Вспомнить себя - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 47

Очевидно, при всей его отличной хватке и уме, оперативной сообразительности Плетнев все-таки не обладал некоторыми качествами, присущими Турецкому. Но тут уж ничего не поделаешь, не свойственны были Антону в его «трудовой биографии» такие моменты, когда на первое место выдвигались психологические нюансы. Вот бы «собачков давить», это куда ни шло... Фраза застряла в голове и никак не хотела исчезнуть. Словно укор какой...

Заказав себе двойной кофе, Антон уселся так, чтобы краем глаза видеть Милу и Числительного. Но не пялиться на них. А разговор, как показалось, у них был не самый приятный.

«Сисадмин», похоже, не сильно верил Миле, сомневался в чем-то.

– Ну и что она тебе ответила? – громче, чем нужно бы, спросил тот.

– Цитировать как-то не хочется! – сердито ответила Мила, и они заговорили тише. – А мотоцикл я ей за просто так не спущу, подавится еще...

«Ага, понятно, о чем речь. Это Алиса тогда, еще в первый вечер, проколола, точнее, прорезала, – сама или кто-то за нее, – колеса у мотоцикла Милы»... Антон похвастался, что снова надует их, как футбольный мяч, но пришлось воспользоваться-таки насосом кого-то из приятелей Милы. Размонтировать колеса, заклеить и накачать заново. И эта хамская записка на бензобаке. «Докторша Си желает тебе приятного вечера» – так, кажется. «Докторша», ишь, ты! Да, у Милы есть все основания не любить эту «серебристую рыбку», мягко говоря...

– А ведь на нее похоже, – сказал Числительное, медленно приближаясь к стойке, за которой сидел Антон.

Это надо было понимать так, что халява – она и на том свете халява... Плетнев улыбнулся и заказал бармену две рюмки коньяка – за себя, да еще ночью, он не беспокоился, – а также двойной кофе для «самого главного сисадмина». Мила сама скажет, чего захочет. Тут обслуга скорая на ногу...

– У нее, как только она начала встречаться с Доктором, похоже, совсем башню снесло. Ума, ты права, не набралась, зато наглости! Но больше всего про тебя всякие гадости рассказывать любит. Не понимаю почему. Может, забанить ее?

– Что, вообще пускать не будешь?

– А что, у меня фейс-контроль. А хамить хорошим программерам у меня в заведении нельзя.

– Ты понимаешь, Число, если ее просто не пустить, она не поймет за что. Но если она уже за машину сядет, а ты к ней минут через десять подойдешь и скажешь: освободи помещение, – это будет то самое, что требуется. И дня три вообще не пускай. Как наказание. А за что? После объяснишь. За хамство – трое суток раньше были даже по закону положены. Это не только она, это все поймут. И учтут, понимаешь?

– Ну, ты хитра, Спай...

«Спай?! – совсем ведь забыл Антон ник Милы. – Спай, значит... И Спайдер... Вон оно что... Долго же до тебя доходит, Антоша, друг любезный...» – сказал сам себе Плетнев. И подумал, что Сашка, кажется, это уже давно просек, а он... вопросы у себя спрашивает... Чудило...

– Ох, Шпионка, – ухмыльнулся Число, – что-то ты задумала, определенно. Ну, молчи, молчи, я ведь не любопытный, ты знаешь, но за своих, как говорится, пасть порву...

– Я поэтому и обращаюсь к тебе... А у меня, чтоб ты не мучился, просто маленькая мстя, сечешь? Ты только посмотри, за какую машину она сядет.

– И фильтры отключить? – улыбнулся «сисадмин».

– Разумеется, – подмигнула ему Мила.

– Ох, Шпионка, только ради тебя... Ну, договорились. Действуем... А где? – он вопросительно взглянул на Антона, и тот широким жестом указал на приближающегося бармена с подносом.

– А вот!.. Мила, а ты что хочешь? Коньячок? Вино? Кофе-какаву? Чай зеленый?

– А пожалуй, чайку, – улыбнулась она. – Хочу, чтоб голова была чистой.

И Плетнев сделал жест в сторону бармена, который услышал заказ...

Александр неторопливо поднимался по горбатой улочке. Сегодня тетка, кажется, в первый раз отнеслась к поступку племянника если не с одобрением, – как же, дождешься от нее! – то хотя бы с пониманием.

– К доктору? – спросила она, словно бы между делом.

– Ага, – ответил он так же небрежно. – Посоветоваться надо. Насчет дальнейшего лечения.

– Пожалел бы женщину, – с укором сказала тетка и, увидев искреннее изумление на его лице, добавила: – Рабочий-то день давно кончился, а ты не хочешь дать трудовому человеку отдохнуть! Истинно прохиндей, одно слово!

– Так я ж... – даже растерялся Александр. – Я ж как раз и хочу это... пожалеть. Неужели не понимаешь? Ой, тетка, стареешь, что ли? А еще замуж собралась! Сереж, – повернулся он к будущему супругу, – хоть бы ты, что ли, напомнил невесте, чем нормальные люди после трудового дня занимаются! Ведь вот так при посторонних ляпнет, ты ж потом стыда не оберешься!

Сергей Иванович захохотал, засмеялась и тетка.

– Ты ж знаешь, дурачок, – ласково сказала она племяннику, – что я об тебе же в первую очередь и думаю... Эх, молодежь! А ты чего лыбишься? – накинулась она на Сергея. – Все бы им хихиканьки... А еще мужики!.. Я к чему говорю-то... Эти твои сотрудники, они как, снова тут ночевать, что ли, останутся?

– Нет, с чего ты взяла? Мила домой собиралась, у нас еще завтра работа предстоит. А Антон, он же должен в гостиницу свою поехать. Зачем номер-то снимал? Ну а как уж они между собой решат, я не знаю. Да и не интересовался. А что, надоели уже?

– Дак нет, – как-то странно ответила тетка. – Просто я подумала, что было бы неплохо, наверное, с доктором-то мне проконсультироваться. Про лекарства уточнить, от вас разве дождешься? Да и поужинать бы одинокой женщине...

– Знаешь, тетка, я теперь понимаю, почему любил тебя всю прошлую жизнь...

– Так она ж еще не кончилась! Ты что несешь, охальник?

– Ты не поняла... Или я не так выразился, – засмеялся Александр. – Не прошлую, конечно, а пройденную до сегодняшнего дня. Потому что начиная с этого момента я тебя еще и глубоко уважаю как самую умную и понимающую на свете женщину.

– Ну вот, удостоилась, стало быть! – передразнила она Сергея. – А раз понял, так позвони да поезжай. Я что, сама в девках не бегала? А ты не смотри, не смотри! – строго прикрикнула она на жениха. – Ишь, моду взяли, смотреть с укоризной! Давай, Сашка, действуй, а мы тут приготовим чего-нибудь да посидим ладком.

– Ох хитра! Консультация ей нужна! Что ж, я думаю, доктор не откажет. А вот Антону я позвоню, что машина мне сегодня больше не понадобится, так надо понимать?

– Вот! А говорит, что я хитра! А сам-то, как та лиса! Дай только лапку положить, а там уж и весь в сани забрался... Да конечно, куда по ночам-то бродить, когда вон места сколько угодно, а, Сереж?

– Правильно. Чего от добра добра искать. Только ты уж, Сашок, того, не подведи мужской род!

– Ах, ты! А вот я тебя! – тетка замахнулась на жениха. – Рода он мужского!..

Так и ушел Турецкий, слыша за спиной веселый смех...

Он позвонил Антону, и тот его понял, сказал, что задержится, наверное, надолго, да и в гостинице нужно порядок навести, так что ждать его не надо. А Лину Александр попросил захватить с собой все, что ей понадобится завтра на работе, поймать такси и ехать ему навстречу. Лина сперва не поняла сути предложения, но потом до нее дошло, и она удивилась, с чего бы это, мол? И Турецкий просто объяснил ей, что разговоры могут затянуться, тетка вроде тоже посоветоваться хотела, а потом уже поздно, куда торопиться?

Поняла. Помолчала и спросила:

– А Валентина Денисовна?

– Так она ж и предложила. Тем более что никого чужих, все свои, а нападение не предвидится, хотя... Но это уж как камень ляжет.

– Ну, встречай, – задумчиво сказала Лина.

Они встретились. В полутьме салона ее глаза поблескивали странно. Заманчиво. Но Турецкий старательно сдерживал себя и говорил только о делах.

– Я сегодня выступление нашего мэра по городскому телевидению слышала. Он с этаким пафосом, – Лина улыбнулась, – говорил, что авария никому даром не пройдет. Словно угрожал неизвестным лицам.

– С чего бы это? – деланно удивился Турецкий.