Предназначение - Фрумкин Сергей Аркадьевич - Страница 26

— За что?

Горн сплюнул кровь, недоумевая, как он мог пострадать при таких несерьезных обстоятельствах.

— За то, что сохранил мне жизнь, рискуя потерять собственную! Спасибо, Принц!

— Почему ты назвал его Принцем, Рабтор? — спросил силач, затеявший драку. — И о какой жизни ты говоришь?!

— О моей жизни, Урар! — пробасил гладиатор. — Парень сам назвал себя Принцем. Принц он или нет, он новенький, ему так нравится, проще освоиться… короче: для вас всех его зовут Принц! Кто не поймет, я напомню… Кстати, что тут у вас?

Толпа расступалась. Мужчины переглядывались, пожимая плечами. Никто не видел причин, чтобы настаивать на продолжении потасовки. Судя по их вытягивающимся лицам, Рабтор обладал непререкаемым авторитетом.

Прошло еще несколько минут и, как-то не сговариваясь, бывшие враги стали превращаться в друзей. Кто-то принес бокалы, кто-то закуску, кто-то высказал похвалу ловкости юноши, кто-то назвал его Принцем, кто-то извинился за неловкость и разбитые губы… Горн вернулся к столу в окружении доброго десятка улыбающихся дружелюбных богатырей, а от неожиданной смены обстановки и игры света на полных бокалах у юноши зарябило в глазах.

«Видишь, и рабы думают, что они люди!» — поделилась мудростью мысль Хонтеана.

Горн не сразу отыскал монаха: Хонтеан сидел на значительном расстоянии, у барной стойки, совершенно невредимый и с таким видом, словно пребывал там целую вечность.

Горн нахмурился, второй раз задумываясь, сколько тайн хранит в себе его странный товарищ: даже он сам — Мастер Зеленого Клинка — с его натренированным молодым телом и отменной реакцией не сумел избежать драки… Но… кто-то подал бокал, кто-то произнес тост, кто-то хлопнул по спине тяжеленной ручищей… и за пятым или шестым бокалом синтетического коктейля Горн забыл и о монахе, и обо всех своих злоключениях, и о жестокой игре судьбы, пожелавшей подрезать молодого аристократа на взлете, чтобы швырнуть его из поднебесья к самому подножию человеческой пирамиды…

ГЛАВА 9

Всю последующую неделю каждое утро Горн получал один и тот же приказ: явиться в принадлежащую все тем же Нортему и Вустеру тренажерную лабораторию. На протяжении недели по четыре часа в день принцу наращивали мускулатуру — с помощью биостимуляторов и инъекций роста. Упрямство все же помогло юноше, и ему пошли навстречу: нагрузку сделали не такой сильной и даже пообещали, что внешние изменения не станут слишком заметными. Однако в главном Хозяева Горна настояли на своем: чтобы сражаться с накаченными великанами, принадлежащими их конкурентам, юноше необходимо было прибавить в мускульной силе.

Каждый день Горн сам шел заданным ему маршрутом, каждый день сам ложился на кушетку тренажера, каждый день самостоятельно брел обратно. Но оставшееся от «тренировки» время он мог тратить по своему усмотрению. Общаясь с местными жителями во время обедов и прогулок, просматривая новости на больших уличных экранах, прислушиваясь и приглядываясь, принц сумел получить некоторое представление о городе, который вопреки желаниям стал ему и тюрьмою, и домом.

Жизненная сила сосредоточивалась в центре «Айсберга» и расползалась оттуда к окраинам, к стенам наружного купола. В центре пульсировали артерии, питающие город и позволяющие космической станции богатеть и развиваться. Именно там находились огромные казино, современнейшие танцевальные клубы, бары, амфитеатры, театры, выставочные залы, яхт-клубы, дворцы и виллы миллиардеров…

Именно там размещались офисы и управленческие центры галактических корпораций с различными нелегальными источниками дохода. Именно там скрывались от преследований правительств миллиардеры с подмоченными репутациями или генералы, опасающиеся трибунала. Именно туда стремились извращенные аристократы развитых королевств и империй, чтобы развлечься, как нигде во всем космосе, или заключить сделку с одним из засекреченных даже здесь предприятий, оказывающих за особо большие деньги особенные услуги. Эти финансовые воротилы с запятнанным прошлым и еще более темным настоящим и называли себя Хозяевами. Не все они владели живым товаром, не у всех были слуги, но каждый носил на теле многофункциональное украшение, способное активизировать защитную функцию нейрофонов рабов — специфика общественного строя требовала особых мер безопасности.

Хозяева могли заниматься чем угодно, вести разгульную или спокойную жизнь, работать в офисах или нежиться в бассейнах собственных вилл, но все они составляли элиту «Айсберга», его правящую касту. «Айсберг» принадлежал им всем и не принадлежал никому.

Капитан и команда, управляющие космической станцией и следящие за исправностью ее узлов и механизмов, были вольнонаемными, а за свои преданность и молчание получали столько, сколько не смогли бы заработать за десять жизней на аналогичной работе в государственном флоте богатой космической державы. За порядком следила целая армия — солдаты-наемники, прибывшие сюда с отдельными аристократами или генералами и так и оставшиеся служить в гарнизоне внутренней безопасности. Существовали и подразделения наружной охраны — корабли-шпионы, патрульные крейсера, крейсера «охотников», но о них в трущобах, где поселили Горна, знали и говорили мало. Во внешнем кольце города наверняка знали только одно: попасть на «Айсберг» нетрудно, но покинуть его живым — невозможно. За всю историю станции не было ни одного случая, когда рабу удалось избавиться от устройства в голове или пересилить боль, накатывающую на него при приближении к запретным зонам. Попытки бегства всегда заканчивались неудачами: измотанный борьбой с собственной нервной системой, беглец падал без сознания от болевого шока, так и не добравшись до ведущих к ангарам шлюзов, и попадал в руки охранников, предупрежденных об активизации «защитной функции» в любом из нейрофонов системой оперативного слежения города…

Кроме Хозяев, солдат и пилотов, в городе жили условно свободные рабочие различных бытовых специальностей и, наконец, рабы, среди которых преобладали гладиаторы и молодые женщины. Последние две категории «граждан» «Айсберга» представляли основную массу его населения. Говорили, что гладиаторов на станции никак не меньше ста тысяч. Хозяева могли крутить миллионами, могли торговать оружием, политическими тайнами или технологическими секретами, но основной целью, ради которой они превратили мирную станцию в тайный город нелегалов со всего света, все же оставались гладиаторские бои. Бои насмерть. Бои, от которых у зрителей холодела кровь и оживали древние, дикие инстинкты. Бои, где вопреки религии Хамовников, даже над простыми смертными ясно проступала длань Провидения. Бои, на которых разыгрывались целые состояния и ломались судьбы. Бои, которые возвеличивали правящую касту «Айсберга» до высот мнимых богов — повелителей «избранных», выживанием подтверждающих свое высокое предназначение жить дальше.

Как для членства в яхт-клубе требовалась яхта, так для вхождения в элитарные слои города необходимо было обладать гладиатором. Обладать и периодически выставлять его на поединки. Гладиатор стоил дорого, потерять его ничего не стоило, но каждый уважающий себя Хозяин считал своим долгом готовить и содержать не менее одного бойца. Хозяева, раз за разом приобретающие гладиаторов-неудачников, как правило, разорялись. Бойцы-чемпионы приносили своим владельцам и деньги, и славу, и вес в глазах соседей и конкурентов…

Что же касается «колец» города, то никаких пограничных столбов между ними Горн за семь дней не обнаружил. Застройка выглядела более или менее однородной, а по мере приближения к центру становилась красивее, масштабнее, благороднее. «Кольца» как таковые красовались лишь на картах слежения в Центрах Обеспечения Безопасности «Айсберга». В соответствии с этой картой, для каждого городского нейрофона солдатами программировался радиус, на который мог приблизиться к центру тот или иной раб. При сокращении рабом расстояния до запретной линии, носитель нейрофона получал предупреждение об активизации «защитной функции». Если же расстояние продолжало убывать и сходило на нет, раба атаковала жуткая боль, нарастающая по мере удаления от граничной черты и убывающая по мере возвращения обратно, на отведенную несчастному территорию… Рабов «Айсберга» стерегли, как стадо, не утруждая себя вниманием к каждому отдельно взятому индивиду…