Месть преданной жены, или Спокойствие, я – мама! - Юраш Кристина - Страница 4

Я подняла безвольную руку, прижалась к ней губами, как вдруг увидела нечто странное…

Что это?!

Глава 7

Камушек на проклятом браслете загорелся…

Я осторожно посмотрела на руку сына, которую огибал браслет в виде серебряной змеи.

Проклятый браслет был изготовлен из черного серебра, украшенного инкрустацией из красных и черных драгоценных камней. Его форма напоминала змею, обвивающую запястье, с глазами, сверкающими как угли. Символы, выгравированные на поверхности, были непонятны, но их силу можно было почувствовать даже без знания значения. Браслет казался одновременно красивым и устрашающим, словно он хранил в себе древние тайны и опасности.

И теперь один из камней на спине змеи возле самой голову, горел яркой точкой, но другие, такие же оставались тусклыми. По браслету, огибающему детскую руку, я видела похожие камни, только они не горели.

– Раз, два, три… – считала я камни на браслете. – Тринадцать!

Сердце упало. Я боялась подумать страшное. А что если это и есть тот самый “обратный отсчет”?

– Гербальд! – позвала я, видя, как дворецкий мчится в комнату. – Смотри…

Темные внимательные глаза дворецкого смотрели на горящий камушек, а я видела, что он поджал губы.

– Мадам, я не знаю, что это… Нас такому в Академии Дворецких не учили, – заметил Герабальд.

Я сглотнула, пытаясь придать себе сил и решимости.

– Принеси бумагу и перо! – попросила я, опуская руку сына поверх одеяла.

– Одну минутку, мадам! – произнес дворецкий. Я слышала, как скрипят его ботинки, как в такт его шагам скрипнула дверь.

Все это время я просидела в тревоге. Я вспомнила, как мы с мужем пытались снять этот браслет с детской руки. Но серебряная змея крепко вонзила свои острые зубы в кисть ребенка.

Напильник, зелья, магия. Мы перепробовали все. Но на браслете не осталось ни следа.

– Вот, мадам! – произнес дворецкий, учтиво протягивая мне бумагу и письменный прибор.

Я встала и направилась в сторону стола. Обмакнув перо, я тут же посадила кляксу. Смяв лист, я выбросила его и взяла следующий. Кончик пера, сочившийся чернилами завис над бумагой.

– Как зовут ректора? – спросила я у Гербальда.

– Эм… Сейчас уточню! – произнес дворецкий, элегантно повернувшись на каблуке.

Через две минуты, он принес какую-то древнюю книгу.

– Ректор зовут… Элизар Гримм! – произнес дворецкий, тыча пальцем в замысловатые буквы.

Я посмотрела на книгу, которая намекала, что ректор – не молод. Нарисовав в воображении образ седого старикана, похожего на доброго волшебника, я начала письмо с изысканной учтивостью.

“Уважаемый ректор Элизар,

Я обращаюсь к вам с последней надеждой. Мой сын страдает от страшного проклятия. Ни один из магов не может помочь ему. Мы пытались всё: зелья, заклинания, даже темную магию. Но его состояние ухудшается с каждым днем.

Я слышала о том, что вы специализируетесь на проклятиях. Вы – последняя надежда для моего сына. Я готова заплатить любую цену, чтобы вы помогли ему.

С уважением,

Кларисса Найтроу”

Я закончила, а потом повернулась к дворецкому. Такой реакции от Гербальда, я, честно говоря, не ожидала!

Глава 8

– Что? Что не так? – спросила я, видя, как на лице дворецкого читается “Все не так!”.

– Мадам, кто учил вас писать письма древним чародеям? – спросил Гербальд, поморщившись.

– Никто! – произнесла я, глядя на свой почерк. – Я до этого не писала письма древним чародеям!

Гербальд прокашлялся и стал расхаживать по комнате.

– Вы подумайте сами! Ему каждый день приходит тысяча писем! Кто-то просит о помощи, кто-то умоляет, ну и так далее! – рассуждал дворецкий, заложив руки за спину. – И ваше письмо просто затеряется! Нужно что-то неординарное. Чтобы ректор тут же обратил свое внимание!

Я отложила перо, думая про неординарное. Пока что на ум ничего толкового не шло.

– Матильда! Свет очей моих! – позвал Гербальд в открытую дверь. – Подойди сюда! Сейчас будем писать письмо старому ректору!

Послышались тяжелые шаги по коридору, а дверь открылась.

– Итак, – произнес Гербальд, пока Матильда вытирала руки. – Что мы о нем знаем! Он старый! Очень старый чародей!

– Может, замаскировать это под любовное письмо? – предложила я.

– Мадам! В том возрасте, в котором пребывает наш достопочтенный ректор, слово “любовь” вызывает лишь тяжкий вздох. А если у него еще и склероз, то вряд ли он помнит, что это такое!

– Тогда, как письмо с угрозами! В качестве десерта! – заметила Матильда. – Мы вырежем буквы, приклеим их… И вишенкой на торте будет что-то вроде: “Я все про тебя знаю!” или “Я знаю твою самую страшную тайну!”. Наверняка у старого чародея найдется парочка скелетов в шкафу!

– Хорошая мысль! – согласился дворецкий. – Однако, если у него склероз, он ничего не помнит! Но нам нужна помощь! Старый чародей может разозлиться и не помочь! А нам это не надо! Что любят маги? Маги любят лесть! О том, какой он великий, могущественный…

Я взяла новый лист и начала писать.

– Глубокоуважаемый Элизар, – написала я.

– Нет, нет, нет! Перечисляйте все регалии! Зря он что ли жизнь положил во имя магии? – заметил Гербальд, подсовывая мне три страницы ректорских регалий.

Я переписывала их, как школьница, слыша негромкое обсуждение. Только среди регалий забрезжил просвет в виде конца, как Матильда громко воскликнула!

– Слишком долго! – заметила она. – Мы так никогда не доберемся до сути просьбы! А ты сам говорил, что дедушка старый! Он может уснуть на середине письма!

Я поняла, что идея так себе. И отложила ректорские регалии.

– И что вы предлагаете, вредная женщина? – спросил Гербальд, нахмурив седые брови.

– Ах, я вредная женщина? – заметила Матильда обиженным голосом.

– Да, вредная, – парировал Гербальд. – Все, уходите! Мы допишем без вас!

Матильда, едва не плача, смерила его взглядом, а потом направилась к двери.

– Стойте! Вы куда? – спросил Гербальд.

– Но вы же сами сказали, чтобы я ушла? – обернулась Матильда. Голос ее подрагивал.

– Вернитесь на место! – произнес Гербальд строгим голосом. – Я хотел проверить, уйдете вы или нет! И теперь вижу, своими глазами, что вы готовы уйти в любой момент!

– Но вы же сказали! – заметила Матильда, а ее голос снова дрогнул.

– Мисс Пудингтон! Мало ли, что я сказал! А вы уже готовы упорхнуть! – кипятился Гербальд.

– Прошу вас, не ссорьтесь, – произнесла я, шумно вздыхая. – Нам нужно написать письмо ректору. Он – наша последняя надежда.

Пошуршав друг на друга, дворецкий и кухарка остались в комнате.

– Я предлагаю начать с заботы. Заботы о здоровье! Старики это очень любят! – заметила Матильда. – Я работала в одном доме, так там принято было спрашивать хозяина о здоровье. Старики любят на него жаловаться!

– И обязательно указать, что мир потеряет такое светило науки, если он не будет себя беречь! Надо будет выбрать какое-то достижение! – заметил Гербальд. – И обязательно вписать его!

– А еще надо будет писать крупными буквами! Старики обычно плохо видят! – вставила Матильда.

Я смяла листок и принялась писать крупными печатными буквами.

– Многоуважаемый ректор, слава о вашем могуществе распространяется далеко за пределы нашей страны! – написала я, снова представляя подслеповатого старого доброго волшебника, который берет в руки эту бумажку. – Ваши заслуги на магическом поприще воистину неоценимы. Я не знаю, как просить вас о помощи, которая мне так необходима. Ведь столь крупный чародей вряд ли заинтересуется таким мелким проклятием, которое постигло моего сына! Я все понимаю, у вас возраст, здоровье оставляет желать лучшего…

– Напишите про давление и больные суставы! – вставил Гербальд.

– … давление и больные суставы. Если вы не будете заботиться о нем, то мир потеряет величайшее их светил науки. Но я прошу, нет, молю, вас о помощи… Я готова отдать все, что у меня есть, лишь бы вы сумели помочь моему сыну, – написала я, чувствуя, как уголки глаз пощипывает от слез. – В это письмо я вкладываю свое сердце… Кларисса Найтроу.