Кара Дон Жуана - Володарская Ольга Геннадьевна - Страница 3

Женщине из прошлого!

Та любила лежать поверх шелковых простыней в обнимку с подушкой. Как и эта! Та была стройна, миниатюрна, черноволоса. Как и эта! Та носила на щиколотке золотой браслет, состоящий из маленьких дельфинчиков. И эта женщина носила точно такой же!

Андрей зажмурился. Он испугался за свой рассудок — вдруг все, что он видит сейчас, включая обнаженную женщину на кровати, галлюцинация. Ведь ее, именно ЕЕ, здесь никак не должно быть! Она ушла из жизни Андрея несколько лет назад! Исчезла! Испарилась, как тонкий дымок ее любимых сигарет «Вог»…

Галлюцинация, определенно галлюцинация…

Но через секунду открыв глаза, он обнаружил, что картинка не изменилась…

Не изменилась и женщина. За те годы, что он ее не видел, она не прибавила ни килограмма, не перекрасилась, не подурнела, не постарела. Только еще больше стала походить на ангела, смуглого черноволосого ангела с глазами дикой серны…

Андрей сделал шаг. Протянул руку, чтоб дотронуться до гладкого плеча, но не успел его коснуться — когда пальцы были в сантиметре от шоколадной кожи, он увидел то, чего не было у той женщины из прошлого… Маленькую круглую дырочку между четких бровей, из которой на безупречное лицо вытекла тонкая струйка крови. Вытекла и застыла, перечеркнув его — это господь вычеркнул ЕЕ из списка живых!

Вдруг в комнату влетел порыв ветра. Тонкая тюль на окне заколыхалась, потом вздулась парусом. Покачнулись кисточки на балдахине кровати. Зазвенели хрустальные колокольчики, висящие над дверью. А черные, рассыпавшиеся по подушке волосы слабо зашевелились. И Андрей опять зажмурился — ему почудилось, что мертвая женщина поднимает голову, чтобы запечатлеть на его губах прощальный поцелуй.

Но он ошибся — это был просто ветер!

Просто ветер…

Андрей наклонился, приблизил глаза к ране на лбу женщины. Края были обожжены — стреляли в упор. Сделали контрольный выстрел в голову. А первый в сердце: только сейчас Андрей увидел пулевое отверстие в груди и лужу крови на простыне…

Еще он увидел пистолет. Маленький, изящный, с ручкой, отделанной слоновой костью. Кажется, это была «беретта». Андрей взял оружие двумя пальцами за дуло, рассмотрел со всех сторон и после недолгого раздумья положил в карман.

Когда он наклонился, чтобы поднять оружие, увидел под кроватью альбом для рисования. Он лежал на полу, а рядом с ним валялись рассыпанные пастельные мелки. Андрей вытащил альбом, открыл, начал пролистывать. Не успел дойти до середины, как альбом выскользнул из рук и упал, открывшись на женском портрете. С белой страницы на Андрея смотрела красивая ясноглазая девушка, написанная пастелью. Под рисунком имелись цифры: 101080. Телефон? Дата рождения? Шифр? Раздумывать над этим было некогда, поэтому Андрей засунул находку за ремень брюк.

После этого он подошел к покойнице. Склонился над ней. И, стараясь не замечать черной дырки меж надломленных бровей, поцеловал в ледяной лоб.

Губы тут же стали холодными, словно омертвели от прикосновения к ЕЕ челу, а по лицу покатилось что-то горячее… Неужели слезы? Андрей дотронулся до своей щеки, стер с нее влагу. Оказалось, он действительно плакал. А он-то думал — разучился! Он считал, что уже выплакал все, когда потерял ЕЕ впервые. И вот, поди ж ты, что-то осталось… Золотой запас слезных каналов открыт специально для НЕЕ! ОНА бы оценила это! ОНА любила дешевую мелодраму…

А Андрей любил ЕЕ!

Любил и постоянно терял. Искал, но не находил. Однако неизменно встречал. Случайно. Словно судьба сталкивала их…

Столкнула и на сей раз. Только для того, чтобы он понял, что потерял ЕЕ навсегда!

Потерял свою единственную ЛЮБОВЬ, свою ЖЕНУ, свою КАРУ!

Лето выдалось жарким. Даже в июне температура зашкаливала за сорок. Но в десять утра было еще терпимо. Именно поэтому Андрей рано вставал, чтобы попасть на пляж до жары. Его семья: родители, сестра, двоюродные братья, Гурген и Федор, подтягивались лишь к одиннадцати. Они долго спали, долго завтракали, долго собирались. А придя на пляж, тут же прятались под зонтики и навесы, чтобы избавить себя от пагубного воздействия ультрафиолета. Андрей же любил жариться на солнышке. По три часа утром и два вечером. Лежа у кромки моря. На приятно прохладной гальке.

За те две недели, что они гостили у тетки в Адлере, он загорел до черноты. На его теле было всего лишь два белых пятна: одно на бедрах, от трусов, второе на безымянном пальце от подаренного отцом на совершеннолетие платинового перстня, который он никогда не снимал.

Андрею шел загар. Его стройный безволосый торс, покрытый темным золотым загаром, становился скульптурным. А красивое лицо завораживающим: зеленые, с желтыми крапинками глаза на шоколадном фоне казались еще ярче, пронзительнее. Именно поэтому Андрей с начала весны принимал солнечные ванны — садился на балкон своего дома, подставлял лицо под ласковые мартовские лучи и дремал под музыку Синатры до заката. В этом не было бы нужды, пойди он в отца, тот был от рождения смугл, но Андрей унаследовал кожу матери, белокурой зеленоглазой русской по имени Елена. От нее ему достался прямой аккуратный нос и яркие полные губы. Слишком нежные, слишком девчоночьи, как казалось Андрею. Лучше бы их унаследовала его сестра Марианна. Но та во всем пошла в отца: и смуглостью, и носатостью, и узкогубостью. Притом она была красива, но суровой, холодной, какой-то мужской красотой. Женственная, ранимая, мягкая Марианна производила впечатление неприступной, высокомерной, жесткой девушки. Несмотря на то что у нее была отличная фигура, роскошные черные волосы, большие светло-карие глаза, чистая гладкая кожа, парни не спешили к ней «клеиться». Смотрели издали, восхищенно цокали языками, но подходить боялись. Впрочем, Марианна нисколько от этого не страдала, поскольку мальчики ее пока не интересовали — несмотря на кажущуюся зрелость, в свои шестнадцать она оставалась сущим ребенком…

Андрей в ее возрасте был совсем другим. Бывалым, раскрепощенным, вкусившим плотских удовольствий молодым человеком. Оно и понятно — невинности он лишился в тринадцать, а в четырнадцать мог похвастаться тем, что имел секс с двумя троюродными сестрами, тремя соседками, одной двадцатипятилетней медсестрой и парой одноклассниц одновременно. К девятнадцати он немного пресытился, и симпатичные девушки уже не вызывали у него вспышки низменного желания. Лишь одна категория женщин по-прежнему его волновала: зрелые, искушенные, грудастые блондинки, которых было немало на пляжах Адлера. Вот и сейчас Андрей ловил на себе вожделенный взгляд одной такой нимфы: полной, зеленоглазой курортницы, самого наилучшего возраста — лет двадцати семи — двадцати восьми. Она возлежала на надувном матрасе в метре от него и делала вид, что читает. По опыту Андрей знал, что минут через десять она отправится в море и по дороге заденет его своим бедром. Если он прореагирует на это прикосновение, то завяжется беседа, в результате которой они договорятся встретиться под маяком. Встреча, естественно, состоится. Затем они пойдут в какое-нибудь кафе на набережной, посидят там, дуя пиво или шампанское. Он закажет для нее песню, купит ей розу, скажет кучу комплиментов, в результате она пригласит его в свою съемную комнатку, в которой они займутся тем, ради чего, собственно, знакомились. А через пару дней она уедет в свой Новосибирск или Самару, где будет вплоть до зимы рассказывать о своем коротком приключении подружкам…