Безбашенный всадник - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 40

Услышав это, мы переглянулись, потому что Слава был парнем лет двадцати и ростом под два метра, а уж накачанные мышцы выпирали из-под его футболки настолько наглядно, что становилось ясно – устанет он нескоро. Экзекуция была очень шумной – Мажор вопил во все горло так, что уши закладывало, – и довольно продолжительной. Когда они наконец закончили, Иван Александрович сказал:

– Будешь сидеть на даче безвылазно, и если я узнаю, а я обязательно узнаю, что ты отсюда уехал, то пеняй на себя! Тогда то, что сегодня было, покажется тебе легким шлепком! А твой «Форд» я в Москву отгоню и у себя на стоянке поставлю! Жрать будешь то, что у нас тут припасено: и на нашей с матерью даче, и у тебя крупы с макаронами и консервы есть, вот этим и будешь питаться, а как закончатся, я тебе еще привезу – нечего тебя баловать! Привыкай потихоньку к тюремной баланде!

– У милиции нет ко мне никаких претензий! – со слезами в голосе выкрикнул Мажор.

– Зато у меня есть! – отрезал отец. – Нечего нашу фамилию позорить!

Они уехали, причем Слава вел служебную «Волгу», а сам Парамонов – «Форд» сына.

Откровенно говоря, чувство жалости к этому непутевому парню нас не посетило – он получил по заслугам. Мы потом видели его, когда он пробегал зачем-то по своему участку, и надо сказать, что его спина являла собой странную смесь британского и американского флагов, то есть вся была в идущих в разных направлениях багровых полосах и с четкими отметинами звезд – ремень-то был солдатский. Никаких шумных гулянок, как это было раньше, Мажор на даче больше не устраивал, так что и музыка не гремела, и полуголые девицы по участку не шастали. Зато появилась одна симпатичная и скромная девушка, которая как-то просто приехала в Салтыковку на рейсовом автобусе от Боровска – а иначе до нас и не добраться без машины, – пришла к Мажору, да так и осталась. С тех пор они вдвоем возятся в саду, приводя его в порядок, а за продуктами в деревню ходят пешком, взявшись за руки, и одно удовольствие на них смотреть.

Перепуганный этой историей, а особенно тем, что чуть снова не попал в психушку, Юрич – он же не знал, что санитары были не настоящие, – стал меньше пить, да и то только по вечерам, а с Марусей, как со своей спасительницей, разговаривал особенно почтительно и постоянно интересовался, не надо ли нам чем-нибудь помочь. Участковый, которому, вероятно, досталось от грозного подполковника по первое число, стал предельно вежлив абсолютно со всеми и, встречая иногда у нас в поселке незнакомых ему людей, приехавших к кому-нибудь в гости, смотрел на них с некоторой боязливой осторожностью, не зная, чего можно от них ожидать, а то вдруг тоже переодетыми шейхами окажутся? Афонин снова убрал свое ружье в сейф и больше не вешал его над кроватью.

Так что обстановка в поселке стала такой, что просто «пир духа», как выразился один из бывших политических деятелей, когда еще был при власти. Казалось бы, живи и радуйся, но... Но нам стало скучно!

Некоторое разнообразие в нашу жизнь привнес Харитонов, который пару раз приезжал к нам верхом и сообщил, что Снег благополучно добрался до места назначения и новый хозяин, Камаль, в нем души не чает. Мы тоже побывали у него на конезаводе – он же нас приглашал, и не смогли удержаться при виде красавцев-коней! Короче, мы увлеклись верховой ездой: и для здоровья полезно, и новых впечатлений навалом. Хотя Харитонов и заявил, что для нас это будет бесплатно, но мы посчитали, что он с нами уже расплатился и нечего быть нахлебниками, тем более что это довольно дорогое удовольствие было нам теперь по карману – о тратах на это мы ни разу не спорили.

Несколько раз нам звонил Камаль и сообщал, что у него все хорошо, а мы ему рассказывали о своих новостях. Потом от него по электронной почте пришло письмо. Русифицированной клавиатуры у него, конечно же, не было, да и быть не могло – откуда ей взяться в Эмиратах? – так что русские слова были написаны латинскими буквами, а если принять в расчет уровень знания шейхом нашего языка, то чтение этого послания превратилось для нас в такое головоломное развлечение, по сравнению с которым разгадывание самых сложных кроссвордов, сканвордов и тому подобного было пустяковым занятием. Споря чуть ли не по поводу каждого слова и трактуя его каждый по-своему, отчего постоянно переругивались, мы потратили немало времени, прежде чем расшифровали его, и, закончив, испытали несказанное облегчение. Камаль писал:

«Мой дорогой друг Искандер и мадам Мари! Я приглашать вы приехать я! Теперь можно! Я узнать, что один мой слуга, который я оставлять в Paris, быть на сторона мой брат и хотеть он стать наследник. Он звонить он и сообщать, я уехать в Россия. Брат знать, что папа я запрещать, и говорить он, что я он не слушать. Он думать, папа наказать я и делать он наследник. Когда я вернуться дом, папа сильно ругать я, а я просить pardon. Папа быть долго сердитый, но потом простить я. Еще он сказать, что, когда он быть молодой, он тоже не очень слушать свой папа. И я остаться наследник. Теперь, когда папа все знать, я мочь пригласить вы ехать я. Я иметь вилла на берег море, где вы жить. Я иметь яхта, и вы плавать на она. Я иметь конюшня, и вы кататься на конь. Вы жить здесь сколько хотеть. Я буду принимать вы, как король. – В этом месте мы особенно долго спорили, потому что не могли понять: то ли он будет принимать нас в качестве короля, то ли он будет принимать нас по-королевски. – Я буду платить вы билет и виза, а Джафар помогать, если надо. Я очень ждать и скучать вы, мой дорогой друг и мадам Мари! Мой папа и мама хотеть знакомиться и благодарить вы! Приехать скоро! Ваш искренний друг Камаль».

Конечно, нам было очень приятно прочитать такое, а еще больше то, что он нас не забыл. Мы посовещались и ответили ему, что сможем приехать тогда, когда на даче нечего будет делать, скорее всего в ноябре. Шейх в ответ мягко пожурил нас за то, что мы так долго собираемся, но обещал выслать приглашение к этому сроку.

Узнав о нашей предстоящей поездке, наши родные и знакомые мало того что порадовались за нас, но тут же стали просить что-нибудь им привезти. Список получился ничуть не короче, чем благородное имя шейха Камаля. Там были и ковры, и различные материи, и посуда самая разнообразная, и ювелирные украшения – особенно жемчуг, которым славятся Эмираты, и масса других вещей. Не остались в стороне и наши соседи: Афонин попросил привезти ему какой-нибудь восточный кинжал – военный человек все-таки, Мажор, хотя совершенно этого не заслуживал, – «арафатку», чтобы ему голову не пекло, когда он в саду работает, а вот Ларисе потребовался гаремный костюм – наверное, она решила, что в таком виде скорее подвигнет Сергея Сергеевича на законный брак.

Мы же принялись изучать все, что касалось Объединенных Арабских Эмиратов, и заранее строили планы, представляя себе, как мы будем нырять с аквалангом, чтобы полюбоваться подводным миром, скакать на чистокровных арабских лошадях, ходить по шумным восточным базарам, сидеть ночами на берегу моря и любоваться крупными южными звездами, и все в этом духе. Короче говоря, даешь романтику!