Травоядный. Том 1 - Белин Лев - Страница 13

– Как тебе отдача? – с улыбкой спросил Алем.

– Будто не срал три недели, а если посру – сердце остановится. – красочно описал я свои ощущения.

– Хахаха! А вот это хорошее сравнение! – засмеялся долговязый, – Стрёмно в первый раз, кажется, будто вот-вот лапки опрокинешь. Но не боись, если ещё не помер, значит всё будет нормально. Ты вообще никогда меры не знал.

– Хочешь сказать, что от этого дерьма реально можно сдохнуть? – спросил я нахмурившись.

– Естественно. Твоё нутро разгоняется до предела, и стоит немного за него заступить, и всё. В этом то и суть, – объяснил он, – Если не дойдёшь до придела – не сумеешь собрать сотню плодов, а если перейдёшь, то ты уже понял. А отдача…

– Я понял, – перебил я, – значит эти ублюдки специально так гоняют нас. Доводят до предела, мы схватываем перегрузку организма и затем какое-то время восстанавливаемся…

«И в это время сил на побег нет, стоит попытаться также разогнать тело, и всё… – понял я, – Перестраховались значит. Не удивительно, с такими способностями сбежать не трудно, если управиться с кандалами. Но всё становится сложнее если риск умереть при побеге не меньше, чем хотя бы попытаться сбежать. Пусть у них звериные морды, но изобрительностью они не далеко от людей»

– Че это, говоришь как Лита… – удивился Фирс.

Ох, я и забыл, что этот Декс не должен быть так осведомлён о различных терминах. Нужно быть потупее. Я уж с этим справлюсь.

– Слушай, Фирс, а кормят нас когда? – резко сменил я тему.

Хотя уже предполагал, что после работы, один раз и в большом количестве.

– Дак вот, сейчас и покормят. Придём в лагерь и поедим! – с воодушевлением сказал он, – И персик же тоже, это я тебе скажу, штука знатная, дорогая. Отдачу на раз снимает! – он тут же впился зубами во фрукт и блаженство растеклась по его лицу.

Я же с подозрением посмотрел на белый персик, покрытый лёгким пушком. Меня беспокоило что это мог быть какой-нибудь наркотик способный на раз подсадить на крючок как того же Сафила. Но поразмыслив, пришёл к выводу что это навряд ли. Меня проще избить для покорности, да и выросший в неволе… и они не станут так ими разбрасываться если с таким усилием их добывают.

Ладно, попробуем.

Я укусил раз, другой. Нежная мякоть, сочный и сладкий. Но нечего такого я сначала не ощутил, но затем, боль из мышц начала медленно уходить. С каждым новым уксусом я ощущал как деревянные мышцы вновь приходят в себя. И даже больше: связки и сухожилия, кровообращение и энергичность, изменения происходили со всем телом. Этот фрукт не просто восстанавливал силы, он напитывал моё тело и заполнял пробелы.

«Только это по-видимому лишь симптомы болезни, а не её очаг. Сдерживающий фактор вряд ли так просто стереть» – подумал я, с ощущением прояснения, будто даже мозг заработал лучше.

Виски вновь запульсировали, воспоминания тонкой ленивой струйкой втекали в мой мозг – воспоминания меня из прошлой жизни, из другого мира. Я сделал укус, и боль смягчилась.

Меня…моё прошлое имя… Марк. Вот значит как. Что-то ещё… кем я был? Кто я на самом деле?!

Боль усилилась, кровяное давление росло. Персик уже не мог справится, и я закинул последний кусочек в рот. Он едва уберег меня от потери сознания. И ко мне явился образ, чёткий, будто наяву, словно на гране дремоты:

Я стою покрытый кровью. В тот самый день, когда я умер, чётко это понимая. Передо мной, на деревянном троне с лика и искажёнными в агонии и гневе, сидит мужчина.

Образы скакали, мысли путались. Что-то казалось ложью, другое правдой. Воспоминания лоскутными обрывками касались сознания не искажая реальности, но рассказывая не образами, а ощущениями, языком памяти.

Я его не видел много лет, но он не потерял величия и силы, достоинства. Длинные тёмные волосы волнистыми реками падали с плеч, жестокое бледное лицо давно потеряло способность к старению. Ни на день не изменился он с нашей последней встречи. Тонкие, словно женские, брови хмурились от гнева, а серые глаза казалось пронизывающей мою душу.

– Ты всё-таки сделал это, – с лёгкой истерической улыбкой сказал он, – Привёл сюда всех значит. Это стоит восхищения, уважения… я даже могу возгордиться успехами моего сына.

«Сына… он мой отец? Почему же он смотрит на меня так, словно я его враг?» – подумал я, и мысль эта казалась не принадлежала мне, она росла из настоящего, совсем чужая в прошлом.

– Шестнадцать Первых кланов, каждый отправил за мной всё что у них было. Я ведь по одному убил их наследников, представляешь? Это было не так уж и просто, – азартно, с чувством говорил я или Марк, тот чей кровавый образ казался мне не моим, а губы его невольно растягивались в победной улыбке. – Но вот отыскать твоё новое убежище было ещё труднее. Ты всегда славился своей способностью скрываться, или трусостью – что больше похоже на правду.

– И как радостно что эта де трусость нашла отголосок и в тебе. Жаль, очень жаль, что ты был таким хорошим учеником, и моим сыном… пусть и не кровным. Но в тебе слишком много от меня. Словно ко мне явился я сам из далёкого прошлого, – казалось бы подавшись чувствам сказал он.

«Он обучал меня… и мы не одной крови. Что за херня произошла в моей прошлой жизни?»

– Брось! – рявкнул я, – Ты конченный ублюдок! Сколько моих братьев и сестер оставили этот мир по твоей воле? Сколько наркотиков ты в меня вкачивал? Это ли достойный отец? Мразь! – я на мгновение задумался, – Но ты прав, я похож на тебя. Как не отвратное мне это признавать. И поступлю так же, как и ты, так же как ты учил меня и как я должен поступить во имя памяти матушки – я просто убью тебя. Избавлю этот мир от такой гнили, пародии на отца и человека.

Глава медленно встал с деревянного трона, расправил плечи те оттопырились словно что-то острое было под ними, будто костяные отростки. Он стал больше, и уже с трудом напоминал человека. Каждый в клане, да во всём мире, знал, что он использует Проклятые искусства, но никто не знал – какие именно. Теперь же было очевидно: он изменял своё тело, нарушая Священный закон. Его длинные руки почти достигли коленей, плечи широкие и острые. Костяшки на кулаках покрылись острыми наростами, ногти почернел, напоминая орлиные. Голова засела низко, из-за неё виднелись выпирающие позвонки – словно драконий гребень. Страшно было представить, что под его длинным балахоном.

– Да, ты прав, я ублюдок. Случайный сын шлюхи, такой же как твоя грязная мать. И мне пришлось стать сильнее, и продолжать… продолжать!!! Это ли мой грех?! – взревел он, – Желание жить достойно порицания?! У меня не было нечего! Но я сумел стать бессмертным, коснуться таинства мира за гранью! – он тяжело дышал, но в конце улыбнулся, – Когда-нибудь ты меня поймёшь, но не сегодня. В этот день ты умрёшь и станешь частью меня как твои братья и сестры, как твоя… матушка и моя жена.

Он ударил кулаком о трон и тот разлетелся, поднимая пыль, и продолжил жестоким голосом наполнены яростью:

– Мне кажется боги не ноют подобно девкам! – бросил я, – Ты и правда думаешь, что выживешь? Если тебя не убью я, так убьёт многотысячная армия за стенами. Твои генералы с перерезанными глотками, советники корчатся в ядовитой агонии, наместники мёртвых – мертвее своих покойных кукол, – теперь уже я улыбался ужасающей ухмылкой, – И сотни воинов идут по зачищенным потайным пещерам, внутрь твоей непреступной крепости.

– Ублюдок!!! Мелкая тварь! – рявкнул он, его тело трясло от нарастающей ярости, – Своей силой ты обязан мне! Я обучал тебя, дал тебе лучшего наставника! Стал недостижимой целью, ради которой ты становился сильнее и сильнее! – бросил он, скидывая ножны и обнажая меч, – Ты должен быть мне благодарен за тот дар что я тебе дал, за свою силу и славу! Тень Ночи! Тобой пугают детей, тебя ненавидят даже самые мерзкие наёмники! И всё это благодаря мне!

– Ты убил мою мать! Казнил прилюдно, самолично! – закричал я, – Ты пичкал меня наркотой без остановки! Пытался сделать чертовой куклой на ниточках! И затем ты бы перерезал мне глотку и сожрал словно корм! Ты растил меня на убой, словно свинью! Я не был для тебя сыном, ни одного дня! И благодарю судьбу что ты не мой кровный отец! Сейчас, ты – лишь цель, – я вытащил из-за спины два коротких клинка окроплённые бесчисленными ядами и алхимическими отравами, – А в нашем клане, как ты учил, только одно правило: цель – должна умереть!