Знак «фэн» на бамбуке - Фингарет Самуэлла Иосифовна - Страница 23

– То, что говорит мой брат Чэнь Есян, совпадает с донесениями разведчиков, – подтвердил Чжу Юаньчжан.

– Так позвольте вашему брату разделить свои полки на две равные части и ударить слева и справа, чтобы смять «облака» и «ветры» и зайти неприятелю в тыл, – откликнулся Чэнь Есян живо.

Он сидел, крепко сжав пальцы. Тщедушное тело было напряжено, словно перед прыжком.

Ли Си и Тан Хэ обменялись понимающим взглядом. Стоит Чэнь Есяну замыслить двойное предательство и перейти к Фу Шоу, как войско «Красных повязок» окажется зажатым в кольцо. В случае провала задуманного, ничто не помешает волкам Чэнь Есяна спастись бегством – путь с флангов открыт.

– Я всего лишь крестьянин, – осторожно начал Тан Хэ, но Чжу Юаньчжан прервал его жестом руки. Военачальники не скрывали своей неприязни к Чэнь Есяну. В их поведении отсутствовало чувство товарищества к обретённому союзнику, и Чжу Юаньчжан поспешил остановить готовый разгореться спор.

– Крестьянская дальновидность Тан Хэ не раз отводила от нас беду, – проговорил Чжу Юаньчжан. – И всё же позволю себе изложить продуманный план атаки, а затем мы послушаем и обсудим все возражения и, прежде всего, возражения нашего брата Тан Хэ.

Называя полководцев по имени, Чжу Юаньчжан указал каждому, какая ему отводится роль во время сражения. Главная сила сжималась в два кулака и била двойным ударом в сердцевину вражеской армии. Первый удар наносили полки Тан Хэ, второй – сокрушительный – полки, во главе которых встанет Чжу Юаньчжан и Сюй Да. Гоюн, Гошен и Чжоу Дэсин ударят по флангам. При такой расстановке сил полки Чэнь Есяна оказывались между полками «Красных повязок» и должны были действовать вместе с ними сразу в нескольких направлениях.

Кивком головы или коротким возгласом военачальники выразили своё согласие, Чэнь Есян превзошёл всех остальных.

– Побеждают те, у кого командующий талантлив! – воскликнул он одобрительно, хотя предложенный план во всём противоречил его собственному. – Но в какой из ближайших дней мы предпримем победное наступление?

– Правила ведения войн заключаются в том, чтобы не полагаться на то, что противник не нападёт, но сделать его нападение немыслимым и невозможным, – спокойно и твёрдо сказал Чжу Юаньчжан. – Полки должны находиться в готовности каждый день, каждый час.

Чэнь Есяну пришлось довольствоваться этим ответом.

На исходе ночи вестовые командующего обошли всех военачальников и вручили предписание с печатью Чжу Юаньчжана. В предписании точно указывалось, где должны находиться во время боя отряды, а главное – оповещалось о дне наступления. Штурм Цзицина назначался на завтра. Едва предписания были прочитаны, лагерь стал просыпаться. Среди палаток забегали воины. Военачальники созывали полководцев и младших командиров. Особую расторопность проявил Чэнь Есян. Он собрал у себя в палатке всех своих командиров, вплоть до начальников десяток, и отдал короткий и точно звучащий приказ. Его полки построились первыми, едва барабаны забили сигнал. Пятую стражу в лагере никто не услышал. Барабанная дробь заглушила стук колотушек. И когда барабаны смолкли, войско «Красных повязок», разбитое на полки и отряды, стояло правильным полукругом. Сорок конников насчитывал конный отряд. Двадцать старших воинов-копьеносцев и двадцать младших воинов-лучников составляли отряд пехотинцев. Одеты все были во что придётся, только полки Чэнь Есяна сохранили прежнюю форму. Зато как пламя алели повязки. Концы, закрученные у висков, торчали рогами. А поверх голов, словно запущенные в синее небо, развевались на длинных шестах знамёна, один вид которых не раз обращал в бегство врага. Скалили пасти вышитые на полотнищах тигры, изрыгали пламя драконы, носороги готовились нанести свой страшный удар.

Раздался звон бубенцов. На боевом белом коне по кличке Гарцующий Снег с золотой секирой в руках в полукруг въехал Чжу Юаньчжан. На голове командующего сверкал золочёный шлем в виде маски клыкастого тигра. Пышный султан из красных лент падал на спину. Под распахнутым на груди тёмнокрасным халатом с пятицветным драконом виднелся бронзовый щит, прикрывающий грудь поверх чешуек кольчуги. На правом плече висел лук, на левом – колчан с запасным луком и стрелами. Чжу Юаньчжан поднял секиру и оглядел несчётное множество вооружённых людей. Храбрецы, поднявшиеся вернуть свободу попранной захватчиками земле. Большинство из них кормилось землёй и поило землю собственным потом. Это были крестьяне, и оружие их руки сжимали крестьянское. Дальнобойными арбалетами располагали в основном полки Чэнь Есяна. «Его арбалетчики возьмут на себя дальний бой, в то время как наши ринутся врукопашную», – с удовлетворением подумал Чжу Юаньчжан.

– Сильные и отважные! – проговорил он, взмахнув секирой. – Солнце взойдёт у нас за спиной и будет слепить врага. Само солнце указывает нам дорогу.

Гул прошёл по рядам. Это стоявшие впереди передали задним слова командующего.

– Перед нами твердыня Юга. Вперёд на Цзицин!

– На Цзицин! – подхватили военачальники.

Ударили барабаны – громко, решительно. Со стороны города далёким эхом донёсся ответный раскат. Готовые к отпору полки Фу Шоу высыпали на равнину, навстречу врагу.

– На Цзицин! – Многотысячное войско «Красных повязок» ринулось в наступление.

Страшная завязалась битва. Со свистом неслись смертоносные стрелы. Разящими молниями сверкали мечи. Конники Сюй Да налетали, подобно морской волне, и откатывались назад, смятые неприступной преградой. Синие куртки противника наводнили равнину, держались кучно, наступали стеной. Яростно бились Тан Хэ и Чжоу Дэсин. Братья Гоюн и Гошен разбивали надвое вражеские отряды, прокладывая проходы своими мечами. Неодолимый, как лев, с мечами в обеих руках, Чжу Юаньчжан увлекал в атаку полки. Ванлу, также с мечами в правой и левой руке, неотступно следовал за командующим, прикрывая его со спины. Крики, лязг оружия, конское ржание, стоны, последний предсмертный хрип. Под телами убитых и раненых скрылась земля. Цвет крови смешался с алым цветом повязок на головах.

К полудню стало ясно, что «Красным повязкам» не одолеть многотысячное войско врага.

– Бить в гонги, – устало бросил командующий скакавшему следом Ванлу.

– Бить в гонги! – крикнул Ванлу вестовым.

Ударами в гонг подавали сигнал к отступлению.

К вечеру, когда перевязали раненых и похоронили убитых и воины расположились вокруг вырытых в земле очагов в ожидании ужина, сделалось видно, как поредели полки. Чжу Юаньчжан велел разнести лекарства и отдать раненым весь провиант, приготовленный для него самого, военачальников и полководцев.

Военачальникам было не до еды. Мрачные, не сняв доспехи, они сидели в шатре Чжу Юаньчжана, молчали. Чжу Юаньчжан также молчал, тяжело смотрел в пол. Наконец он поднял глаза, медленно выговаривая каждое слово, спросил:

– Скажи, военачальник Сюй Да, как случилось, что твои конники не смогли одолеть заградительные отряды Фу Шоу?

– Мои конники бились отважно. Да конники Чэнь Есяна бездействовали, пережидали бой в стороне, – шёпотом проговорил Сюй Да. Гнев лишил великана голоса.

– А ты что ответишь, военачальник Чжоу Дэсин?

Чжоу Дэсин отвернулся, проговорил куда-то вбок:

– Силы оказались неравными – один против трёх. Полки Чэнь Есяна не оказали подмоги.

Тан Хэ не стал дожидаться вопроса. Сумрачным взглядом он встретил взгляд командующего и сказал:

– Полки Чэнь Есяна составили около трети нашего войска, и эта треть уклонилась от боя.

– Предательство Чэнь Есяна нарушило все расчёты, – добавил советник Ли Си, будто печать приложил.

Чжу Юаньчжан вдавил кулаки в колени и начал приподниматься. Он делал это так медленно, что казалось, будто скала опустилась ему на плечи и он силится высвободиться из-под её тяжести.

Чэнь Есян сполз с табурета, на котором сидел до этого молча и неподвижно, не делая попытки оправдаться или возразить, и рухнул на колени.

– Прикажите разрезать меня на куски, дорогой брат, и скормите тело собакам, но не вините моих солдат! – выкрикнул Чэнь Есян торопливо. – Я преступник и кару нести одному мне. Не посчитавшись с точностью слов, необходимой во время войны, я отдал командирам неверное указание. Я должен был приказать: «Мы поняли истину. Бейте врагов „Красных повязок“». Вместо этого мой глупый приказ прозвучал так: «Мы поняли истину, нам больше не следует обращать оружие против „Красных повязок“». Виновен лишь я, дорогой, досточтимый брат, и, валяясь у ваших ног, я молю, как о милости, чтобы вы сами вырвали мой преступный язык, прежде чем предадите меня в руки вашему палачу.