Безбашенный всадник - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 9

– Какой кавказский парень? – удивился врач.

– Ну, тот ваш псих, который себя шейхом считает, – объяснил мент.

– Минуточку! – насторожился врач. – Это вы о ком? У нас сбежали Назаров и Ушаков, и ни у одного из них ничего подобного нет. Они оба русские и на кавказцев не похожи.

– Значит, они хорошо говорят по-русски? – уточнила я.

– Ну конечно! – воскликнул врач. – Речь у них связная, языки подвешены дай бог каждому. Да они же оба бывшие артисты: один – театра, второй – кино. Оба на этой почве и свихнулись, потому что Назаров, тот, что из кино, считает себя Бондарчуком, а Ушаков, который из театра, – Качаловым. На этой почве они у нас в больнице и сошлись и стали друзьями не разлей вода. Так при чем здесь какой-то непонятный шейх?

– А тот, что у нас тут был, говорил по-русски очень плохо и внешность имеет самую восточную, – объяснила я и спросила: – Простите, а у вас с собой случайно нет их фотографий?

– Извините, не взял, не думал, что пригодятся, – ответил он мне и повернулся к менту: – Но вот в Боровский райотдел мы их давали, и они обещали разослать их во все подразделения, так что уж вы-то должны были их видеть.

– Ничего я не видел! Я и в райотделе-то уже неделю не был! – буркнул участковый. – Мне позвонили отсюда в пункт в Салтыковку и сообщили, что нашелся сбежавший псих, вот я сюда и прибыл.

– Но они же могли вам фотографии по факсу отправить, – удивился врач.

– Куда? В деревню? – обалдел мент. – Вы что, думаете, у меня факс есть?

– Почему же вы тогда решили, что это именно один из наших сбежавших пациентов? – недоуменно спросил врач.

– А вы бы послушали, как он здесь заливался, что он шейх из Эмиратов, у которого и нефтяные скважины, и лошади породистые, так и у вас никаких сомнений бы не было, – недовольно объяснил участковый.

– Знаете, может, он и наш потенциальный пациент, но до сих пор, во всяком случае, у нас не лечился, – уверенно ответил врач.

Участковый разочарованно почесал затылок и произнес классическую ментовскую фразу:

– Не срастается! Значит, не ваш это псих! Но личность все равно явно подозрительная, и не мешало бы им вплотную заняться.

– Может, гастарбайтер откуда-нибудь из Средней Азии? – предположил один из санитаров.

– А что? – задумался мент. – Вполне возможно! А шейхом прикинулся, чтобы его не депортировали из России. В любом случае надо его отловить, а там разберемся...

– И этот гастарбайтер перемежает свою речь английскими словами, потому что не знает их русских эквивалентов? – насмешливо спросила я.

– А вдруг это террорист, которого американские инструктора готовили? – встрял второй санитар. – Вот он от них английских словечек и нахватался.

– Этого мне только не хватало! – пожарной сиреной взвыл участковый. – Террорист по моей делянке расхаживает! – Тут он повернулся ко мне и жестко спросил: – Телефон у вашего мужа с собой?

– Не знаю! Надо посмотреть, – пожала плечами я.

– Ну так смотрите же быстрее! – заорал на меня мент.

Несчастный Камаль был настолько не похож на террориста, конечно, на такого, каким я его себе представляла, что я чуть не расхохоталась, услышав это предположение, а уж наглое требование мента, да еще произнесенное таким командирским тоном, окончательно вывело меня из себя. Я постаралась никак этого не показать, – а то еще в сообщницы запишут, чего доброго, – но вот бросаться со всех ног искать Сашкин телефон я и не подумала. Я степенно прошла в дом и начала неторопливо смотреть, а мент, стоя в дверях и глядя на меня прожигающим взглядом, следил за каждым моим движением и топтался на месте от нетерпения. Конечно, проще всего было бы позвонить на телефон мужа со своего, чтобы по звонку определить его местонахождение, но раз участковый до этого не додумался, то и я не стала это делать. Наконец я уверенно сказала:

– Телефона нет, значит, он взял его с собой.

– Звоните! – потребовал участковый.

Я не спеша набрала номер мужа и, к своему огромному удивлению, довольно долго слушала длинные гудки, а потом растерянно пролепетала:

– Он не отвечает.

Глава 8

Саша. Кажется, меня самого поймали, но кто?

Камаль несся впереди меня так, что только босые пятки сверкали – мне такая скорость и не снилась! А с другой стороны, если бы мне светило попасть в «дурку», то я, может, и не так бежал бы. Орать во весь голос «Камаль, остановись!» мне и в голову не пришло, а то снова собралась бы толпа любителей приключений и получилось бы повторение пройденного, а это не всегда мать учения, учитывая то, что рассказ Камаля, особенно упоминание им белого жеребца и черного джипа, навел меня на некоторые размышления, которыми я категорически не хотел делиться с посторонними, и в первую очередь – с милицией. Не скажу, чтобы я ее люто ненавидел, но сильно сомневался в том, что они захотят осложнять себе жизнь и разбираться в этой истории, а вместо этого действительно отдадут несчастного на растерзание врачам. Мне же хотелось выяснить все самому, вот я и гнался молча за этим непонятным человеком, причем расстояние между нами только увеличивалось, потому что Камаль темп не снижал, а вот я начал понемногу задыхаться. Ну конечно! Он как настоящий правоверный мусульманин не курит и не пьет, да еще, наверное, и спортом занимается в отличие от меня.

Но вот мы уже вбежали в лес, и я, не боясь быть услышанным, закричал:

– Да стой же ты, дурак!

– Я не есть дурак, я есть шейх! – не оборачиваясь, ответил мне беглец и помчался дальше.

Дело кончилось тем, что я все-таки потерял его из вида. Сил бежать больше не было, да и куда? Так что я остановился, чтобы отдышаться, а потом максимально быстрым шагом, на который только был способен после такого кросса, пошел в том направлении, где скрылся Камаль, и довольно скоро оказался там, где, к стыду своему должен признаться, иногда и сам бываю, правда, очень редко.

Это был заброшенный карьер, в котором жители нашего поселка, да и Салтыковки тоже, устроили импровизированную свалку и свозили туда весь тот хлам, который не годился на дрова. Чего там только не было! Старые холодильники, стиральные машины и пылесосы, ламповые телевизоры, продавленные и не годящиеся даже для дачного жития-бытия диваны и кресла, уже проржавевшие до зиявших в боках дыр машины времен зари автомобилестроения, списанная сельскохозяйственная техника, которую иначе некуда было бы девать... Одним словом, это был настоящий Клондайк для любителей антиквариата!

Я начал планомерно прочесывать свалку, заглядывая в каждую щель и дыру, в которой мог бы поместиться человек, но Камаля нигде не было. Мне осталось обойти еще совсем небольшой участок, чтобы убедиться в его способности растворяться в воздухе, когда я, завернув за остов комбайна, предварительно заглянув, однако, в его кабину и убедившись, что она пуста, застыл от удивления и уже начал всерьез опасаться, а не глюки ли у меня. Сначала лошади с автомобилями, а теперь – нате вам!

То, что предстало моему взору, было настолько неожиданно и чужеродно здесь, что я невольно зажмурился и потряс головой, а когда открыл глаза, с радостью убедился, что нахожусь все еще в здравом рассудке и все это мне не кажется, и пошел, чтобы поближе рассмотреть это странное сооружение. На небольшой расчищенной площадке была оборудована настоящая комната без потолка и стен, которые были просто обозначены обломками кирпичей. Выброшенная кем-то рама с остатками разбитых стекол с накинутой на нее выцветшей от времени или погодных явлений некогда яркой цветастой тряпкой, долженствующей являть собой портьеру, была с помощью каких-то ржавых труб поставлена вертикально и представляла собой окно, а напротив него была точно так же установлена дверь. Причем эта своеобразная «комната» была обставлена с претензией на уют: возле одной из «стен» стоял продавленный и, вероятно, со сломанным механизмом, потому что был разложен, диван-кровать, на котором лежали даже грязные подушки в рваных наперниках, а накрыт он был тем, что когда-то давно являлось одеялом, рядом с ним возвышался остов торшера с оплавившимся пластиковым плафоном, и это при том, что электричества здесь не могло быть по определению, на земле лежал протертый до дыр ковер, которому его бывшие хозяева, наверное в силу отсутствия фантазии, не смогли найти никакого применения даже в качестве половичка у своей входной двери, «в углу» стоял телевизор без кинескопа, у другой «стены» помещался книжный шкаф из ДСП, которая из-за ядовитости не годится даже на дрова, и в нем лежали пожелтевшие от времени и покорежившиеся от влажности подшивки старых журналов, возле «двери» с одной стороны по соседству с пылесосом стоял ржавый холодильник, а с другой – стиральная машина.