Жесть - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 63

Марина молчала.

— Хотя, люди — и есть продукты быстрого употребления. Военная тушенка. Это я вам как учитель с многолетним стажем говорю. Военную тушенку никогда не хранят в стекле, только в жести… Ненавижу… Простите, опять я вас напугал.

— Ничего, переживу.

— Что вы обо всем этом думаете?

— У меня почему-то слово «жесть» ассоциируется с «жестокостью». Особенно, после вчерашнего… Глупо, наверное.

— Надо же, — он покачал головой. — Я, дипломированный знаток словесности, не обратил внимания на такое очевидное созвучие… Тихо! — вдруг замер он. — Слышите?

Марина ничего особенного не слышала.

— Летит, — сказал он. — Слышите?

— Нет.

— Потрясающе! Диалектика на марше. Я тут плачу в вашу жилетку, жалуюсь на бред… А ведь, скорее всего, именно их «лечение» сделало органы моих чувств такими чувствительными. Наверное, сто?ило все это выдержать… Теперь слышите?

Теперь — да. Где-то далеко, на пределе, стрекотал вертолет, но гул быстро приближался.

Марина встала.

Маньяк тоже встал.

— Побудьте со мной еще. Зачем вам куда-то идти?

— Мне просто хочется опробовать сапоги. Спасенные вашими стараниями…

— Да нет, вы хотите идти… даже бежать… И я не вправе вас задерживать. Просто я не понимаю… разве мы не вместе должны были покинуть этот дом?

— Конечно, вместе, — сказала Марина.

Взгляд ее скользил по помещению… зафиксировал в прихожей грабли, тяпку… топор! Если кинуться — успеет ли схватить? А если успеет — хватит ли духу применить?.. Гитара на шкафу. Под столом — шахматы, плюшевый мишка… этим вряд ли защитишься…

Звук вертолета был практически над крышей. Машина летела низко.

— Не понимаю, — сказал мужчина с отчаянием. — Зачем вам это? Пожалуйста… Пусть они улетят… Извините… Я не знаю, кто вы и какие у вас намерения. Вы сказали, что знакомы с Вечным, и это правда, я же чувствую… Умоляю, не ходите туда… У меня отношения с властями слишком запутанные…

Умолять-то он умолял, но заодно — преграждал путь. С ножом в руке.

— Сестра, как будет славно, когда мы вернемся домой… — напел он. — Вы красиво улыбаетесь, сестра… Как будто держите в своих руках мою жизнь…

Вертолет улетел.

— Мне просто надо в туалет, — сказала Марина. — Это — вы чувствуете? Или вы предлагаете мне нагадить прямо здесь?

Он закрыл глаза. Она аккуратно обошла его, вышла в прихожую, приоткрыла дверь на крыльцо:

— Вроде тихо… Сейчас я вернусь. А?

— Вы действительно хотите в туалет… — согласился он. — Похоже, еле терпите. А еще вы хотите сделать что-то помимо моей воли… но для моего же блага… но вы мне не верите. Вы мне почему-то не верите, хоть и сами не в ладах с Мирозданием…

— Я схожу по нужде и вернусь в дом. Потом я хочу уговорить вас остаться в доме, а сама пойду искать машину. Если вас ищут, на машине есть хоть какой-то шанс их опередить. К Сиверской и к шоссе нам нельзя, нужно добраться до конца садоводств и дальше идти лесом. Будем уходить на юго-запад, к «железке», а потом — за «железку», к Орлино. На машине — до леса. Лес оцепить невозможно… как и все садоводства, кстати. Ну, что?

— Вы говорите правду… насчет того, что вернетесь к дому.

— Я боюсь, что вы не захотите отпустить меня одну.

— И это правда.

— А вам выходить нельзя. Вы даже приметнее, чем я… Слушайте, ну что я вас уламываю? Не хотите — разойдемся. Только выпустите меня.

Мужчина молча отошел, прилег на постель, на которой все это время лежала гостья, и отвернулся к стене. Марина тоже подошла к кровати, постояла несколько секунд… и вдруг, повинуясь внезапному импульсу, наклонилась над лежащим и поцеловала его в висок.

А потом осторожно сняла сумочку со спинки. Собственно, за сумочкой она и вернулась.

…На траве, на поленнице, на стенах дома лежала изморозь. Воздух стоял неподвижно, ветра не было. Солнце едва подкрасило скат крыши. Хорошо было на улице…

Она честно дошла до будки, очень внимательно поглядывая по сторонам. Приметила доску, приметила ставни на окнах. В доме насчитывалось всего два окна: на одном ставни были закрыты снаружи — на висячий замок. В эту комнату она не входила и даже не заглядывала — наверное, кладовка какая-нибудь. В том помещении, где они с маньяком так мило побеседовали, естественно, ставни были открыты — вот ими и следовало заняться…

Справив большие и малые надобности, Марина обнаружила, что план ее значительно упростился. Туалет был совмещен с сараем; собственно, туалет был частью сарая. И вот на двери, на ушках, висел проржавевший замок, которым, вероятно, сарай с туалетом когда-то запирались. Марина взяла этот ценный трофей и пошла обратно к дому — как обещала.

Она нутром чуяла, что лежащий на кровати монстр наблюдает за ее действиями. Очень странное ощущение.

Она намеревалась убежать. Как ее новый друг отнесся бы к такому вполне законному желанию — неизвестно. Так что Марина решила подстраховаться, заперев психа в доме. Ясно, что это остановит его ненадолго, он обязательно выберется, но потенциальная жертва к тому времени выскользнет из поля его аномальной чувствительности.

А дальше…

Человек сказал правду: Марина собиралась помочь ему против его воли. Намек умирающего Павла был совершенно прозрачен: он искал маньяка вовсе не для того, чтобы вернуть правоохранительным органам или в Кащенку (в жестяную банку и в прочие Круги тамошнего Ада). Павел собирался отдать беглеца некоему Нигилисту — и тем самым спасти его. Он ведь так и сказал: «Хотел спасти…»

А что такое Нигилист?

Кто из репортеров, съевших зубы на криминале, не слышал об этом человеке! Бывший главарь крупнейшей на Северо-западе ОПГ[23], вовремя соскочивший в легальный бизнес (нефте- и лесопереработка, капитальное строительство, медиа-бизнес и много чего еще), — короче, местный олигарх. Владелец могущественного холдинга «Авторитет». Второй человек после губернатора, говорили знатоки. Первый, — шептали на ушко они же. Например, он был хозяином издательского комплекса «Иван Друкарь», где «Комсомолка» арендовала помещения и в чьей типографии размещала заказы. Фамилия олигарха была Базаров, оттого и кличка такая[24]. И не стоило над этим смеяться, по-хорошему предупреждали те же знатоки…

Павел попросил Марину отомстить… Что он имел в виду? И каким способом? Никаких сомнений — он хотел, чтобы Марина закончила то, что он не успел. Он хотел, чтобы маньяк, несмотря ни на что, попал к Базарову-Нигилисту. Некая операция «Осиное гнездо»… Судя по всему, темные дела крутились вокруг этого психа, не зря же столько пятен в его деле, столько нестыковок.

Номер прямого телефона, по которому можно добраться до Базарова, Павел успел оставить. (Семь семерок, — это не жлобство, это уже идеализм.) И теперь следовало лишь как можно быстрее раздобыть мобильник… чем Марина и собиралась заняться. Прежде всего найти Лютика — подкупить его, лечь под него, неважно! Зойка говорила про какую-то «хату на Лабрадорской»… Лютик, во-первых, скрутил бы маньяка и надежно припрятал его. Во-вторых, этот механер, похоже, умел все, если уж электричество от ЛЭП к себе протянул. Возможно, он смог бы оживить мобильник Марины, а может, подсказал бы другой способ связаться с внешним миром. Наверняка в этом пост-ядерном оазисе у кого-нибудь есть работающая трубка…

Таков был истинный план.

Возвращаясь к дому, Марина прихватила досочку, запримеченную заранее. Взойдя на крыльцо, она не торопилась войти, а вместо этого подперла дверь. Одним концом досочка уперлась в дверную ручку, другим — удачно вошла в настил крыльца. Почти сразу с той стороны двери толкнулись и растерянный голос позвал:

— Эй, зачем? Что вы сделали?

Пока человек внутри соображал, что к чему, она обежала дом, захлопнула ставни в единственном незакрытом окне. Дужку замка просунула в ушки. Закрыть замок было нечем, он свободно болтался, но этого и не требовалось. Теперь открыть ставни изнутри было проблематично.