Времена не выбирают - Мах Макс - Страница 31

– Игорь Иванович! – покачала головой Лика. – Курите на здоровье. И выпить можете, если охота есть.

– Нет, – усмехнулся Кержак. – От алкоголя воздержусь, но вот сигарету…

Он достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и закурил.

– Теперь о предполагаемом отце вашего деда. Мы все варианты испробовали, но такого человека не обнаружили. То есть Крутоярских мы нашли целых девятнадцать человек. Это только мужчины, которые по возрасту могли бы в двадцать шестом году стать отцами. Ивана Петровича среди них нет, вернее был один – Иона Пинкусович Крутоярский, которого в армии называли Иваном Петровичем, но он в двадцатом еще погиб на Польском фронте. Военных и чекистов среди оставшихся не было. Шансы на то, что кто-то из них все же был вашим прадедушкой, конечно, имеются, но очень маленькие. Никто из них в Питере в тот период не проживал, впрочем, и Наталья Евсеевна прибыла в Ленинград из Белоруссии, если верить ее легенде, но никто из тех Крутоярских, кого мы обнаружили, не был тогда и в Белоруссии. Это все.

– Легенда? – переспросила Лика, которая на самом деле уже все поняла.

– Несомненно, – кивнул Кержак. – Не без изящества исполненная, но очевидная липа. Имена не настоящие, биография сомнительная… Реальные факты начинаются примерно с двадцать шестого года. Мы, конечно, будем искать и дальше, но есть у меня нехорошее предчувствие, что кто-то эту историю замутил, и не без умысла. Может, она из бывших была? – Он пожал плечами. – Не знаю, но определенно не агент вражеской разведки, а прочее – туман.

– Спасибо, – улыбнулась Лика, думая о последних словах Кержака.

«Туман…»

– Да не за что, – смутился Кержак. – Это же мой долг. Кстати, дядю вашего я тоже нашел. Он в Лейпциге проживает. Так что, если решите посетить…

– Обязательно, – улыбнулась Лика. – Обязательно посещу, но не сейчас и не с вами. Не обижайтесь, – сказала она, увидев его реакцию. – Просто на этот раз я хотела бы, чтобы меня сопровождал Макс.

Она прошла по липовой аллее, ощущая босыми ступнями знобкий холод промерзших за ночь доломитовых плит, и неожиданно для себя вышла к южному фасаду замка, образованному двумя восьмигранными приземистыми башнями, сошедшимися почти вплотную. Там, где между ними все-таки оставался небольшой – метров в шесть-семь – промежуток, уходила круто вверх узкая, без перил, лестница, поднимавшаяся вдоль глухой темно-коричневой стены к узким резным дверям из потемневшего дуба под покрытым зелеными пятнами патины бронзовым портиком, с которого смотрел на Лику ощерившийся в боевом оскале родовой зверь Норов.

Она знала, что это сон, но просыпаться не торопилась. Сон был красивый, исполненный смысла и насыщенный подробностями давно не существующей яви; яви, которая канула в небытие вместе с этим замком, старым графством Нор и всей планетой Сцлогхжу. Лика вдохнула сырой воздух осени, насыщенный будоражащими обоняние запахами увядания и нагулявшей жир дичи, и пошла через лежащую между ней и замком лужайку. Лужайка была настоящая, гегхская, заросшая побитой уже ночными заморозками высокой нестриженой травой. Влажные тронутые желтизной стебли поднимались едва ли не до середины икр. Ощущение было скорее приятным, совпадающим с окрашенными в теплые тона светлой грусти детскими воспоминаниями, которые вообще-то принадлежали не ей.

Дойдя до лестницы, Лика остановилась на секунду, посмотрела вверх и только после этого стала торопливо подниматься по ступеням, намереваясь как можно скорее достичь заветных дверей. То, что двери именно «заветные», она поняла только сейчас. Понимание вошло в нее с естественностью собственной мысли, но Лика знала, что это не так. Однако поскольку все было во сне, то и тревожиться по этому поводу не следовало. Ей следовало идти. Сорок четыре ступени привели ее на высоту третьего этажа, и двери, к которым, как оказалось, она стремилась, открылись перед ней сами собой, как это часто происходит во сне. Не задерживаясь на пороге, она вошла в осевой коридор южного крыла и двинулась вперед, быстро шагая по чуть шероховатым плитам пола. Насколько она знала, плиты были из темно-серого мрамора, инкрустированного камнем более темных тонов, но сейчас здесь было сумрачно, и рассмотреть рисунок замысловатого узора она не могла, вернее, не захотела. В слабом свете ночных светильников она видела перспективу уходящего далеко вперед широкого коридора, держащего на себе сложную структуру отходящих в стороны и вниз поперечных галерей. Теперь Лика уже знала, куда она, собственно, идет. То, что ее интересовало, находилось совсем недалеко.

Она сделала еще несколько шагов и остановилась напротив старинного, еще с Ахана привезенного когда-то гобелена. Свет падал из-за ее спины, освещая знакомый сюжет, такой чувственный, такой…

Маска почувствовала ее смятение и невысказанное желание и разбудила Лику, но не резко – толчком, – а мягко и, можно сказать, нежно, щадя и сохраняя странное настроение, рожденное впечатлением от увиденного, и быструю яркую мысль, неожиданно появившуюся у Лики в южном крыле родового замка Ай Гель Норов, что в графстве Нор, существующем теперь лишь в ее заемных воспоминаниях.

Было почти три часа ночи условного бортового времени. Лика встала, не одеваясь, вышла из спальни и прошла в свой интимный кабинет. При ее появлении просторное помещение залил мягкий, чуть голубоватый свет, в котором полированный камень и старое дерево смотрелись необычно, как образы все еще длящегося сна или декорации фантастического фильма.

– Проекция, – сказала Лика в пространство, и перед ней прямо посередине кабинета, куда она между тем успела выйти, возникло объемное изображение черной трехгранной пирамиды с двумя вращающимися одно в другом золотыми кольцами над ее вершиной.

– Сцлогхжу, – определила Лика зону поиска. – Графство Нор. Родовой замок Ай Гель Норов. Общий обзор.

Перед ней сразу же возник общий вид замка, как если бы она смотрела на него с севера. Итак, северный – домашний – фасад, наплыв, крупный план: лужайка перед пологим пандусом из полированных бревен, узкая площадка бимы[35] и широкие двери из зеленоватого тонкого стекла, ведущие в приватные покои семьи.