Гамаль Абдель Насер - Агарышев Анатолий Аркадьевич - Страница 38

На голубых галябиях арабских строителей появились советские ордена и медали, на рубашках советских специалистов — египетские. Указом Президиума Верховного Совета СССР президенту ОАР Гамалю Абдель Насеру было присвоено звание Героя Советского Союза. Во дворце Кубба состоялся прием, на котором присутствовало около пяти тысяч человек. Когда приглашенные заняли места за столами, Насер выступил с речью:

«Я буду говорить о великой стране и ее великом народе, о нашем друге, — сказал он, — который в трудные годы пришел к нам на помощь, — я буду говорить о Советском Союзе!..»

Успешно осуществленное перекрытие Нила означало, что через несколько лет страна получит неограниченные энергетические возможности. Теперь, выступая на митингах, Насер все чаще и настойчивей говорил о создании тяжелой промышленности. Углублялось и понимание некапиталистического пути развития. Если в первые годы после принятия законов о национализации речь шла об «арабском» или даже об «исламском» социализме, то теперь Насер счел нужным внести в этот вопрос ясность. В марте 1966 года ему был задан вопрос: «Каков наш социализм — научный или арабский?» Насер заявил прямо и недвусмысленно: «Национальная хартия говорит о научном социализме… В термине „арабский социализм“ отражается комплекс национальной неполноценности…»

В 1966 году была завершена первая пятилетка. Национальный доход страны вырос на одну треть. Из аграрной страны ОАР превратилась за эти годы в аграрно-индустриальную.

Согласно новому семилетнему плану предполагалось увеличить капиталовложения в египетскую промышленность в сто раз. Была разработана широкая программа мероприятий по улучшению материального положения трудящихся. Кодекс о труде вводил в стране семичасовой рабочий день, значительно повышал минимум заработной платы. Еще с 1964 года действовал закон об обязательном социальном страховании. Национализация промышленных предприятий сопровождалась провокациями и актами саботажа. То же происходило и в деревне, феодалы противились проведению аграрной реформы.

Небольшое селение Камшиш в провинции Мануфия вошло в историю Египта как символ борьбы против реакции и феодализма. Камшиш расположен всего в нескольких километрах от другого села — Деншавай, где накануне первой мировой войны произошло крестьянское восстание против колонизаторов — англичан. Деншавай, потом Камшиш — это как бы этапы борьбы египетского народа за национальную независимость, потом за социальное раскрепощение.

30 апреля 1966 года в Камшише раздался выстрел, прокатившийся гулким эхом по всей стране. От руки убийцы пал активист Арабского социалистического союза Салах Хуссейн. Убийство организовали феодалы аль-Фики, бывшие ранее безраздельными хозяевами в Камшише. Местная полиция и деревенские власти попытались скрыть преступление.

Тогда вдова убитого, двадцатисемилетняя Шахинда, приехала в Каир и потребовала, чтобы ее выслушали. Она рассказала в АСС о террористической деятельности феодалов, пытавшихся затормозить проведение аграрной реформы.

Обо всем этом стало известно Насеру. В Камшиш срочно выехал ответственный работник АСС. Местные представители власти были отстранены от расследования. Начался пересмотр дела.

Выяснилось, что в дни тройственной агрессии аль-Фики отравили в деревне скот, чтобы спровоцировать крестьян на антиправительственное выступление. Когда проводились выборы в местные органы власти, они подделывали бюллетени, чтобы протащить своих людей. И кроме того, аль-Фики записали излишки земли на «мертвые души».

Но проведением аграрной реформы в Камшише руководил уроженец этого же селения Садах Хуссейн, который хорошо знал жизнь крестьян. Он создал в деревне сразу же после революции крестьянский комитет. В результате интриг помещиков он оказался в тюрьме. Потом Салах был вынужден уйти из Каирского университета, где он учился. Несмотря на это, Салах продолжал борьбу. Он предупреждал работников АСС, что нельзя недооценивать активность помещиков. Тогда феодалы решили расправиться с ним. Следствие показало, что убийца Салаха получил оружие и 200 фунтов от одного из членов семьи аль-Фики.

Были пересмотрены и другие дела об убийствах в деревнях, выяснилось, что еще один активист АСС, Ахмед Дасуки, был убит феодалами в селении Мухаммед-Султан, а десять феодалов провинции Кафр-аль-Шейх утаили пять тысяч федданов земли, подлежавших экспроприации.

Насер требовал решительного искоренения остатков феодализма в деревне. Этого же хотела массы феллахов, которые под руководством комитетов АСС вышли на демонстрации, прокатившиеся до всей стране. Но реакция не сложила оружия. Она продолжала оказывать сопротивление…

Многое изменилось за эти годы в стране. Только жизненный уклад Насера не претерпел никаких изменений. Президент по-прежнему жил в маленькой вилле, которую он снимал, еще будучи преподавателем военной академии.

Насер первым просыпался в доме. Вставал он обычно часов в шесть утра, пил чай, закусывал белым соленым сыром, съедал традиционную для простолюдина тарелку бобов и уходил в свой кабинет. Он уже углублялся в дела, когда оживал дом. С криками дети мчались умываться…

У Насера было мало свободного времени. Но одного правила он придерживался неизменно, когда находился в Каире. В три часа вся семья собиралась за обеденным столом. Больше всего ждали этих минут дети — Насер был необычным отцом. Он никогда не повышал голоса на детей, никогда не вмешивался в их дела, не навязывал своих вкусов. Но он всегда знал, чем они живут, чем интересуются. Он умел тактично и ненавязчиво высказать им свое мнение по тому или иному вопросу, направить их энергию на полезное дело. Каждое слово или поступок отца были для детей примером, которому они стремились подражать.

В редкие дни отдыха Гамаль выезжал на загородную дачу в Канатир-аль-Хеярия.

Там он мог вволю насладиться природой, гуляя с детьми по парку. Было у него одно увлечение, которое захватило и детей. Он очень любил заниматься фотографией. Благодаря этому в семейном альбоме Насера сохранилось много снимков, сделанных им во время этих прогулок. Точно так же президент любил кинофильмы, которые он, как заправский киномеханик, показывал дома.

Самыми большими праздниками в семье были дни рождения детей. По этому поводу устраивался чай. Гамаль выкраивал часок-другой для того, чтобы торжественно вручить имениннику подарок, поиграть с детьми.

Насер не любил отмечать свои дни рождения. Газетам было категорически запрещено публиковать что-либо по этому поводу. Если кто-нибудь приходил в этот день, гостя поили чаем и угощали традиционными пирожными. Гамаль обожал сладкое. Он никогда не пил алкогольных напитков, правда, много курил. Если раньше его любимыми сигаретами были американские, «Кент», то теперь Насер перешел исключительно на египетские — курил только «Клеопатру».

Однажды, когда ремонтировалась его вилла, Насеру предложили перебраться во дворец Кубба, где каждый член семьи получил по огромной комнате. Жизнь во дворце стала быстро угнетать его. Семья оказалась как бы разделенной.

«Дети, — вспоминал Гамаль, — бегали по коридорам дворца, то и дело натыкаясь на дорогие вазы и старинные вещи. Мне приходилось платить за каждый разбитый старинный предмет. Я не мог вынести бремя жизни во дворце».

Насер был предельно честен и строг к себе. Ему присылали миллионы фунтов в качестве пожертвований с тем, чтобы он направил их туда, куда сочтет нужным. Они переводились в банк на счет под номером «один» и шли на нужды Египта; когда президент умер, на этом счету было два с половиной миллиона фунтов. На личном же счету Насера лежало всего 610 фунтов.

Обо всем этом хорошо было известно египтянам. Впервые страной, в которой на протяжении многих лет царила коррупция, руководил бессребреник. В этом отчасти и заключался секрет успеха Насера как государственного деятеля. Что бы ни писали про него английские и американские газеты, сколько бы ушатов грязи ни выливали на него израильские пропагандисты, какие бы ошибки ни допускал сам Насер, в какой бы трудной ситуации он ни оказывался, — ничто не могло лишить его доверия и любви народа.