Ненужные дети. Прошлое между нами (СИ) - Голд Лена - Страница 20

Сейчас, сидя перед любимой женщиной и матерью моих детей, говорить о каких-то шл*хах совсем не хочется. Но Маша давит взглядом, шантажирует, ставит ультиматум. А мне улыбнуться хочется от ее дерзости и от того, как она смотрит на меня, прожигает рыру на моем лице.

— Никаких серьезных отношений за пять лет, — говорю ровно, без капли лжи.

Маша откидывается на спинку кресла. Прикладывает указательный палец к виску, делает вид, что задумывается. На губах лёгкая улыбка, а в глазах сомнение.

— А несерьезных отношений, Виктор?

Бьёт. Бьёт наотмашь, ни капли жалости ко мне.

— Тебе серьезно это интересно? — подаюсь вперёд, хмурюсь.

— Угу, — крутит тем самым пальцем у виска. — У меня, наверное, крыша поехала. Мазохизм, иначе не назовешь.

Издевается, честное слово.

— После тебя никаких женщин. Ни в моем доме, ни в сердце не было, Маша.

— А на тебе?

П*#дец. Материться хочет. А лучше кулаком куда-нибудь влепить, потому что ещё чуть-чуть и я все зубы себе переломаю от того, как сильно сжимаю челюсти.

Телефон звонит. И я мысленно благодарю того человека. Под пристальным взглядом Маши принимаю звонок Антона.

— Я уезжаю, — говорит он.

Слышу шум дороги.

— Куда?

— В Москву.

— Что-то случилось?

— Нет, вы тут с Михой и без меня справитесь. А я делами там займусь.

Врёт. Что-то явно произошло.

— Зайди ко мне. Сначала поговорим.

— Нет, брат, я в дороге. В аэропорт еду. С Машей твоей разговаривал.

Смотрю на нее. Расслабленную, щелкает клавиатурой, будто ужасно занята. Не смотрит, конечно, но я уверен, что прислушивается к каждому моему слову.

— О чем?

— Прощения попросил. Брат, если что... И ты прости. Знаю, много раз это говорил, но я не хотел, чтобы вы расстались. Просто... Я тогда той поверил.

Я вот не поверил любимой. А Антон — на слово. Даже не стал сомневаться в Насте. Я посчитал, что мать не станет уничтожать меня, но облажался. Разочаровался в собственной матери. Вычеркнул ее, а так же отца. Родителей у меня нет уже несколько лет. Которые за моей спиной столько всего натворили. В итоге добились не только того, что Маша от меня ушла. Они собственноручно потеряли родного сына точно так же, как я продолбал свою любовь.

— О чем, Антон? — повторяю я свой вопрос с нажимом. — Поясни.

— Выслушала. Не выгнала, хотя я думал пошлет в далёкое эротическое. И кое-что посоветовала. Короче, Вик, на своем настоять надо и она обязательно простит тебя. Уверен. Давай, удачи.

Ни черта не понял. Да и спросить не успеваю, потому что Антон отключается. Слышу короткие гудки, прячу телефон в карман.

— Докладывал наш разговор? — усмехается Маша.

— Вечером, когда выйдешь, сообщи мне, — отвечаю совершенно другое, потому что Машка задаёт слишком резонные вопросы.

— Как прикажите, босс, — бросает с раздражением. — Есть ещё какие-нибудь указания?

Встаю с места, подхожу и сажусь на стол прямо перед ней. Маша даже бровью не ведёт. Гордо вздернув подбородок, смотрит на меня снизу вверх.

Губы... Залипаю на них на несколько секунд. Сглатываю шумно и сразу же ловлю очередной насмешливый взгляд Маши. Понимает она... То, как на меня действует, то, какую власть надо мной имеет. Она мое слабое место. Она та, ради которой я отдам все на свете. Во второй раз в то же дерьмо не наступлю и не поверю никому, кроме нее.

— Зачем ты покрасила волосы? — интересуюсь тихо. Свой голос не узнаю. Подводит, сука.

— Какая тебе разница? Я у тебя спрашиваю, почему ты не бреешься?

Не выгоняет, не посылает в далёкое эротическое, как высказался Антон. А это уже хорошо. Смягчилась немного.

— Так спроси.

— А мне фиолетово, Виктор, — пожимает плечами. — Слезьте с моего стола, будьте добры. Уберите свою задницу отсюда, босс...

И говорит настолько грубо и с серьезным выражением лица, что чувствую себя мальчишкой, которого даже такой расклад устраивает. Пусть говорит, что хочет. Пусть делает, что хочет, но не смотрит на меня как на врага. Не молчит.

— Ты натуральная блондинка, Маша. Тебе шел тот цвет волос.

Наклоняюсь. Нет, не для того, чтобы поцеловать, хотя очень хочется. Просто к прядям ее притронуться охота. Знаю, ещё чуть-чуть и получу по заслугам. Прилетит в лучшем случае пощёчина, но ничего с собой поделать не могу. Ее запах... Чувствую...

Но Маша фыркает, кресло скатывается назад, а за спиной слышится женский голос:

— Ой...

П*#дец! Не хочу я в своем офисе людей, которые без стука врываются в кабинет!

Плавно оборачиваюсь, натыкаюсь взглядом на Лесю. Цежу сквозь зубы ругательство, краем зрения замечая, как Маша жестом руки что-то подруге указывает.

— Простите, что помешала, — говорит она растерянно. — Я позже зайду.

— Не надо позже, — тут же отвечает Маша. — Босс перепутал кресло со столом. Да и вроде наш разговор окончен. Он сейчас же уходит.

— Зайду ещё, — пообещав, иду к выходу.

Олеся странно косится на меня. Конечно она не в восторге от того, что у нас потихоньку всё налаживается. Маша не берет все в штыки, идти с ней на контакт, находить общий язык стало гораздо легче.

Хорошо хоть, я не вспомнил о Левицком. Скажи Маша что-нибудь в его защиту, пришлось бы раскрыть все карты и сказать, что у него в доме малолетняя девчонка живёт, с которой он не в плохих отношениях. Надеюсь, больше не увижу их вместе. Придется использовать любой ход, чтобы Маша его оттолкнула.

Закрываю за собой дверь, устало потираю лицо.

— Что он хотел? — слышу голос Олеси.

— Плевать, что он хотел. Мне после разговора с ним всегда дурно становится.

Удар под дых. Не хочется быть дерьмом в ее глазах. Больше не хочется...

— Ты просто реагируешь на него так же, как тогда.

— Хватит, Лесь.

— Я же вижу, Маш. Не отрицай.

Улыбаюсь. Вот это мне нравится. Да, я тоже реагирую так же, как тогда. Хотя, наверное, куда острее. Сердце в груди грохочет, когда она стоит близко ко мне.

До вечера время тянется как резина. Уверен, Маша не скажет, когда выйдет. А я жду... Выхожу из кабинета и иду к лифтам именно в тот момент, когда она шагает мне навстречу. Значит, вовремя я закончил с работой.

— Боже, как ты меня бесишь, — бросает злобно, едва я с улыбкой до ушей вместе с ней захожу в кабину лифта.

— Я помню, Маш. Ты всегда мне таким образом в любви признавалась, — хриплю и сразу получаю от ней локтем под ребра.

Больно, но я смеюсь. Потому что наконец детей увижу и искренне надеюсь, что Машка познакомит нас.

Глава 20

Я не только фыркаю, но и закатываю глаза. Но при этом возвращаю взгляд на зеркало, где вижу отражение смеющегося Виктора.

Я помню этот смех, помню блеск в его глазах. А так же те ямочки на щеках, к которым так любила притронуться. Опуская голову, смотрю на свои ноги. Ибо мне уже душно стоять здесь, в одном помещении с ним и дышать одним воздухом.

Выходим из кабинки и я сразу иду на выход. Слышу, что Амирова кто-то зовёт, мужской голос окликает, и Виктор задерживается. Воспользовавшись возможностью, бегу к своей машине и, расположившись за рулём, жму на газ.

Не хочу лишних разговоров. Если хочет увидеть детей, то пожалуйста, я не запрещаю. Возможно так будет даже лучше — спонтанно, но быстро. Не придется тянуть ещё несколько дней, чтобы убедить малышей. А возможно, он не успеет. Пока приедет, я заберу Сашу с Дашей и уеду.

По дороге ежеминутно смотрю в зеркало заднего вида. Ловлю себя на мысли, что я всё-таки жду, что он приедет за мной. Да, каким бы он ни был, какую бы боль он мне не причинил, я все же считаю, что пора детям познакомиться со своим папой.

Телефон начинает вибрировать. Звонок от Виктора я сбрасываю, как и от Стаса. А через десять минут, когда я уже доезжаю до сада, о себе напоминает Олеся.

— Блин, что-то случилось? — спрашиваю, впихнув в ухо наушник.

— Нет, что-то должно случиться? — возмущается подруга. — Вечером занята будешь? Может, съездим куда-нибудь, посидим вместе? Что-то моя жизнь стала слишком скучной, Машуля.