Основания русской истории - Никитин Андрей Леонидович - Страница 66

– А.Н.), по Трубешеви, и по Суле, и по Стугне… бе бо рать отъ печенегь, и бе воюяся с ними и одоляя имъ» [Ип., 106]). Это позволяет предположить бытование в конце XI или в первой четверти XII в. в Киеве цикла рассказов о печенегах (рассказ о воеводе Претиче, отнесенный ко времени Ольги и Святослава, о юноше-кожемяке и о «белгородском киселе»), связанных преданием с именем Владимира, который, тем не менее, не выступает в них главным действующим лицом (в первом случае он только назван, а последний сюжет прямо связан с его отсутствием), что напоминает поздние былины, где действие только приурочено к «пирам князя Владимира». Судя по живости рассказов о печенегах, все они принадлежат перу «краеведа», использовавшего их для литературной мотивации поступков своих героев: в первом случае для возвращения Святослава Игоревича из Болгарии, чтобы похоронить Ольгу и распорядиться судьбами своих детей и Русской земли; во втором случае, чтобы объяснить имя Переяславля Южного (город на Трубеже!). С другой стороны, история об основании Переяславля и рассказ о «белгородском киселе» 36, который должен был читаться следом за сообщением о заложении Белгорода, представленном сейчас краткой заметкой в ст. 6500/992 г. Всё это позволяет думать, что изначально они составляли цикл, рассказывающий о строительстве городов на южных рубежах в связи с печенежской опасностью, - цикл, подчеркнуто легендарный, в котором имя Владимира оказывается лишь одним из элементов используемой «знаковой системы» или «клише».

Но вернемся к завершающей части ст. 6505/997 г., которая представляет интерес как мыслью о превосходстве человеческого фактора над материальным («яко сребромъ и златомъ не имамъ налести дружины, а дружиною налезу сребро и злато» [Ип., 111]), что подтверждается позднее судьбою изгнанного Изяслава Ярославича («иде в Ляхы со имениемь многимъ… оуповая богатьствомъ многымь, глаголя, яко симь налезу воя, еже взяша оу него ляхове, показаша ему путь от себе» [Ип., 173]) и скептическим вердиктом «немецких послов» под 6583/1075 г. («се бо лежить мертво; сего суть кметье лучьше, мужи бо доищуть и болша сего» [Ип., 190]), так и наличием проступающих здесь «двух итогов» жизни и деятельности Владимира. Похоже, что «краевед-киевлянин», перерабатывая текст своего предшественника и завершая рассказ о князе любовным отношением его к дружине, с ко____________________

36 Обработка данного сюжета «краеведом» проступает с первых строк характерными его уточнениями, «бе бо рать велика», «бе бо голодь великъ вь граде», «бе бо погребено», хотя эти наблюдения и не распространяются на весь текст.