Кровавый след - Кузнецов Юрий Николаевич - Страница 18

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

(вечером 12 февраля)

Я был уверен, что повар вернется за мной. Латиф не мог не заинтересоваться иностранцем, да еще русским, который сам просился к нему на службу.

Уже издали я увидел, что у лотка Сохиба крутятся два вооруженных моджахеда. С парнем у нас был уговор, что если мной кто-то будет интересоваться, то он обязательно даст мне знать об этом. Сохиб заметил меня и помахал рукой, приглашая подойти.

– Эй, дуст! – воскликнул Сохиб. – Ахмад и Шокар пришли за тобой.

– Чего они хотят? – спросил я, рассматривая посланников Латифа.

– Тебя зовет Латиф, – ответил парень.

– Это хорошая новость, Сохиб, спасибо тебе.

– Я тоже иду с тобой.

– Ну что ж, тогда закрывай свою лавку.

Парень быстро свернул лоток-арбу и мы отправились в путь. Немного позади нас шли моджахеды.

– Нужно зайти домой, – сказал Сохиб, – оставить товар.

– Это по дороге?

– Почти.

– Тогда вперед! – согласился я и взялся за ручку, чтобы помочь тащить лоток на колесах.

– Нет, нет, – затараторил Сохиб, – я сам.

– Не доверяешь?

– Здесь так не принято, – шепотом ответил он, словно нас кто-то мог подслушать и понять. – Ты – воин, а я торговец. У нас с тобой разное ремесло.

Некоторое время мы шли молча.

– Почему они все время молчат? – наклонился я к Сохибу, указывая на идущих позади моджахедов.

– Правоверный воин никогда не говорит со своим врагом, – пояснил Сохиб.

Мне достаточно было его объяснений. За год, который я провел здесь десять лет назад, я достаточно хорошо изучил нравы и обычаи этого народа. Тогда, помнится, меня поражало, что афганец, который днем был очень гостеприимен и дружелюбен, ночью превращался в твоего злейшего врага.

– Ты иноверец, – продолжал Сохиб. – А для них любой неверный – враг. Они еще помнят советские войска. Они ненавидят всех русских. Может, и ты воевал против них? Аллах тебя сохрани! Я – таджик, и то они мне не верят.

Предостережение парня не было лишним. Я с ужасом подумал, что мне повстречается человек, с которым я виделся десять лет назад в Кандагаре во время службы.

«Что я скажу Латифу? – думал я. – Стоит ли признаваться, что я служил в Афганистане? Стоит ли упоминать Кандагар, где велись самые ожесточенные бои, и где я убивал его соплеменников. Кто знает, как поведет себя после такого признания Латиф?»

Я решил, что не стану говорить Латифу о своей службе в Афганистане. Даже если найдется человек, который узнает меня, ему придется долго доказывать, что он не ошибся. Если же я сам упомяну Кандагар, то разыщут людей, которые должны меня знать, и тогда я погибну, а миссия, возложенная на меня, будет провалена.

Мы дошли до жилья Сохиба. Он быстро откатил свой лоток и вернулся:

– Теперь можно идти к Латифу.

Дом, в котором находился Латиф, служил ему одновременно штабом и жильем. По сравнению с теми жалкими глиняными строениями, какие я видел в Мазари-Шерифе, Имамсохибе и в районе рынка в Кундузе, это был настоящий дворец.

«Джип» моджахедов въехал во двор и остановился. Один из духов буркнул что-то невнятное, и Сохиб обратился ко мне:

– Пойдем, джура. Он проводит нас в жилье, там мы будем ждать. Нас позовет сам Латиф.

– А когда он нас позовет?

Сохиб перевел мой вопрос на фарси. Как только он замолчал, моджахеды дружно рассмеялись, обзывая меня ослом, тупицей и другими словами, характеризующими мой недалекий ум. Я спокойно слушал весь этот вздор, не показывая, что понимаю, о чем идет речь. Потом один из бандитов выхватил из кобуры наган и стал вертеть им перед моим носом. Сохиб весь сжался от испуга. Я был спокоен, на моем лице не дрогнул ни один мускул. Негодяю понравилось подтрунивать надо мной. Он с нескрываемым наслаждением приставил ствол к моему лбу и дико захохотал. Я молниеносно перехватил его запястье и резко отвернул в противоположную от себя сторону. Дух выпустил наган и перепуганно уставился на меня. Все было проделано очень быстро и, ручаюсь, он даже не сообразил, что к чему.

Я улыбнулся моджахеду и протянул ему наган.

– Ты все-таки доложи господину Латифу о нашем прибытии, – сказал я.

Он уставился на Сохиба, который все еще никак не мог прийти в себя от такого неожиданного поворота событий, и ждал перевода сказанного мной.

– Не спи, Сохиб, – толкнул я парня в плечо, – не видишь, что люди ждут?

Тот тупо заморгал в ответ. – Переводи, – приказал я ему.

Сохиб поклонился и перевел моджахедам мои слова. Я заметил, что его отношение ко мне резко изменилось. Теперь он видел во мне героя, которому ничего не страшно.

Моджахеды удалились к Латифу, а мы с Сохибом остались вдвоем.

– Ты почему так испугался? – спросил я у него.

– О, джура, – произнес тот, восторженно глядя мне в глаза. – Ты такой храбрый, но ты неправильно сделал.

Я промолчал, и он продолжал:

– Меня могут убить.

– А тебя-то за что? – удивился я.

– Здесь так не принято. Они будут злиться, что я привел неверного в дом.

– Не беспокойся, друг, как-нибудь выкрутимся, – похлопал я его по плечу.

– Ты будешь мстить Шокару? – неожиданно спросил Сохиб.

– Это за что же?

– Он говорил о тебе такие слова…

Сохиб волновался и не мог подобрать подходящих слов.

– Это очень плохие слова, – добавил парень. – У нас они ругательные, очень обидные.

– Только и всего? – усмехнулся я.

Сохиб бросил на меня быстрый взгляд, а потом посмотрел в сторону дома, где скрылись моджахеды.

– Они будут убивать меня и тебя.

Я не стал переубеждать парня, так как знал, что это бесполезно. Сейчас меня интересовало другое – почему моджахеды так плохо обращались со мной. Наверняка у Латифа было много наемников, и среди них также – русские. Неужели боевики Латифа обращались так плохо со всеми неверными, как выразился Сохиб? Или это касалось только моей персоны? Я с ужасом подумал, что такое их поведение могло как-то быть связано с афганцем, у которого я отнял «уазик». Мир тесен, и всякое могло случиться. И тут я вспомнил о слежке за мной в Мазари-Шарифе. Жаль, что я не смог узнать, кто были те двое, неотступно следовавшие за мной. Нехорошее предчувствие одолевало меня, но я старался не выдать волнения Сохибу.

Послышались приближающиеся шаги. Было уже довольно темно, и я никак не мог разглядеть идущих к нам людей. Сохиб, сидящий рядом со мной, весь съежился от страха.

Его волнение передалось мне.

– Сюда идут два человека, – шепнул мне парень. – Один из них Шокар, которого ты обидел.

– А второй? – спросил я.

– Это очень близкий человек Латифа, часто с ним бывает, – ответил Сохиб и попятился назад, подальше от меня.

Моджахеды приблизились. Шокар держал в руках карабин. Я разглядывал второго человека, который был больше похож на европейца, чем на азиата. Серьезный вид боевиков не предвещал ничего хорошего.

«Это мы еще посмотрим, кто кого», – подумал я и улыбнулся моджахедам.

– Эта грязная вонючая свинья смеется, – указывая на меня, сказал на своем языке Шокар.

– Ничего, скоро он забудет о веселье навсегда, – самодовольно произнес второй моджахед.

Я притворился, что не понимаю их слов, отвернулся и стал глядеть в сторону дома. Я надеялся, что они разговорятся, и я узнаю что-нибудь интересное для себя, но, видимо, у них не было охоты говорить. Возможно, их настораживало присутствие Сохиба. Тот сидел в униженной позе раба и боялся посмотреть на пришедших. Конечно, я не верил его словам, что нас сейчас расстреляют. Должен же я был встретиться сначала с Латифом. Но их поведение настораживало меня.

– Скажи ему, что Латиф его примет, – обратился к Сохибу незнакомец с европейскими чертами лица.

Парень быстро перевел мне его слова.

– Он будет говорить с тобой, джура, – радостно добавил от себя Сохиб.

– Чему ты так радуешься?

– Ты еще не понял? – возмущенно спросил парень. – Если Латиф захотел тебя принять, значит, нас не убьют.