Читатель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 25

— Рынок им демпингануть не вышло? — обернулся я, — Не смогли?

— Нет, не смогли, — мотнул волосами Дайсуке, — Хотели, но у нас слишком все закрыто, раздроблено. Поэтому попробуют пустить корни, а затем купить провайдера. Ну, ты понимаешь…

— Ты тоже понимаешь, — поморщился я, — Запускай «Пальчик». Мы же договаривались.

— Страшно, — поёжился парень с двумя металлическими ногами ниже колена, — Ты же понимаешь, обратного пути не будет. Если мы его запустим…

— Не если, а когда. Точнее, сейчас, — принял я решение, — Давай запускай. Гонконг сам по себе не рассосется и не утонет. Мы им грозили, теперь нужно показать.

— Аки…

— Не трать моё время.

«Пальчиком» мы назвали компьютерный вирус нашего совместного производства. Злой, опасный, грубый, но действующий строго по программе и очень ловко прячущий свои «хвосты» в нескольких элементах программного обеспечения, которое должно было быть установлено на компьютере. У вируса, несмотря на его узкую специализацию, был очень большой потенциал, что и пугало Дайсуке до икоты. Но он всё равно запустил при мне то, что мы приготовили наглым товарищам с Запада, решившим, что виртуальной поляне Японии нужен пастух со стороны.

Программирование я сразу счел одной из наиболее бесполезных для себя в долгосрочной перспективе наук, но не смог отказаться от него здесь и сейчас. Работа в электронно-информационном поле не только позволяла несовершеннолетнему зарабатывать (с помощью родителей и двадцатичетырехлетнего Каваси), но и частично утешала мне тоску по магии. Ненавидя и презирая её, я, тем не менее, постоянно испытывал стресс из-за невозможности воздействовать волей на материю.

Привычка мять реальность в нужные формы… она слишком плотно въелась в меня. Я скучал по этой власти, поэтому нашёл ей определенную замену — интернет. Языки программирования очень напоминали создание заклинаний с крайне предсказуемыми эффектами. Кроме того, программирование очень удобное хобби, ты уделяешь ему столько времени, сколько посчитаешь нужным. В свое время, тщательно обдумав перспективы развивающихся информационных сетей, я отбросил две крайности — как стать первопроходцем, разработав свою собственную программу (слишком много времени), так и пытаться украсть крупную сумму денег с помощью навыков хакера. Второе мне не нравилось из-за возможного риска семье.

Деньги. Деньги — это хорошо, но во всем важна умеренность. Здравомыслие тоже не повредит. Кстати, насчет последнего.

Вечером я вновь покинул дом, сразу как проверил домашние задания младших. Привычная токийская электричка увозит в район, пользующийся не менее сомнительной славой, чем Акихабара. Здесь я встречаюсь с Рио, и мы вдвоем, лениво перебрасываясь фразами, идём в одно особенное место. Жалко, что нельзя на ходу почитать, но подобное поведение неприемлемо на глазах некоторых маргиналов, гнездящихся в окрестностях. Лишние конфликты нам не нужны.

Поздний вечер, свет неона, улицы полны относительно трезвой молодежи, между которой, пошатываясь, бредут домой подвыпившие японские сараримэны. Им, бедолагам, успеть бы добрести, проспать пять часов, а затем на новый ненормированный рабочий день. Апофеоз бессмысленности, это говорю я, человек, наблюдавший все возможные способы рабства. Эти люди жили бы в два раза счастливее, если бы имели возможность лечь спать прямо на рабочем месте. К такой жизни стремятся почти все наши одноклассники. Что касается девочек, то они сильно подозревают, что выскочат замуж и станут домохозяйками, но лелеют мысль о том, что всё будет иначе.

Как иначе? С этим, думаю, прояснится лет через десять. Пока женщин, увлеченных карьерой, не так уж и много.

— Опять вы⁈ — старушка, сидящая на «ресепшне» нужного нам заведения, крайне недовольна тем, что она видит.

— Чем мы тебе так не нравимся, Такаробакко-сан? — скучающе спрашивает Рио, не вынимающий рук из карманов, — Мы что, хулиганы?

— Вам тут не место, — неохотно цедит бабушка, — Тут всем рады, но такие как вы сюда ходить не должны! Ладно ты, Коджима, но очкарика-то зачем сюда тащишь?

— Да-да… такой приличный молодой человек… — кривится мой друг, — … и я, такая дрянь. Да, Такаробакко-сан? А ведь могли бы встречаться с приличными девушками, дарить им радость, да? Лучшая пора жизни, да?

— Что бы ты понимал в жизни, сопляк…

Старушка не боялась за своё место, но и отказывать бы нам не посмела, просто ворчала, как ворчат все старики. Однако, задерживаться я не хотел, поэтому вмешался в назревающую перепалку.

— Отношения с девушкой тратят время, которое можно использовать гораздо эффективнее, Такаробакко-сан, — попытался я объяснить держательнице мыльного дома нашу позицию, — Кроме того, есть множество других проблем, приносимых партнером на ровном месте. Ваше заведение предоставляет куда более надежный и быстрый способ получить желаемое, безо всяких дополнительных сложностей и последствий.

— Ох, лучше бы ты молчал… — тоскливо протянул Рио, но было уже поздно. Глаза бойкой старушки слегка остекленели, а сама она замерла так, как будто бы я заказал её, перевязанную розовой ленточкой.

— Когда ты так академически выражаешься, люди мало того, что не всё понимают, так еще и чувствуют себя потом идиотами, — задрав голову к потолку, пробормотал Рио, — Я вот себя чувствую. Может, уже пойдем? А то пока мы тут стоим, заведение терпит убытки.

Минусы, с которыми нужно смириться, если ты начал жизнь заново — молодое тело требует своего. Физические нагрузки, умственные, развлечения, всё это закрыть можно легко. Сексуальный вопрос закрыть гораздо сложнее. Для него требуется еще один человек, желательно молодой, привлекательный, и обязательно противоположного пола. Что я ненавижу… так это содомитов.

С помощью Коджимы мы этот вопрос решаем пусть и не часто, зато надежно. Как бы не ворчала сама смотрительница мыльного дома, её работницы к нам, молодым и спортивным, очень даже благоволят.

Сам «мыльный дом» можно было бы назвать обычным публичным домом, но у «Сытого кролика» свои особенности. Здесь начинают работать не самые удачливые и симпатичные девушки, провалившиеся как будущие звезды, поэтому для знающих и понимающих «Кролик» был чем-то вроде местной секретной Мекки — сюда шли за искренностью не слишком-то опытных жриц любви, только начинающих свой путь. Рио, правда, всегда выбирал опытных «учительниц» — новички все как одна норовили в него влюбиться.

На обратном пути мы с другом становимся свидетелями крайне жестокой разборки. Автомобильная банда босодзоку, что-то не поделила с якудза, крышующими эту интересную улицу, полную лав-отелей и мыльных домов. Драка крайне свирепая, босодзоку все как один размахивали цепями и битами, а якудза, представленные в основном крепкими мужчинами за двадцать, ломали хулиганов хоть и голыми руками, но вовсю используя такое подручное средство, как асфальт. Мы видели, как один из них, буквально сдёрнув худощавого противника с мотоцикла, обхватил его рукой за затылок, а затем крепко, ничуть не сдерживаясь, несколько раз впечатал лицо хулигана прямиком в дорожное покрытие.Другой использовал дорогу в качестве наковальни, свою пятку как молот, а промежность орущего ругательства бандита с высоким «ирокезом» на голове, как обрабатываемую заготовку.

Бита, разлетающаяся о голову «кузнеца» вместе с брызгами его крови.

Кровь, зубы, обрывки одежды. Стонущие пострадавшие, что с одной, что с другой стороны, отползающие куда подальше от основного месилова… и одинокий толстенький полицейский, бледный как туалетная бумага, что-то шепчущий в рацию и держащийся за пистолет в кобуре.

— Интересно, а хотя бы в газетах напишут об этом или уже нет? — задаст пустой вопрос Коджима, когда мы будем ждать электричку.

— Вряд ли, — отзовусь доставший свою книгу я, — Подобное сейчас везде.

Глава 10

Дамский угодник

Неважно, насколько разовьется человеческая цивилизация, всё равно в ней останутся определенные огрехи, думал я, глядя на стоящую передо мной отчаянно храбрящуюся девушку, у которой (я знал это точно) не было для подвига особых причин. Кроме нужды в подвиге. Это как раз был один из этих огрехов — нужда в самоутверждении. Сейчас эта самая обычная японская школьница с самой обычной внешностью, присутствовала возле моей парты с целью самоутвердиться как помощник старосты.