День исполнения желаний - Усачева Елена Александровна - Страница 4

– Гляди! – Сонька бухнула на парту сжатый кулак, выдержала секундную паузу, полагающуюся в таких случаях, и только потом раскрыла ладонь. По исписанной и исчерканной не одним поколением школьников столешнице покатился невероятно большой в необычайных загогулинках и складочках грецкий орех.

– Вы чего с Танькой, совсем головой поехали? – Даша сунула тетрадку себе под попу и взяла Сонькино приношение. – Вы хотите, чтобы он его разгрыз?

– Хочет расколдоваться – пускай грызет, – уверенно тряхнула кудряшками Веревкина. – Иначе я в него влюбляться отказываюсь.

– Какая же пасть должна быть, чтобы туда этот монстр влез?

Прищурив один глаз, Ходыкина изучила орех со всех сторон, потом открыла рот, но Сонькина добыча не помещалась между зубами.

– Что, не влезает? – опешила Сонька «Энерджайзер», как будто только что разглядев, какое чудовище принесла, и веселые огоньки в ее глазах потухли.

Даша скривилась.

– Представляю, как ты это добро в Терещенко впихнешь. – Для убедительности Ходыкина взвесила орех на ладони. – Сначала будешь ловить его, потом привязывать к стулу, насильно открывать ему рот… А уж как он его раскусывать станет, я даже подумать боюсь. Этот орех только молоток возьмет.

Но тут дверь открылась, и в кабинет робко вступил объект пристального внимания неугомонной троицы. Терещенко был в свежей рубашке, в отчищенном и отутюженном форменном пиджаке, чистые волосы у него топорщились, лицо было пунцовым, то ли от смущения, то ли от того, что его долго отдраивали.

Класс никак не отреагировал, хотя кто-нибудь и мог заметить, что Терещенко непривычно отмыт и заметно немят. Парни продолжали все так же громко что-то обсуждать, сидя на подоконнике и партах, девчонки рвали друг у друга модный журнал, особо прилежные не поднимали носа от учебников. Одни только Даша с Соней замерли, открыв рот. Орех из ослабевшей руки Ходыкиной выскользнул, стукнулся о парту и раскололся на две части. Внутри него оказалось сморщенное и почерневшее от старости ядро.

Терещенко пробрался к своему месту около окна и машинально дернул цветочный листок. На этот раз перед его носом оказался тонкий ветвящийся кустик с жесткими стеблями и широкими, насыщенного зеленого цвета листьями в белую крапинку. Заботливой Таниной рукой на табличке было выведено: «Драцена Годзефа». Кто такой Годзеф, что в его честь назвали драцену, никто не знал, поэтому тут же на табличке было приписано еще несколько не самых приличных слов.

Первой пришла в себя Дашка «Данон». Она кашлянула и цыкнула зубом.

– А орешек-то того… – хмыкнула она, накрашенным ногтем ковыряя подгнившее нутро несостоявшегося чуда. – Прикинь – сунули бы мы ему эту гадость, а он отравился бы да копыта отбросил. Вот и все превращения.

– Слушай, чего мы паримся? У него, может быть, сегодня день рождения? – вдруг облегченно вздохнула Сонька «Энерджайзер» и легким движением смахнула скорлупки на пол. – Все, никаких превращений – надоело!

Она уселась на свое место и, чтобы скрыть смущение, стала копаться в портфеле – в первую секунду она и правда подумала, что ее поцелуй подействовал и Терещенко превратился в прекрасного принца. Увлеченная своими мыслями, она не сразу заметила, как над одноклассником нависла страшная угроза. Пока он краснел и потел, от расстройства ощипывая несчастную драцену, к нему бесшумно подошла Таня.

У Тани много всего накопилось против Терещенко. Будь у нее в руке какое-нибудь оружие, она бы им непременно воспользовалась – проколола шпагой, стукнула дубинкой… а так она смогла только сжать кулачки и легонько толкнуть одноклассника в плечо.

– Прекрати! – прошипела она, глядя в стремительно бледнеющее некрасивое лицо. Как же она сейчас его ненавидела! Ненавидела всего – от торчащих волос на макушке до начищенных ботинок. – Убери свои поганые руки от цветов!

Терещенко нервно дернул головой и осторожно вытер пальцы о штаны.

– Наставила оранжерей, нормальным людям повернуться негде, – вступились за Терещенко сидящие на соседнем подоконнике.

– Достала уже со своим гербарием!

– Иди отсюда, цветочная фея!

И на бедную Таню посыпался град обидных насмешек и прозвищ. Все эти слова свистели над головой Терещенко, задевали за его оттопыренные уши, пригибали волосы на макушке, так что ему приходилось даже немного отклоняться, чтобы в него самого не попали все эти обвинения.

– Иди отсюда! – наконец не выдержал он и встал.

Больше Таня ничего не слышала. Она только видела, как локоть Терещенко совершил роковое движение и задел горшок с драценой. Цветок дрогнул, пятнистые листья затрепетали в воздухе, и он опрокинулся на подоконник. Таня прыгнула вперед, пытаясь спасти любимца, сбила Терещенко с ног и сама упала на пол, придавив собой незадачливого одноклассника.

– Гляди, целуются! – прокатилось по классу. – Тю, жених и невеста! Терещенко с Мериновой влюбились.

Таня тут же слетела с вяло копошащегося Терещенко и стала зло вытирать руки о платок, словно коснулась какой-нибудь гадости.

– Псих ненормальный, – прошипела она, переступила через поверженного противника и занялась цветком.

– Сама дура! – вяло отругивался Терещенко.

– Убью гада! – добавила она, когда последствия катастрофы были ликвидированы, а цветок подвязан к палочке. Терещенко между тем затер следы земли на белоснежных манжетах. – Я даже не знаю, что делать, – прошептала Таня, подсаживаясь к подругам так, чтобы больше не видеть уже осточертевшего одноклассника. – Его ничто не берет.

– Тут нужна квалифицированная помощь какого-нибудь опытного колдуна или ворожеи, – согласно закивала Веревкина, которой, видно, тоже перестала улыбаться мысль возиться с Терещенко.

– Представляю я этот институт чародейства и волшебства, – хихикнула Ходыкина.

– Ладно, попробуем еще раз, – вздохнула Таня, засовывая руку в карман, где у нее лежало «последнее верное средство».

глава 3

Волшебный орех Кракатук

Таня первая вызвалась идти в столовую готовить места к завтраку. Еще в начальной школе у них было заведено так: два человека за пять минут до звонка уходили с урока и без суеты и толкотни брали на весь класс еду, расставляли ее на столах, разливали чай. Ходить за завтраками любили девчонки, мальчики от этой обязанности бегали – им было неохота таскать подносы и возиться со стаканами.

В добровольцы-то Таня и напросилась. В этот раз давали булку с сосиской, а значит, надо было просто поставить подносы – с тридцатью булками и чаем.

Таня устроила подносы рядом, любовно поправила их и только потом оглянулась.

Столовая не радовала глаз цветами. Постоянная влажность и духота не способствовали привольной жизни растительности. На окнах вечно висел тюль, за которым угадывались силуэты занесенных снегом деревьев. Лишь над входом на кухню в специальной подставке пылилось пушистое растение с маленькими круглыми листиками на тоненьких стеблях, свисающих вниз.

«Хельксина Солейроля, – тут же всплыло в Таниной памяти. – Семейство крапивных. Родом из Аргентины».

Взгляд ее стал жестким. Чтобы оказаться здесь, хельксина проделала такой длинный путь! С берегов Южной Америки, через Атлантический океан приплыла сюда, из обычной крапивы превратилась в красивую декоративную… И все для того, чтобы погибнуть в руках корявого Терещенко. Ради всех комнатных растений, ради несчастной драцены, солейроли и тех цветов, что еще мог изуродовать этот ужасный человек, она должна была это сделать.

Таня, загородив подносы от мелькающей в раздаточном окне толстой поварихи, взяла одну булочку. Орехи у нее уже были подготовлены – фундук лежал в кармане. Правда, оставались небольшие сомнения, что волшебный орех Кракатук скорее все-таки похож на грецкий орех, чем на фундук. Но она никогда не видела, чтобы кто-нибудь зубами разгрызал скорлупу грецкого ореха. Фундук – да, но грецкий даже в рот не поместится. Его только щипцами и колоть. Терещенко хоть и дубина, но не железный. С грецким орехом не справится.