История магии - Леви Элифас - Страница 56

Мы не пишем трактат об алхимии, хотя эта наука в сущности есть трансцендентальная магия в действии; мы оставляем ее откровения и чудеса для других специальных и более пространных работ.

Народное предание утверждает, что Фламель не умер и что он зарыл сокровища под башней Сен-Жак-ла-Бушери. Согласно просвещенным адептам, это сокровище, помещенное в кедровый ящик, покрытый платами из соли металлов, было оригинальной копией знаменитой книги, приписываемой Аврааму Еврею с комментариями Фламеля и описанием Порошка, способного трансмутировать море в золото, подразумевая, что море — это ртуть.

За Фламелем идут Бернар Тревизанский Василий Валентин и другие знаменитые алхимики. "Двенадцать Ключей" Василия Валентина одновременно каббалистичны, магичны и герметичны. Затем в 1480 году появился Иоанн Тритем, который был учителем Корнелия Агриппы и величайшим догматическим магом средних веков. Тритем был аббатом ордена св. Бенедикта, безупречного ортодоксального поведения. Он не был настолько самоуверен, чтобы изложить открыто оккультную философию, подобно его азартному ученику Агриппе. Все его магические труды скрыты искусством утаенных мистерий, тогда как его доктрина выражалась в пантакле, в традициях истинных адептов. Этот пантакль исключительно редок и находится лишь в нескольких рукописных копиях его трактата De Septem Secundeis. Польский дворянин, человек высокого ума и благородного сердца, Александр Браницкий владел интересным экземпляром, который он нам любезно показывал. Пантакль состоит из двух треугольников, соединенных основаниями, один из них белый, другой — черный. На вершине черного треугольника находится глупое пресмыкающееся, которое с трудом поворачивает свою голову и в благоговейном трепете заглядывает в треугольник, где отражается его изображение. На вершине белого треугольника стоит человек в расцвете лет, вооруженный подобно рыцарю, спокойно стоящий с миролюбивым видом. В этом треугольнике записаны буквы божественной Тетраграммы. Естественный и эзотерический смысл эмблемы можно объяснить следующим афоризмом: мудрец пребывает в боязни истинного Бога, а глупец ошеломлен ужасом перед ложным богом, созданным его собственным изображением. Размышляя над пантаклем в целом и над его компонентами в их последовательности, адепты, однако, найдут в нем последнее слово Каббалы и невыразимую формулу Великого Аркана. Другими словами, это различие между мираклями и чудесами, секрет привидений, универсальная теория магнетизма и наука всех мистерий.

Тритем составил историю магии, написанную исключительно пантаклями, под названием Veterum Sophorum Sigilla et Imagines Magica. В своей Steganography и Polygraphy он дает ключ ко всем оккультным сочинениям и в завуалированной форме объясняет реальную науку заклинания и вызывания духов. Тритем в магии является учителем учителей, и мы не колеблясь причисляем его к самым мудрым и ученым адептам.

В отличие от него Корнелий Агриппа всю жизнь был искателем и не достиг ни науки, ни мира. Его книги полны эрудиции и самоуверенности, у него был независимый и фантастический характер, так что его рассматривали как отвратительного колдуна, его преследовали и священники и князья. В конце жизни он писал против наук, которые не принесли ему счастья, умер он в нищете и изгнании.

Мы переходим теперь к мягкой и приятной фигуре того ученого и возвышенного Постеля, который известен лишь своей сверхмистической любовью к старой, но просвещенной женщине. Есть в Постеле нечто иное, чем в ученике матери Жанны, но вульгарные умы предпочитают скорее унижать, чем изучать и не желают видеть в нем ничего хорошего. Не в пользу таких людей мы предлагаем ознакомиться с гением Гийома Постеля.

Он был сыном бедного крестьянина из округа Барентон в Нормандии; настойчивостью и многими жертвами он преуспел в самообразовании и стал одним из самых учёнейших людей своего времени; но бедность преследовала его всегда и часто толкала на то, чтобы продать свои книги. Полный смирения и мягкости, он работал как простой человек, ради куска хлеба и своих исследований. Он изучил все известные языки и науки своего времени; он открыл редкие и бесценные рукописи, включая апокрифические Евангелия и "Сефер Йецира". Он посвятил себя в таинства Трансцендентальной Каббалы. В своем простом удивлении перед этой абсолютной истиной, перед этой высшей истиной всех философий и догм, он воспылал намерением поведать это миру. Однако он излагал язык таинств открыто и написал книгу "Ключ вещей, содержащий секрет об основе мира". Он изложил свое произведение перед отцами Совета Трента, пытаясь донести до них дух примирения и универсального синтеза. Никто его не понял, некоторые обвинили его в ереси и самые умеренные сказали, что он дурак.

Троица, согласно Постелю, создала человека по своему образу и подобию. Человеческое тело дуально и его триадическое единство есть объединение двух половин. Душа человеческая также дуальна, это animus и anima, или интеллект и эмоции; она тоже имеет два пола, мужской находится в голове, а женский — в сердце. Искупление по своему составу для человечества тоже должно быть дуальным; рассудок благодаря его чистоте делает добрыми ошибки сердца, а великодушие сердца должно устранять эгоистические побуждения мозга. Христианство, с точки зрения Постеля, до сих пор было понято только рассуждающим умом и не входило в сердце. Слово создало мужчину, но мир придет в согласие, когда Слово создает женщину. Высшие великолепия духа любви будут научены материнским гением религии, и тогда разум будет гармонизирован с верой.

Факты состоят в том, что Постель относил эти благородные упования к благочестивой женщине, чье появление в его жизни он воспринял как явление Венеры. Он был духовным советником этой избранной души и был вовлечен в поток мистической поэзии, который бурлил вокруг нее. Когда он исполнил Евхаристию по отношению к ней, она стала сиять и преобразовываться в его глазах, и хотя ей было более пятидесяти лет, бедный священник невинно утверждал, что он не дал бы ей более пятнадцати, настолько симпатия двух сердец преобразила ее в его глазах. Следовало прожить жизнь полную аскетизма, чтобы понять такие небесные галлюцинации и лирические ребячества, такой мистический брак двух невинных существ, такой экстраординарный энтузиазм любви в двух чистых душах. В ней он обнаружил живой дух Иисуса Христа, которым мог бы возродиться мир.

Беглый обзор его мыслей и языка дает возможность понять, что он выражался фигурально и, как установлено иезуитом Дебийоном в заметках о жизни и трудах Постеля, не было ничего более далекого от его мыслей, чем представить, как некоторые утверждают, что он видел вторую инкарнацию божества в этой бедной госпитальной сестре, которая увлекла его сиянием своих добродетелей, можно уверенно утверждать, что те, кто насмехался над Постелем, не стоят матери Жанны.