственно слышал обиду и недовольство.

Могучая машина явно ожидала какого угодно финала гонки — только не этого.

Я почти перестал чувствовать свое тело — таким легким оно вдруг стало. А потом желудок прыгнул куда-то к горлу, и мы с «Варягом» рухнули с моста в воду. Лететь пришлось недолго — Нева будто бы сама устремилась навстречу и с жадным плеском одним махом проглотила капот. Темная вода в одно мгновение заполнила водительскую кабину чуть ли не до половины и продолжала прибывать, пожирая стальную громадину. Она чуть приподняла меня из кресла, норовя то ли в очередной раз приложить макушкой об крышу, то ли вообще вытолкнуть наружу через отсутствующее лобовое стекло, но я вцепился обеими руками в руль и держал.

Даже когда холодная и тяжелая Нева сомкнулась над головой, утягивая нас с «Варягом» все дальше в глубину. На мосту громко кричали, кто-то, кажется, даже отважился прыгнуть следом, но даже самый сильный и опытный пловец едва ли смог бы догнать стальную громадину, камнем идущую ко дну. Глубина оказалось не такой уж большой, вряд ли больше пятнадцати метров, но голову все равно будто сдавило обручем, а в ушах загудело.

Наверное, это был самый обычный страх. За все прожитые в том мире столетия я так и не набрался полноценного опыта подводного плавания и просто-напросто боялся не успеть вовремя выбраться из тонущей машины, зацепиться за что-нибудь захлебнуться, не успеть подняться на поверхность прежде, чем в легких закончится запас кислорода…

Но стоило мне разложить свои опасения по полочкам, как паника тут же ушла.

Бояться нечего. Я вдохнул достаточно, чтобы оставаться хоть на самом дне реки, если придется. С каждой секундной концентрация углекислого газа в крови будет возрастать, а отработавший свое воздух — рваться наружу. Давление будет все сильнее стискивать ребра, однако чтобы навредить мне нужно что-то посерьезнее небольшого заплыва без акваланга. И если уж какой-то хорват в моем мире в начале двадцать первого столетия умудрился задержать дыхание почти на полчаса, то несколько минут мне уж точно под силу. А неприятные ощущения в груди и глотке можно и пережить.

Бывало и хуже.

Я дождался, пока «Варяг» с легким ударом ляжет на дно, выскользнул из кабины и уже без особой спешки одну за одной открыл все уцелевшие двери. Конечно, водолазы будут искать тела повсюду, и обмануть таким наивным трюком не получится даже самых простодушных из столичных жандармов, однако сколько-то времени это даст. Может, час или два, а может, целые сутки — вполне достаточно, чтобы Горчаков с шефом убрались куда подальше и спрятались.

А значит, можно позаботиться и о себе. Я оттолкнулся ладонями от крыши «Варяга», поднялся чуть выше, чтобы сбросить хоть немного давления и позволил течению подхватить меня и неторопливо поплыл в сторону Дворцового моста, понемногу выпуская воздух через ноздри.

Не знаю, сколько меня так волокло — может, сто с небольшим метров, а может, и все триста. Расстояние под водой как-то смазывалось, исчезало, превращаясь в плеск и бултыхание, доносящееся невесть откуда. Наверное, кто-то из «георгиевцев» и жандармов прыгнул в Неву следом за «Варягом», но о них я почти не думал: простому смертному, пусть даже тренированному и крепкому, не нырнуть на глубину впятеро больше собственного роста. Да и заметить хоть что-то в темной и мутной воде… едва ли.

А вот тех, кто остался на мосту и разглядывал Неву с фонарями в руках, я благоразумно опасался. Вечер выдался погожим, волны улеглись, и на спокойной поверхности реки мою голову наверняка будет видно даже издалека. Кто-нибудь непременно догадается спустить лодку на воду и пройтись хоть до самого устья. На рыбешку поменьше в Зимнем вполне могли бы и плюнуть, но Горчакова — или его тело — прикажут искать до рассвета.