Я больше тебе не враг (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 33

Тася замолкает, снова сосредоточившись на своей тарелке. Продолжает старательно есть, ведь пообещала, что не станет морить себя голодом, а свои обещания, даже самые дурацкие, она держит. Мне ли этого не знать.

У меня кусок в горло не лезет, просто перекрыто все диким спазмом. До сих пор не верится, что мы оказались в такой сраке из-за какой-то сучки. Что нас так перемололо из-за чужих обид и желания хоть как-то отыграться. Гребаный цирк с лядскими клоунами нервно отдыхает в сторонке.

После завтрака я сижу, сцепив руки в замок, а Таисия, как примерная хозяйка, собирает тарелки и отправляет их в посудомоечную машину, стирает со стола. За это время ее взгляд ни разу не поднимается на меня. Она не здесь, не со мной, Я чувствую, как с каждым мгновением ее относит все дальше.

А я…я хочу удержать ее, поймать до того момента, как она достигнет точки невозврата.

— Собирайся, — не узнаю свой голос.

— Куда?

С ее стороны ноль интереса, просто механическое уточнение. Мне кажется, скажи я сейчас, что собрался вывести ее в лес и закопать она даже не удивится, молча кивнет и пойдет за лопатой.

— Потом узнаешь.

Беда в том, что я сам не знаю, куда собрался ее везти, просто мне внезапно кажется единственно правильным и жизненно необходимым забрать ее отсюда.

— Дай мне десять минут, — просит бывшая жена, и я кивком соглашаюсь.

Десятью минутами больше, десятью меньше – неважно. Мы стоим посреди черного болота, которое пожирает наше время, нас самих. Захлебываемся. И кажется, только мне по силам вытащить нас из него.

Спустя ровно десять минут Тася спускается вниз полностью одетая. Темные волосы заплетены в косу, на лице ни грамма косметики, бледные щеки и темные круги под глазами – этот образ бьет наотмашь по нервам своей измученной беззащитностью.

— Я готова.

Как во сне мы выходим на улицу, садимся в машину и выезжаем за ворота. В машине еще прохладно, но кажется, что нет воздуха – вместо него отравленная пустыня. Я уже забыл, когда мог спокойно дышать, не чувствуя агонии за грудиной.

Я не хочу так больше. Меня это задолбало. Меня все задолбало! Я просто хочу вернуть наши жизни обратно и забыть обо всем дерьме.

Но для начала надо вскрыть нарыв, выплеснуть все, что накопилось. Надо сделать больно, чтобы потом стало легче.

Дорога до города занимает непривычно мало времени. Я сам не замечаю, как втапливаю педаль в пол, выжимая из машины максимум, и несусь вперед. Мимо пролетают голые, неказистые деревья, иногда с ревом проносятся встречные машины, но наша полоса всегда пуста.

Таисия ничего не говорит, даже не просит сбавить скорость, хотя вижу, как сжимает кулак на коленях – аж костяшки белеют. Ничего не говорит она и когда врываемся в город, и когда, миновав его по центральным артериям, выскакиваем с противоположной стороны и мчим к промзоне.

Молчит, хотя прекрасно поняла, что это за место, только костяшки белеют еще сильнее.

Спустя некоторое время, покружив среди разрушенных складов, я останавливаю машину возле того самого здания, где когда-то держали Алексу.

— Приехали.

Таисия смотрит в окно, потом переводит на меня серьезный внимательный взгляд. Ни слова не произносит, но я вижу вопрос в ее глазах.

Зачем мы здесь?

Действительно зачем? Для чего я привез ее сюда?

И ответ сам разворачивается у меня в груди. Чтобы спасти. Себя, ее, нас.

***

— За мной

Я первым выхожу из машины, а Таисия медлит, следит за мной взглядом через лобовое стекло и только после того, как требовательно киваю, выбирается наружу.

Я веду ее к той самой лестнице, которая поднимается на четвертый этаж. В промозглой тишине заброшенного здания наши шаги раздаются зловещим эхо, гул от которого бежит по перекрытиям и гаснет где-то далеко, создавая иллюзию присутствия еще кого-то.

Мы идем темными коридорами и за нами тянутся белые облачка теплого дыхания. Здесь холоднее, чем в городе или в доме, затерянном где-то в глубине леса. Нас обступают серые зловещие стены и сверху давит низко нависающий потолок.

Я первый, Таисия на пару шагов позади меня. Она ступает так тихо, что я не слышу, но точно знаю, что рядом. Ее присутствие – это особый вид электрического разряда, пробивающего двести двадцать от макушки и до пят.

Миновав хитросплетение переходов, мы выбираемся в то самое помещение, где когда-то мы с Седьмовым прессовали Алексу. Даже засохшая веревка, грязной змеей лежит на том же месте, где и прежде. На стене все так же красуется стрелка, которую эти сучки нарисовали, чтобы облегчить Змее побег от разъяренного дракона.

Кажется, это все было в другой жизни. Далекой и какой-то совершенно нереальной, местами дурацкой, местами очень дурацкой.

Сейчас я бы много отдал, чтобы отмотать назад и попасть в то время, которое можно назвать «до». До расставания, до звездеца. Отмотать и узнать, что творилось в то время у жены в голове.

Если бы я только знал…

Я бы все глупости вытряхнул из нее еще тогда, открыл бы глаза на милую девочку Алену. Но истории пофиг на сослагательное наклонение. Она презирает его и в открытую смеется над ним.

Таисия тоже замечает стрелку, которую возможно рисовала своей собственной рукой. На миг замирает, позволив горечи просочиться во взгляд, а потом отворачивается.

Помнит зараза. Каждый свой шаг, каждый этап своего извращенного плана.

Я подхожу к краю. Здесь нет ограждения, нет ничего, за что бы можно было ухватиться. Два шага и обрыв высотой в пять этажей, а внизу обломки и раскуроченная арматура. Свалишься – и хана всему.

— Зачем ты привез меня сюда?

— Узнаешь место?

Недолгое молчание, потом сдавленное:

— Да.

— Я все думал, как ты узнала о нем? — оборачиваюсь к ней, чтобы видеть лицо.

Оно все так же бесстрастно. Бледное, словно восковая маска.

— Подслушала, — Таисия равнодушно жмет плечами.

— Интересно и сколько всего ты подслушивала и подсматривала в моей жизни? Нравилось чувствовать себя великой разведчицей? Агентом ноль-ноль-семь? Ну и как оно? Вкусно теперь?

Молчит.

Ей нечем прикрыться, единственное оправдание оказалось еще большим фарсом чем наша семейная жизнь.

— Давайка прогуляемся, у нас как раз маршрут намечен, — киваю на стрелку.

Я понимаю, что это особый сорт садо-мазо, но никак не могу нащупать тот крючок, который запустит цепной механизм.

И вот мы идем по отмеченной тропе, стрелки то на стенах, то на полу. Влево, вправо, по коротким лестничным переходам и заваленным кирпичами помещениям.

Я слышу, как позади меня Таисия начинает тяжело дышать.

Я знаю, что с ней происходит. Она вспоминает. Проигрывает в голове все, что натворила, будучи ослепленной жаждой мести.

— Сюда не идем, — я не стал сворачивать в комнату, из которой был один узкий лаз. В прошлый раз мне не удалось протиснуться следом за Алексой, вряд ли сейчас что-то изменилось. Поэтому веду в обход, и вскоре мы выходим к провалу между двумя половинами зданий.

Прогулочным шагом я подхожу к краю и смотрю вниз.

— Как думаешь, если свалиться туда, есть шансы выжить? Или размотает так, что останется лишь фарш, нашпигованный арматурой?

— Я не знаю.

— Да? — делаю вид, будто озадачен, — не знаешь, а подругу свою этим путем погнала? Не жалко было? Или она не так ценна для тебя, как Аленушка.

На ее щеках пробивается румянец.

— А может, ради дела ее не жалко было? Подумаешь, шею бы сломала… Плевать. Чего всяких психопаток жалеть? Одной больше, одной меньше.

— Она сказала, что пройдет, — вяло огрызается бывшая жена.

— И ты такая: да-да, вали, Санек! Я не удивлен, ты легко людей в расход пускаешь.

Теперь румянец стал пятнистым, а дыхание еще более прерывистым.

— Зачем ты привез меня сюда? — повторяет прежний вопрос, — чего добиваешься?

— А как ты думаешь?

— Никак, Максим, — сдавленно произносит она, — я никак не думаю.

Она снова пытается закрыться, провалившись в пучину безразличия, но я не даю ей этого сделать.