Последнее слово - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 8

В этой связи возник вопрос: откуда у супруги арестованного Савина возникла эта фамилия — адвоката Эделя. В силу своей неугомонной, в сущности, деятельности Валерий Петрович был знаком с этим человеком. Что он мог бы сказать о нем?

Прежде всего, это профессионал — чего не отнимешь, того не отнимешь. Знающий адвокат, умело пользующийся психологическими приемами. Но… Он уже не молод, кажется, ему хорошо за шестьдесят. А такой возраст, сам по себе, как определяет для человека и вполне конкретную систему жизненных ценностей, так и диктует ему соответствующую форму поведения. О каком поведении речь? А дело в том, что он — не борец. Он действует строго в рамках законности, он никогда не позволит без абсолютно твердой, стопроцентной уверенности в собственной правоте задеть имя человека, занимающего ответственный пост в государстве, не говоря уже об органах госбезопасности. И еще, он не станет бескомпромиссно сражаться до последнего шанса за честь своего клиента, если прокурор будет настаивать на таких статьях обвинения, как предательство, измена Родине, торговля государственными тайнами. Он может ограничиться чисто формальным исполнением своей роли. Да он вообще охотнее пойдет на поводу у следствия, чем станет сам дотошно разбираться в причинах, которые привели Савина на скамью подсудимых… Нет, он и не трус, просто такой тип человека — не борец. Не пойдет на неосторожное обострение ради призрачной надежды на благополучный исход дела. Но гонорар при этом запросит солидный — уже в силу личного общественного положения и официальных юридических заслуг, отмеченных в свое время государством. Заслуженный юрист, автор нескольких специальных трудов, член коллегии и так далее и тому подобное.

— Так кого же мы можем пригласить? — не выдержал уже столь длительного объяснения Самойлов. — У вас-то хоть имеются, в силу вашей деятельности, подходящие люди? Я бы и сам не возражал, если бы нашелся человек, способный сразиться с нашей, извините, уже набившей оскомину «лубянской рутиной». Но только где ж такого найти? А время идет…

Шляхов улыбнулся:

— Это вы мягко еще выразились, Игорь Васильевич, насчет рутины. А дело будет, очевидно, рассматриваться в закрытом заседании военного суда Московского гарнизона. И адвокат обвиняемого должен выглядеть в такой ситуации как минимум барсом. Именно барсом, защищающим своих детенышей.

— Скажете — барсом… — пробормотал Игорь и ухмыльнулся. — В зоопарк, что ли, обращаться?

— Зачем уж так? — снова мягко улыбнулся Шляхов. — Если ваша знакомая, в судьбе мужа которой вы принимаете столь активное участие, еще не начала переговоры с Эделем, я бы, пожалуй, смог предложить иную кандидатуру. По-моему мнению, куда более подходящую. Даже по возрасту.

— И кто же это?

— Его зовут, этого адвоката, Юрием Петровичем Гордеевым. Однажды, это было два с небольшим года назад, когда мы только создавали наш фонд, мне предложили этого человека для защиты нашего товарища, тоже обвиненного шустрыми генералами бог знает в чем. Так что вы не беспокойтесь, и в деле вашего Савина лично для меня четко просматривается уже известный, скажем так, «лубянский» интерес. И Гордеев провел свою защиту с успехом, полностью нашего коллегу оправдать тогда не удалось, но срок был назначен условный. И я считаю этот факт большой победой. С тех пор мы изредка пользовались советами, а то и услугами Юрия Петровича. Кроме того, скажу между нами, он не дерет шкуру с клиента, назначает гонорары вполне приемлемые. Так что и здесь есть определенный плюс. Но к чему я? Если у вас и у… супруги вашего товарища нет возражений, мы могли бы облегчить вашу задачу. Во-первых, я могу сам переговорить с Гордеевым предварительно, обсудить условия и прочее, а во-вторых, что, вероятно, для вас будет в какой-то степени и важнее, оплатить адвокату гонорар из нашего общественного фонда. Ведь мы же фактически для этой цели и существуем. Как вы смотрите?

Игорь Васильевич «смотрел» в высшей степени положительно, ибо даже не представлял себе, откуда Катя взяла бы деньги на адвоката. Он уже готов был и сам оказать ей посильную помощь, хотя тоже никакими «состояниями» не обладал, но… что-то имел. Причем готов был помочь чисто по-человечески, по-товарищески, без всяких задних мыслей. Правда, в то же время и не пытался скрыть от самого себя, что, будучи готов делать это, то есть заниматься делами Савина, сугубо бескорыстно, он в глубине души рассчитывал все-таки на ответную благодарность. Но это уже особый вопрос, и ему не время и не место возникать там, где сейчас решается, по сути, судьба человека.

3

Нельзя сказать, чтобы Екатерина Юрьевна так уж вовсе и не замечала, полностью занятая горькими мыслями о своей злосчастной судьбе, с какой неподдельной искренностью и даже охотой занялся Игорь ее проблемами. Но она понимала и другое. Делал это Игорь, прежде всего, не столько из дружеских отношений к Николаю, сколько по причине старой, чего уж теперь скрывать, и безответной любви к ней.

Катя была в молодости очень хороша. Высокая, стройная девушка, рано оформившаяся, научившаяся излучать и строгую недоступность, и чисто женское влекущее к ней обаяние, она скоро стала предметом зависти товарищей Николая, которые открыто считали, что тому сильно повезло с такой женой. Это как по трамвайному билету выиграть автомобиль. Но шутки шутками, а общее к себе внимание, и не всегда бескорыстное, Катя чувствовала постоянно. Возможно, и по этой причине в их семье, в смысле в квартире, где они с Николаем проживали, с годами постоянно уменьшалось количество гостей. Их навязчивость порой граничила с заметной наглостью, а Николай считался человеком вспыльчивым, мог и в морду дать. Вот Катя и ограждала его и, собственно, крохотную свою семью от всевозможных житейских неприятностей. А сама между тем продолжала прямо на глазах хорошеть и словно наполняться той взрослой уже силой, которая делает женщину не просто привлекательной, очаровательной, но и постоянно желанной.

Пытались ухаживать за ней и в школе, где она преподавала биологию в старших классах, пробовали приставать на улицах, но она, как уже сказано, рано оценив свои реальные возможности, не шла ни на какие компромиссы с судьбой. Жизнь с Николаем, который ее искренно любил, Катю устраивала. Вот только детей не было, а очень хотелось. Одно время даже возникла идея взять ребенка в детском доме, но подумали, посоветовались и поняли, что уже по установившейся привычке главное место у них в жизни составляет все-таки работа, а немногие оставшиеся часы они сами безрассудно и бесшабашно отдавали самим себе — разговаривали, спорили, читали книги. Вели интеллектуальный образ жизни.