Киллера заказывали? - Бабкин Борис Николаевич - Страница 23

– Да просто чтоб кому другому сказали, – улыбнулся коренастый, – кто, может, знает Тополева. Только поэтому.

– Может, остограмиться желаешь? – Матвеич подмигнул ему.

– Да от угощения я никогда не отказываюсь! – Коренастый засмеялся.

– Ну вот, – проворчала жена, – ведь говорила…

– Да налей ты мужику, он в такую даль шел. Да и я здоровье поправлю малехо.

– Вот так всегда, – недовольно отметила Матрена Игнатьевна.

– А ты, Матвеич, умеешь на своем настоять, – усмехнулся гость, – без стука кулаком по столу и мата. А то у других послушаешь…

– Так бывало по молодости, – вздохнул Матвеич, – и не только по столу. Но вот уж, почитай, лет пятнадцать полюбовно все улаживаем. Может, старость подкралась, а может, просто привыкли друг к другу. А ты, Остап, чего никак не женишься? Ведь годиков-то тебе уже под пятьдесят.

– Да не на ком. Я пробовал, но больше недели не выдерживал этой самой семейной жизни. Скучно. Да и не желают бабы моей жизнью жить. Я ж к тайге привык, а им сейчас деньги нужны и прочие блага цивилизации. Так что я уж лучше один буду жить так, как привык. Не по мне оседлая жизнь. Я ж в тюрьме немало отбухал, вот людишек и сторонюсь. Наверное, поэтому и в тюрьму не попадаю! – Он рассмеялся. – Что касается выпивки, меру знаю. И опять-таки тайга помогает. По пьяному делу здесь не выживешь.

– Это точно, – кивнул Матвеич.

Матрена Игнатьевна принесла запотевшую бутылку самогона.

– А почему ты все-таки решил упредить Тополя? – спросил Матвеич.

– Мужик он правильный, в беде не оставлял никого. Последнюю рубаху отдаст, ежели человеку плохо. А эти отморозки возвращают тайгу во времена, когда она для многих не домом, а кладбищем становилась. Интересно, почему я должен им платить за убитого лося? „Крышу“ они мне предлагали, защиту то есть. Так я и сам не беззащитный. Постоять за себя, ежели доведется, сумею.

– Хорошо поёшь, – насмешливо проговорил вышедший из комнаты Тополев.

– Во, – удивленно посмотрел на него Остап, – явление Христа народу. Я ему здесь оды распеваю, а он…

– Кто меня ищет? – спросил Тополев.

– Приезжал один из города, – ответил Остап. – Ломовик Ванька. С ним еще четверо. На „Ниве“ американской. Ну как ее зовут-то? – нахмурился он.

– Джип, – буркнул Дмитрий. – И что он говорил?

– Да ты назови его, чтоб знать, – попросил Матвеич, – а то ведь явятся, и ненароком выложишь что-нибудь.

– Да говорю же – Ломовик, – сказал Остап. – Я с ним познакомился два года назад. Может, помните, меня за убийство егеря брали? Там и Ломовик торчал. Кого-то он на рынке крепко повалил. Видать, у него хозяин добрый и богатый – Ванька через два дня вышел. Меня тоже отпустили. Я не при делах был, к тому же виновного нашли. Правда, даже не извинились, мусора поганые. Вот откуда я Ломовика и знаю. А сегодня он заявился с утра и давай о тебе спрашивать. Я ему говорю: мол, не в курсе, где он бывает, но как что-то услышу, сообщу. Он мне пару литров водяры пообещал, ведь меня все почему-то алкашом считают. В общем, ты бы, Димка, на время мотанул куда подальше, а то ищут тебя серьезно. И убьют, коли обнаружат. Это я тебе точно говорю.

– Положим, я не куропатка, чтоб меня просто так убить, – улыбнулся Дмитрий. – Если сунутся, то там видно будет, кто чего стоит. Они же в городе короли, и то только когда их много. А в тайге сами дичью становятся. Так что пусть приезжают.

– Так ведь не докажешь, что защищался, – вздохнул Остап. – Упрячут лет на десять, а в тюрьме дружки этого Ломовика тебя добьют. Ведь…

– Сейчас закон вышел, – перебил Дмитрий, – ежели тебе действительно смерть грозит, можешь делать что хочешь. Бей, стреляй, режь, кипятком ошпаривай. И ничего тебе не будет, если получится так, что ухлопаешь кого-то. Так что пусть приезжают, встречу как следует.

– Но от них, – кивнул на стариков Остап, – ты все ж лучше ушел бы. А то ведь многие знают, что ты к Матвеичу частенько заглядываешь. А Ломовик тот еще махновец. Он быстро их кончит. Ему один хрен – что темно, что рассветает. Тольку, видать, кто-то из его дружков-приятелей пришил да в болото сунул.

– Значит, Тополев? – спросил плотный молодой мужчина.

– Точно, – отозвался невысокий узкоглазый мужчина с „винчестером“ в руках. – Мы его с ментами у реки видели. А потом они все вместе уехали. Он их навел.

– Да мы его и ищем, – кивнул плотный. – Если засечете где, шепните мне срочно.

– Так мы его и сами можем… того, – узкоглазый чиркнул себя по горлу, – а вам голову привезем. И много не попросим, – усмехнулся он. – Ну, пару литров водочки хорошей и телок русоволосых.

– Это запросто, – сказал плотный. – А вы, выходит, на Тополя зуб имеете?

– Тополь наших парней у Заречья в Кировской области пострелял, – хмуро отозвался узкоглазый. – Парни в Коми шли, а он их положил.

– Да ведь просто так Тополь вроде не свирепствует, – удивился плотный. – Не знаю я за ним таких подвигов.

– Его хотели обуть на пушнину, – нехотя признался узкоглазый, – вот и…

– Понятно! – Плотный рассмеялся. – Ну, если сможете, напою и бабенок под вас положу.

– А тебе-то, Бурый, на кой он сдался? – осторожно спросил узкоглазый.

– Да есть к нему претензии кое-какие…

– Не за тех, кого он в болотине нашел?

– А вот это тебя интересовать не должно. Ты, Ванюта, уж больно любопытный стал. Раньше за тобой такого не замечалось.

– Да просто уточнить хотел…

– А ты по нации кто будешь?

– Ненец. Мать – украинка. Но тоже в этих местах давненько живет. Ее отца с дедом как бандеровцев сюда загнали. Точнее, в Ненецкий округ. Потом в Архангельскую область переехали. Отец на ней там и женился… В общем, с Тополем мы разберемся. Среди тех, кого он положил, мой родственник был. А кровная месть существует не только на Кавказе. – Ванюта криво улыбнулся. – Настоящие мужчины этого правила и у нас придерживаются.

– Там были двое, – докладывал худощавый капитан милиции. – Хоть мужики и говорят, что случайный выстрел, убийство это. Один с дерева стрелял, другой на атасе стоял. И мотоцикл не заводили, откатили от дороги метров на четыреста, только там поехали. И гильзы нет. Стреляли из винтовки. Так что этого мужика убили.

– А кто он? – поинтересовался подполковник.

– Руслан Вячеславович Чернов. Из Электростали. Судим за наркотики. Отсидел пять лет и вышел. В Электростали не задержался. В артели проработал почти три года. Остальные о нем плохого мнения. Привез его Илья Степанович Буркин. Кстати, этого Буркина в Москве пристрелили. Скорее всего Чернов и сообщил о том, что Анатолий Лапин получил какие-то документы от забитого в Москве хулиганами брата. Это, кстати, тоже наводит на размышления. Ведь…

– Пусть этим москвичи занимаются, – остановил его подполковник. – Еще один труп, мать честная! Так и на пенсию не дадут уйти. Только вытащили из болота „Ниву“ с Лапиным и Горюновым, один за другим трупы повалились. Но если эти гады, Вадим и Лохин, наверняка участвовали в убийстве Лапина, то зачем убрали лесоруба?

– Да, непонятно… – Капитан покачал головой.

– Может, свидетеля убрали? – предположил старший лейтенант. – Скорее всего, именно Чернов сообщил убийцам об отъезде Лапина с документами. Его перехватили по дороге, сказали, что мост сломан, и отправили на трассу лесовозов. А там убили и спустили машину в болото. А когда поняли, что Чернов может навести на…

– Хватит! – рявкнул подполковник. – Ты своим делом занимайся, а в следствие не лезь.

Старший лейтенант обиженно посмотрел на него.

– Кто? – спросила Даша.

– Валька, – ответил Хряк. – Она сама из Москвы. А тут у нее какие-то дела с лесопромышленниками. Бабенка клевая и богатенькая. Тачка у нее модная – „вольво“ с открытым верхом…

– Адам, значит, с ней? – прищурилась Даша.

– Частенько бывает. Не то чтоб живет, но захаживает очень часто.

– Я с ней разберусь, – процедила Даша.