В земле чужой (СИ) - Артемьев Роман Г. - Страница 39

— Боялись, что не увидим больше, — вполголоса уточнил Стоян.

Следовало бы сказать нечто лихое, похвастаться собственной удалью, но меня хватило лишь на смущенное:

— Ну, как видите, обошлось.

Удовлетворив чужое любопытство, я, забрав из светлицы сменную одежду, поплелся в душ. Да, в гостевом тереме есть свой душ, ещё один элемент роскоши, который только на боярских подворьях и встречается. Кто победнее, довольствуются банями. Душ, конечно, отличался от привычного мне, он был деревянный, вода в нём лилась из отверстий в потолке и перед началом процедур её следовало самому подогреть заклятьем. Плевать. Главное, что работает.

Изменилось ли отношение к нам, или ко мне лично, со стороны обитателей подворья Хвостовых? Не особо. Жизнь сама по себе тяжелая, с насилием человек сталкивается постоянно — и со стороны темных тварей, и со стороны людей. Обычная природа в лице диких зверей тоже не слишком дружелюбна. Высшие классы, то есть опоясанные и все, связанные с ними, вовсе насилием живут, для них смерть в бою является нормальной, естественной. С их точки зрения, на неординарное событие не тянуло. Подумаешь, подрались вои, эка невидаль! Они постоянно дерутся, судьба у них такая, у живущих мечом.

Тот факт, что напали на, фактически, послов, прибавлял пикантности, и не более. Особенности переговорного процесса, так сказать.

Немного больший резонанс вызвало применение площадных боевых заклинаний в городской черте. Тоже не в первый раз, инциденты память народная хранит. Однако надо понимать, что последние три года в княжестве выдались, по сравнению с предыдущим периодом, феноменально тихими, боярские дружины стенка на стенку не сходились. Отдельные гридни дрались, не без того, но, опять же, всерьёз не чаровали и огнём улицу не заливали. Где мы сошлись, по словам Азгута, земля в оплавленное стекло шагов на пятьдесят превратилась. Вот это по-настоящему людей пугало — они не хотели возвращения старых времен, когда пожары от подобных стычек регулярно тушились, а в домах родня оплакивала случайно попавших под раздачу жертв.

Само собой, толпа предпочла обвинить чужаков, то есть нас. Так что теперь во время прогулок по городу мы периодически ловили на себе недовольные взгляды местных, в основном бедняков. Что-либо предпринимать они не осмеливались, поэтому на их раздражение было плевать. Кроме того, Весела Желановна во всеуслышание объявила о готовности исцелить пострадавших, тем самым и себе благой образ укрепив, и Синеокому доброй славы прибавив.

Старшие дружинники и детские, постоянные партнеры на ристалище, наоборот, хвалили. Для них ситуация выглядела однозначно — молодой гридень остался прикрывать своих, двух преследователей убил, от третьего, матерого, утёк. Вполне тянет на хвалебную песнь на пиру, за такие деяния награждают прилюдно. То, что убивал в спину, значения не имеет, воинская мораль гибка и оценивает по результату. Выжил ты, а враг мертв? Честь тебе и слава, добрый молодец! Интерес к моей персоне скакнул вверх, многие хотели испытать в тренировочном бою талантливого новичка, как следствие, сильных партнеров у меня прибавилось. Оно и к лучшему, потому что дружинники не чурались дать совет, что-то подсказать, а советы опытных практиков, возможно, не раз спасут жизнь.

Но уставал сильно. И времени свободного практически не оставалось, ведь приказание старейшины об учебе молодёжи Зван выполнял со всем тщанием.

Я-то думал, он станет учить нас следить за людьми, замечать слежку, уходить от неё, и поначалу Зван, вроде бы, так и собирался поступить. Однако постепенно втянулся и начал добавлять элементы психологии, рассказывая, как определить намерения человека, как опознать потенциального убийцу, где лучше разместить охрану, как входить в помещение… Какими словами уместно отказаться от угощения, если подозреваешь, что оно отравлено, если же не получилось, то что делать, чтобы облегчить последствия. После его лекций, совмещенных с практическими занятиями в тереме, появилось частичное понимание работы телохранителя и знание пары-тройки способов, как охрану обмануть.

Чуть ли не подпрыгивавшая от любопытства Лада долго пыталась вызнать несуществующие подробности схватки:

— Врёшь ты всё! Наши гридни совсем иначе рассказывают! И сама я на ристалище видела! Не может быть, чтобы так скучно драка прошла!

— Настоящий бой всегда быстрый, — невольно улыбнулся я. — До первой ошибки. Долго только мужики в кабаках кулаками машут.

— Ты как дедушка, — недовольно поджала кузина губки. — Мог бы и соврать покрасивше.

— С этим к Вонегу, у него хорошо язык подвешен.

Лада тонко улыбнулась.

— Не скажи. Вонег, конечно, поболтать любит, и байки у него забавные, но по нему всегда видно, когда он правду говорит, а когда — нет.

— Так ли это плохо? Репутация человека, не умеющего врать, иногда может выручить.

— До беды неумение врать доведёт намного быстрее и надежнее, — со знанием дела возразила девушка. — Слишком честные люди долго не живут. Как Доман Лютович, отец Дарины, погиб, знаешь?

— Слышал без подробностей, что его Строковы убили.

— Он мало того, что доверился не тем — он, можно сказать, сам в ловушку поперся. Потому что слово нарушить не захотел. В результате сам погиб, дружину свою на смерть привел и дочь сиротой оставил, — тихо, предварительно оглядевшись, не подслушивает ли кто, заявила Лада. — Я не спорю — славы он по себе оставил столько, что правнукам хватит. Только стоило ли оно того?

— Крамольная мысль, не находишь?

По местным меркам — чуть ли не ересь. Общество недалеко ушло от родоплеменного строя, отдельная личность не воспринимается в качестве самостоятельной единицы, она рассматривается только в рамках рода. С точки зрения подавляющего большинства, отец Дарины поступил абсолютно правильно, сохранив родовую честь. То, что он погиб, несущественно — у него осталась куча родственников, которые позаботятся о дочери, имуществе, уплатят долги, отомстят кровникам. Зато полученная в результате воинского подвига слава ещё долгие годы позволит оставаться в элите, конкуренты не посмеют оспаривать полученное ценой крови право находиться на вершине иерархии. Выгодный размен, по мнению большинства, поэтому на него охотно идут.

Белых, похоже, считают иначе. Может, тем и объясняется их сомнительная репутация, что для них слава не важнее жизни?

— Ты уверена, что Доман проиграл? — видя, что Лада не собирается отвечать, задал я провокационный вопрос. — В глобальном смысле.

Кузина несколько секунд пристально вглядывалась мне в лицо, затем недовольно поджала губы, глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Воздух, выходящий из легких, закружился белесой пеленой перед её грудью, после чего рассеялся вокруг, окружив нас невидимой тонюсенькой пленкой. Плёнку я не видел, только чувствовал. Неожиданно. В смысле, неожиданнен и факт того, что Лада способна оперировать Воздухом на приличном уровне, и поступок, являющийся грубым нарушением этикета. Нельзя в гостях ставить защиту от прослушки.

— Как он мог выиграть, если жизнь потерял?

— Мы не знаем, чем он руководствовался, принимая решение. Возможно, счел риск приемлемым. Да, ошибся, с кем не бывает, но если бы выиграл, то здорово бы внутри рода поднялся. Ведь кем он был? Третий сын, ветвь побочная. Наследства большого не досталось, талантов при рождении, насколько мне известно, боги не отсыпали. Вот и получается, что выбора у него, кроме как рисковать, не нашлось, он был вынужден добывать воинскую славу и богатство. Не получилось. Тем не менее, даже так — его помнят, уважают, его дочери позволяют несколько больше, чем остальным девицам из Хвостовых.

— Тебя послушать, так он правильно сделал, что погиб.

— Нет, — невольно усмехнулся я. — Вовсе нет. Всего лишь хочу сказать, что в мире мы живём непростом. Избегай однозначных оценок.

— Как старик заговорил, — скривилась сестрица. — Не зря у бабушки в чести.

Тем не менее, она призадумалась. Лада вообще очень умна, вдобавок, правильное воспитание получила, то есть привыкла пользоваться мозгами и сходу чужую точку зрения не отвергает. Особенно когда спорную мысль высказывает человек, успевший набрать в её глазах авторитета.