Времена не выбирают - Мах Макс - Страница 28

Еще через неделю, на первой примерке, она посмотрела на себя в зеркало и покачала головой.

– Господин Рурк, – сказала она тогда. – Не надо заботиться о моей репутации. Я о ней позабочусь сама.

Характерно, что на этот раз он ее понял и в конце концов сделал именно то, что она хотела. Впрочем, его модель предусматривала и что-то вроде нижнего белья, но вот это было уже совершенно ни к чему, но не говорить же художнику?

«Славный мальчик, – решила Лика на последней примерке. – И понятливый. Идею ухватил прямо из воздуха. Далеко пойдет, – окончательно решила она сейчас, представив себя в „Диане-охотнице“. – В империи. В нашей империи ».

Она подошла к крохотному столику из кованого серебра посмотрела задумчиво на яшмовый кувшинчик с медовой водкой, ощутила ее вкус и запах и, решив, что хочет совсем другого, уверенно направилась к бару, который появился в ее кабинете совсем недавно. Аханская традиция, как ни странно, ничего подобного не предусматривала, но Лика прогресса не боялась, и по ее желанию в стенной нише, прикрытой золотым полированным стеклом, появился бар. Решение, как она увидела сейчас, было правильным. Она ведь не была настоящей аханской аристократкой, и иногда ей совершенно не хотелось никого звать для того, чтобы наполнить стакан.

Повинуясь мысленному приказу, на лету подхваченному адаптером повышенной чувствительности, тяжелая стеклянная плита плавно отъехала в сторону, и перед Никой открылся многообещающий натюрморт, вполне, надо отметить, политкорректный и даже не лишенный некоего, не любому, впрочем, понятного, символизма. Как показал опыт, бутылки земного происхождения прекрасно сочетались с разнообразными, в большинстве своем каменными, кувшинами и кувшинчиками аханской работы. Лика охватила выстроившиеся перед ней емкости одним быстрым взглядом и, уже не раздумывая более, взяла с полки бутылку «Луис Роер» и, вернувшись к столику, налила коньяк сразу в три стаканчика.

Медленно, с наслаждением смакуя ароматный, богатый изысканными вкусовыми нюансами напиток, она выпила первую порцию, постояла несколько секунд, переживая праздник послевкусия, и только после этого закурила традиционную пахитоску.

«Пять минут, – решила она. – Еще пять минут, и надо идти».

Второй стаканчик она пила иначе. На этот раз это был длинный гегхский глоток. Чуть меньше тонкости или, быть может, лучше сказать – манерности, свойственной склонным к нарциссизму аханкам, но результат не менее впечатляющий.

Третий стаканчик она выпила уже по-русски, потому что легкий толчок в ноги означал, что Макс уже прибыл, и ей, если она хотела произвести тот эффект, на который рассчитывала, следовало поспешить.

– Что-то греческое? – спросил Макс, окидывая ее восхищенным взглядом.

– Почти, – улыбнулась Лика, предполагая, какое «чудное видение» предстало сейчас перед глазами ее Макса. «Диана-охотница» ведь ничего толком не скрывала, а только подчеркивала все, что есть. А было у Лики теперь много больше, чем нужно женщине, чтобы чувствовать себя красавицей.

«И много больше, – подумала она не без кокетства. – Чтобы Макс почувствовал себя Крезом».

– Очень органично, – кивнул Макс, с видимым трудом переводя загоревшийся взгляд с Лики на изящный столик из персикового дерева, около которого стояло ее, не иначе как в экстазе изогнувшееся, креслице. – О!

Он раскрыл глаза еще шире, в притворном восхищении глядя на терракотовый кувшинчик.

– Откуда ты узнала, что я хочу выпить? – Он чуть нагнулся вперед и, ухватив кувшинчик кончиками своих длинных сильных пальцев, поднял его к лицу.

– Это не сложно угадать, – улыбнулась она, с удовольствием наблюдая за игрой Макса. – Ты всегда хочешь выпить. И есть ты тоже хочешь всегда. Что поделать? Метаболизм.

– Только не надо преувеличивать, дорогая. – Макс сбросил пиджак, развязал галстук и расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки. И все это, не выпуская из руки кувшинчик с яблочной водкой. – Всегда я хочу только тебя. – Он улыбнулся. – Что поделать? Любовь! – Он пожал широкими плечами и откупорил кувшин, отчего в теплом, чуть влажном воздухе ванной поплыл дивный аромат больших зеленых яблок с плато Птиц, кисло-сладких, невероятно сочных и душистых. – А что касается еды и питья, то не все так трагично. Последнее, что я ел, была инъекция флотского стимулятора, и случилось это двенадцать часов назад.

– А в челноке? – спросила она, выдыхая дым пахитоски.

– А зачем? – удивленно поднял брови Макс. – Я же знал, что ты меня накормишь. А в челноке я спал.

– Значит, спать ты уже не хочешь, – задумчиво протянула Лика, чуть прикрывая веки. Она знала, что Максу нравится, когда она так прищуривает глаза. Впрочем, нравится – не то слово.

– И не надейся, – с видимым сожалением покачал он головой. – Снять с тебя это было бы преступлением перед искусством. Конечно, когда-нибудь это случится, – добавил он, весело подмигнув. – Но не раньше, чем я устану любоваться этим шедевром.

– Что ты имеешь в виду, – улыбнулась довольная комплиментом Лика. – Платье или меня?

– Обоих, – галантно поклонился Макс. – А теперь мы, наконец, можем отведать нашего кальвадоса.

– Ты помнишь, – сказала она, ничуть не удивившись.

– Я помню, – кивнул он, разливая водку. – Тогда у тебя тоже было замечательное платье.

– Когда мы пили водку, милый, – сказала Лика, чувствуя, как воспоминания об этом дне заставляют сильнее биться сердце, – на мне был надет пеньюар.

– Я помню, – повторил Макс. – Но эффект… Я имею в виду эффект!

– Ты сластолюбец! – сказала она, чувствуя, как счастье вместе с кровью летит по ее жилам.

– Ничуть, – возразил Макс со своей замечательной улыбкой. – Я всего лишь жертва соблазнения. Прозит!

– На голодный желудок? – спросила Лика, просто чтобы что-нибудь сказать. Она не хотела, чтобы этот разговор завершился. Хотя, с другой стороны… С другой стороны, она хотела, чтобы он кончился, потому что не могла дождаться, когда же, наконец, он ее обнимет.

– На голодный желудок? – спросила Лика.

– Это не есть объективный факт, – усмехнулся Макс. – На самом деле я пил кофе и съел пирожное, но упоминание о них испортило бы впечатление от образа голодного и усталого бойца.