Предназначение - Фрумкин Сергей Аркадьевич - Страница 33

— А второй точно такой же равный обязательно должен умереть? — укоризненно покачала головой девушка.

— Это лучше, чем жить с сознанием, что ты недостоин! — от чистого сердца выпалил Горн.

— Но неужели его не жалко? — удивилась Ильрика. — Чем же он хуже? Если все делается для людей и если он такой же Избранный, пусть бы приносил пользу где-нибудь на окраине, в каком-нибудь менее престижном уголке космоса!

— Претенденты знают, на что идут. Они готовы пожертвовать собой ради того, чтобы человечество шагало верной дорогой!

— Верной? Ну как же! Королевства превратились в феодальные замки! Каждое планетарное образование самодостаточно и варится в собственном соусе! Все, что необходимо его населению, производится прямо там. Там сочиняются свои песни, открываются свои звезды, изобретаются свои велосипеды!

— Что же в этом плохого? — удивился Горн. — Королевства очень удалены друг от друга в пространстве. Лучше было бы, если бы в каждом из них не хватало чего-то такого, что есть у соседей? Чтобы везти это потом через всю галактику месяцы или годы?

— А иначе мы деградируем! — заявила Ильрика.

— Так говорил тебе папа? — понял Хонтеан.

— И правильно говорил! — рассердилась девушка. — У нас рушатся культурные связи! Мы теряем друг друга! Нам нет дела, что происходит за пределами нашего носа!

— Это верно…

Последние слова Хонтеан сказал откуда-то издалека. Монах погружался в собственные мысли, разбуженные ораторством гостьи.

— Что-то я разошлась! — увидев, как затуманиваются глаза отшельника, Ильрика вдруг спохватилась и улыбнулась очаровательной виноватой улыбкой. — Что мы все о политике да обо мне? Вот вы? За что вас назвали Принцем?

Горн пожал плечами:

— За то, что я и есть принц! Мой отец был королем Веридора. Восемь планет под тремя солнцами… Но ты ведь все равно не поверишь?

Ильрика насупилась, пытаясь осознать смысл услышанного.

— Невозможно, — рассудила девушка, заглядывая в глаза юноше, чтобы понять, лжет он или нет. — Как же тогда вы стали рабом?

— Тоже по глупости, — невесело улыбнулся Горн. — Теперь вот видишь: живу прекрасно, делаю что нравиться, хожу где хочу… только дерусь иногда, когда заставляют.

Ильрика вспыхнула:

— Не шутите так! Я слышала, что вы фехтуете лучше всех в городе, а не убили ни одного гладиатора! Вы не должны смеяться!

— Почему же? — Горн искренне удивился. — Судить о самом себе — право каждого!

— То, что для вас шутка, для других — пример и надежда!

— Для кого это «других»?

— Для всех! Неужели вы ничего не видите и не слышите?

Горн невольно почувствовал себя польщенным. Однако сейчас его не хвалили, а обвиняли в несерьезности.

— Да и мне, честно говоря, не до шуток, — признался юноша. — Это я так, чтобы не плакать.

— Плакать?

— Опять шучу, — Горн утомленно потянулся. — Ну что ж, Ильрика. Интересно было тебя послушать! Сегодня я слишком устал, чтобы говорить дальше. От вина все плывет. Я пойду спать.

— А мне что делать?

— Что хочешь.

— Значит, вы меня оставляете?

— Разумеется! Но лучше начни говорить мне «ты». А то я забываюсь, начинаю думать, что все по-прежнему… Не хочется потом разочаровываться. Коль мы рабы, коль ты живешь со мной в одном доме, говори мне «ты, Горн». Так проще для нас и понятнее для других.

— А вы разве не хотите воспользоваться мною как девушкой?

На еще детском личике Ильрики отразилось неподдельное непонимание: новый господин шел спать один, откровенно забывая про сделанный ему Хозяевами подарок. Горн чудом сумел сохранить серьезное выражение лица — он едва не прыснул со смеху от неожиданности:

— Только не сегодня, Ильрика! Как-нибудь в другой раз!

ГЛАВА 11

С этого дня обстановка в доме Горна заметно улучшилась. Новая обитательница принесла в общество двух совершенно разных и потому не слишком дружных партнеров струю свежего воздуха, насыщенного жаждой жизни, беспричинной радостью, легкостью и беззаботностью. Глядя на никогда не унывающую, звонкую, подвижную, переменчивую, как ветер, Ильрику, старый отшельник все чаще выходил из состояния отрешенности, а юный принц забывал о своих несчастьях.

Девчонка ворвалась в мир мрачных мужчин внезапно и непрошено, подобно стихийному бедствию, но уже через несколько дней жизни под одной крышей и Горн, и Хонтеан не представляли, как смогут существовать дальше без юной сумасбродной особы. Ильрика напомнила им о самом важном — о вкусе к жизни. Ее смех пробуждал в них веселье, ее слезы заставляли их чувствовать горечь, ее острый язычок вынуждал относиться к словам и мыслям не так серьезно, а ее живость увлекала за собой и придавала силы менять и меняться.

Как-то естественно и незаметно Горн и Ильрика сближались. Они улыбались друг другу, обменивались взглядами, подолгу беседовали. Ильрику нельзя было назвать ослепительной красавицей, вроде дамы королевского двора Фанкора, но ее недостатки своей естественностью привлекали принца больше, чем достоинства фрейлин, данные им современными технологиями. Ильрика не была идеальна, но симпатичное личико и стройная аккуратная фигурка возбуждали юношу, притягивали его взгляд, рождали мысли, доставляющие ему удовольствие. Горну нравились широта взглядов амальганки, удивляли ее острый ум и смелость выводов, нравилось просто слушать, как звенит ее голосок…

На четвертую ночь их знакомства принц, как всегда, лег в постель один, но вдруг почувствовал, что за дверью ванной комнаты кто-то прячется. Этот кто-то не заставил себя ждать. Едва Горн убавил свет, хрупкая обнаженная девушка метнулась через открытое пространство спальни и молниеносно нырнула рядом с ним под одеяло. Горн вскочил — и от неожиданности, и просто оттого, что не знал, что сказать или сделать.

— Ты что вытворяешь?! — более рассерженным, чем хотел, тоном хозяина выпалил Горн.

Ильрика высунулась из-под одеяла, смешливое выражение на ее лице молниеносно сменилось встревоженным.

— Разве я тебе не нравлюсь? — пискнула гостья.

— Нравишься, ну и что?!

Горн не мог разобраться, возмущен он или доволен. Воля и сознание принца требовали взять ситуацию под контроль, а душа и тело радовались возможности лишиться контроля.

— Значит, нравлюсь! — не сдержав довольной улыбки, отметила девушка.

— Это не дает тебе права являться ко мне, когда вздумается!

Она нахмурилась, анализируя его реакцию:

— Горн, это потому, что ты принц, или потому, что у тебя тоже никого до меня не было?

— С чего ты взяла?

— Значит, не было? — Она искренне удивилась, чем заставила Горна почувствовать себя уязвленным. — Не понимаю почему! Ты такой красивый и… взрослый!

Комплимент тут же отогрел сердце парня, уже собиравшегося дать отпор нежданной атаке и грубо пресечь обсуждение темы его сексуального опыта. Вместо этого Горн задал себе тот же вопрос: «Почему?» — и стал вполне спокойно отвечать и себе, и подруге:

— Понимаешь, я так воспитан. Меня учили держать дистанцию с простолюдинами… — принц опомнился и поспешил исправиться: — Да и вообще с людьми! Не соприкасаться, не вглядываться, не привыкать! Понимаешь, чужие судьбы затягивают. Принц должен следовать только своей судьбе, беречь ее, не давать воли слабостям и сиюминутным желаниям. Быть Избранным — не только награда, но и ответственность. Понимаешь? Моя судьба принадлежит не мне одному!

— Поэтому ты брезгуешь мной сейчас? — Она поняла, но все равно оскорбилась.

— Брезгую? Почему?

— Потому что ты принц?

— Я не брезгую, ты мне нравишься, но я не могу…

— Потому что ты принц? — настойчиво повторила Ильрика.

Горн на мгновенье задумался.

— Скорей всего, нет! — серьезно рассудил он. — Скорее всего, потому, что я не хочу пользоваться твоей беззащитностью, потому, что ты не свободна, потому, что ты забралась в мою постель против собственной воли, по принуждению!

— Вот и нет! — Ильрика сверкнула глазами от радости. — Меня не принуждали! Я сама хочу этого!