Тайный наследник Шейха - Дэй Каролина - Страница 8

– Ты сильная, Амина. Мне бы хотя бы часть твоей силы. Моя жизнь наверняка сложилась бы иначе.

– Что не убивает, делает нас сильнее. Карим выкарабкается, у него сильный адвокат.

– Ах да, та европейка. Хусейн никого получше не мог найти.

– Она сильная девушка, разработала прекрасную стратегию. Приговор огласят через месяц.

– Аллах, дай нам спокойствие.

Но что-то мне подсказывало, что спокойствие настигнет нас нескоро

– Амина!

На пороге появились мужчины. Хусейн махнул рукой и скрылся на кухне, а Джахид взглянул на меня перепуганными глазами. Я почувствовала, как Аиша напряглась и перестала дышать, но Джахид даже не взглянул в ее сторону.

– Забирай Иман и поехали.

– Что? Куда?

– Из страны. Нам тут небезопасно.

– А в Эмиратах безопасно? У меня снова отнимут Иман.

– Не отнимут. А здесь нам лучше не задерживаться.

– Объясни толком, что случилось.

На улице я услышала сирену, а через минуту к нам привели Карима в наручниках. Полицейские посадили его на диван, сняли наручники, и установили какую-то антену, похожую на роутер от wi-fi.

– Это система домашнего ареста. Радиус действия – сто метров. При пересечении границы раздастся сигнал. Если через тридцать секунд вы не вернетесь в радиус действия, вас заберут в тюрьму. Подпишите, пожалуйста.

Карим подписал какой-то листок, полицейские уехали.

Только сейчас он поднял глаза и взглянул на нас с малышкой и… улыбнулся.

Глава 11

– Аллах, тебя освободили!

Аиша сразу же подбежала к брату и крепко обняла его. Сейчас она была похожа на меня, когда я увидела Иман после долгой разлуки.

Полицейские уже покинули дом, а Марго двинулась вслед за Хусейном, скрывшемся на кухне. И мы остались вчетвером. Я, мой брат, Аиша и Карим. Он не обращал внимания на слезы сестры, на ее объятья, а потирал запястья и глядел на нас с Иман. неотрывно. Словно м я были единственной целью его освобождения.

Только я в это не верила.

Аллах свидетель, в течение трех месяцев я пыталась найти оправдания его поступку. Пыталась понять, почему он снова ранил меня и изгнал из своей жизни. Когда узнала, что все время он находился в тюрьме, мои чувства просто напросто атрофировались. Я перестала чувствовать хоть что-то ненависть, лесть, любовь. Казалось, у меня выключили кнопку эмоций, и я была просто человеком.

И сейчас эта самая кнопка не включилась. Аллах просто отнял у меня возможность проявлять эмоции.

– Как ты? Тебе надо в душ, отдохнуть. Тебе приготовить что-нибудь? Я найму служанок и…

– Муна здесь?

– Она спит с мальчиками. Не трогай ее, Муна почти всю ночь не спала.

Карим разговаривал с сестрой, отвечал на вопросы просто, коротко, но его глаза, светящиеся практически чистым золотом были сосредоточены на мне. Они изучали меня, рассматривали мое равнодушное лицо, мои подкатые губы, пальцы, которыми я сжимала малышку на руках. Даже не заметила, когда Джахид попросил взять ее на руки, а я прижала ее ближе.

Чтобы никто не отнял у меня возможность побыть с ребенком. С моим ребенком.

– Это Иман?

В просторной гостиной наступила абсолютная тишина. Даже возмущенный голос Марго затих, когда Карим поднялся с дивана и направился к нам. Мое бесчувственное нутро на мгновение оживилось, и я сжала Иман еще крепче. Наверное, даже переборщила. Малышка заплакала, и я принялась ее успокаивать.

Но взгляд золотисто-карих глаз всех равно чувствовала на себе и пыталась не нарушать зрительный контакт.

Его шаги все ближе и ближе, Джахид никак не останавлива Карима. Почему? Почему он не защитит меня в этот раз? Он только что настаивал на скором отъезде, и я была готова покинуть этот дом как можно скорее.

Ещё один шаг. Второй. Третий.

Он возле нас. Окутал своей мощной, хищной энергетикой.

– Не подходи!

Он не послушался и встал ближе, а я отошла на шаг и попыталась закрыть Иман.

– Она моя дочь.

– Сказала, не подходи!

– Амина, я не трону тебя.

Но я не слушала никого, кроме зова сердца. Тронет. Прижмет к стенке холла. Отнимет. Снова ранит меня. Больно ранит.

– Давай, я уложу ее спать.

Аиша подошла ко мне и аккуратно протянула руки, но встретилась с моим протестующим взглядом.

– Я никому ее не отдам, уложу в кроватку вместе с мальчиками.

Я не понимала, чем именно убедила меня Аиша. То ли мягкостью в голосе, то ли заботой во взгляде, то ли пониманием. Потому что она тоже мать, которая боялась за своих детей.

Она унесла Иман на второй этаж, оставив нас с Каримом наедине. Я понадеялась на помощь Джахид, что он уведет меня отсюда, как и обещал, но и он исчез из гостиной.

– Нам надо поговорить.

– Есть о чем?

– Нам много есть о чем поговорить, Амина.

Наверное, он прав. Было о чем. Три месяца в подвешенном состоянии, полной апатии и неизвестности. Три месяца ада, через который я прошла. Он, наверное, тоже. Только я не могла. Не хотела.

Пророк твердил, что не стоило вести себя опрометчиво. Нужно чувствовать свое сердце, свою веру, следовать ей.

Только я была безэмоциональна. Он убил мои эмоции. Убил.

– Она похожа на тебя. Даже нос с горбинкой твой.

– Ты хочешь обсудить горбинку моей дочери?

– Она и моя дочь тоже. Я хочу ее увидеть.

– Ты ее увидишь, когда тебя выставят неблагополучным отцом и отнимут грудную дочь.

Он вздохнул, прикрыл глаза и прошептал одними губами дуа.

Пусть все будет как раньше.

Но как раньше это когда? Когда мы поженились? Когда я узнала о планах его семьи и сблизилась с ним? Или когда я забеременела и попросила развод?

Я молилась лишь об этом. Чтобы было как раньше до встречи с этим мужчиной. Но мои слова Аллах не услышит и не исправит прошлое. Моя судьба предначертана, и я должна была справиться с ней.

– Мне жаль, что так вышло, но ты должна понять, что я ничего не знал. Даже не знал, что родилась дочь, а не сын.

– Жаль? Тебе жаль? – зацепилась я за слова. Наверняка Иман проснется, но эмоции так сильно захватили меня, что я отстранилась от реальности. – Жаль, что я была в полном забвении? Что забыла о жизни? Существовала эти проклятые три месяца? Не жила, а существовала!

– Я не знал, что дядя Ибрахим отнял ее после развода. Я вообще не знал о разводе, ты понимаешь? – он приблизился на шаг.

– Но ты и не забрал документы. Ты не сказал Хусейну отменить процесс, довел до суда, уехал. Ты накричал на меня. Снова накричал и прогнал. Ты снова оставил меня одну с проблемой.

– И Всевышний сполна наказал меня.

– Ты вышел из тюрьмы, Аллах слишком благосклонен к тебе.

– Это лишь домашний арест. Мне еще не вынесли приговор.

– Неважно. Аллах всегда щадит мужчину больше, чем женщину. Преимущество мужчинам, подчинение – женщинам.

– Вместе с преимуществом всевышний дал нам ответственность. За себя, за своих жен, братьев, сестер. За всех.

– А ты справился с ней? Справился со своей ответственностью?

Он не изменился в лице. Такой же непроницаемый, безэмоциональный. Но я чувствовала его злость, его ярость. Она распространилась на всю гостиную, на весь особняк. Если в прошлой жизни я бы испугалась, постаралась бы спрятаться в комнате, в гардеробной или сбежать от мужа, то сейчас я стойко смотрела в его непроницаемое чистое золото в глазах, омраченное темными пятнами, и удерживала контакт.

Наверное, за эти месяцы мы впервые оказались наравне. Без чувств. Без лишних слов. Только факты, только действия. Как равноправные партнеры. Как европейцы, которых он так презирал.

– Джахид предложил уехать. И я последую его совету.

– Я не отпущу тебя, – жестко отрезал Карим.

– Что?

– Не отпущу…

Я не заметила, как Карим оказался слишком близко ко мне. Его частое дыхание опустилось на мое лицо. Аромат тела был не таким знакомым: пропитанным посторонним запахом: но я ненароком вдохнула его. Впитала в себя. На какое-то мгновение я потеряла контроль, а он…