Боярская стража (СИ) - Котов Алексей - Страница 26

— Я спросил что-то смешное?

Черт, неужели эмпат? Несмотря на то, что я сохранял ровное выражение лица, мое внутреннее веселье, пусть и на фоне косяка с возрастом — ну, не плакать же, Скуратов похоже почувствовал.

Можно было ответить по-разному, от «забыл-не знаю», до «не хотел смущать присутствующих», но я просто пожал плечами, мол думайте сами. Хуже уже все равно не будет, я с ошибкой с возрастом неплохо так выступил.

— В вашем личном деле также сказано, что в магическом потенциале вы — полное ничтожество.

Так, похоже отношения с начальником факультета Первой ступени у меня не заладились сходу.

— Это официальная формулировка или ваше оценочное суждение?

— Это официальная формулировка.

— Официальная формулировка, прописанная в моем личном деле?

— Владимир, согласно магическому сканированию у вас крайне низкие показатели по всем ключевым параметрам эфирного тела, — вступила вдруг в беседу Белоглазова. — Отчет составляла я и резюмирую, что даже с использованием камней-накопителей ваш потенциал не сможет подняться выше возможностей аколита третьей ступени. «Полное ничтожество» — это часто употребимая в академических кругах, но все же неофициальная формулировка оценки потенциала и боярин Скуратов сейчас перед вами извинится за ее использование.

— Прошу простить, что использовал неофициальную формулировку для реальной оценки вашего потенциала владения силой, — моментально отреагировал Скуратов.

А он умеет извиняться.

Я посмотрел на Белоглазову, но осадив начальника факультета она отвернулась и теперь демонстративно меня не замечала. Как и барон Аминов — взгляд его был направлен на все что угодно, кроме нас с Маргарет. Похоже, с этой стороны поддержки можно вообще не ждать, а вписалась Белоглазова сейчас только потому, что я на нее стрелки перевел, как на автора отчета «магического сканирования», которого кстати я что-то не припоминаю.

Ладно, с дружелюбием недавних попутчиков отдельная тема, сейчас же я посмотрел на Скуратова.

— Очень хорошо, что вы умеете признавать свои ошибки, коллега. Надеюсь, во избежание подобного впредь вы сочтете нужным сначала подумать, прежде чем что-то сказать.

Фразу сопроводил обезоруживающей улыбкой, едва не превратившейся в гримасу от жжения в щеке, но ответным взглядом удовлетворен. До того, как у США государственным флагом стал звездно-полосатый, среди прочих они использовали желтый Гадсденовский флаг* — с изображенной на нем гремучей змеей и подписью: «Не наступай на меня». Очень подходящий мне сейчас девиз: падать в глазах собеседников уже особо некуда, так что нужно просто надо сделать так, чтобы на меня поменьше пытались наступать, стараясь держаться подальше.

Первая тактическая победа есть, но вообще стратегия и условия в общем и целом дерьмовые, конечно. Как-то с самого начала профессорская карьера не очень складывается.

— Разрешите поинтересоваться, кто дал рекомендации боярину Морозову?

Спрашивал боярин Дмитрий Зверев, начальник факультета «Игнис». Неестественно красно-оранжевая радужка глаз, красный кафтан с золотым шитьем, зачесанные назад в высокой прическе волосы. Хм, если все боярские военно-магические атрибуты убрать, будет немного похож на актера Певцова в фильме «По прозвищу Зверь». Уверенно предположу, что у него такое прозвище и есть среди курсантов.

Спрашивал красный боярин, кстати, не меня, смотрел Зверев на генерал-аншефа. Прежде чем отвечать, Остерман выдержал долгую паузу, внимательно оглядывая присутствующих.

— Боярина Морозова и леди Кулидж как его ассистента к назначению рекомендовал его императорское высочество великий князь Андрей Александрович.

Информация — на тех, кто не знал, произвела впечатление. Если до этого на нас смотрели как на неведомых зверей, то сейчас многие поумерили градус недоумения во взглядах. Остерман, кстати, хорош — он только что внимательно всех оглядывал, и сейчас делал это снова, явно отмечая изменения после новой вводной.

— Имеем мы возможность узнать, за какие заслуги?

Снова спрашивал боярин Зверев — кивнув Остерману, он уже перевел подсвеченные огненным багрянцем глаза на меня.

— Информация для служебного пользования, я не уверен в уровне допуска всех присутствующих. Могу лишь сказать, что немалую роль в рекомендации сыграло мое право по рождению.

Ответ Зверева удовлетворил — кивнув, красный боярин отвел ставший показательно-равнодушным взгляд. А вот многим из присутствующих мои слова не понравились. Возможно сочли дерзостью, если даже не оскорблением мой намек на их недостаточно высокое положение.

Услышал вдруг сдержанный смешок. Кригскомиссар Долгоруков, не сдержался все же. Да, я не ошибся — выглядит он так, словно узнал свежий анекдот и ему просто не терпится рассказать его товарищам в курилке.

— Господин Морозов, у вас есть какие-либо вопросы по учебной части? — поинтересовался Остерман.

Вот это неожиданно. Вопросов у меня — воз и маленькая тележка, если уж на то пошло. Другое дело, что начальник Академии видимо желает выставить меня идиотом, если учебную часть упомянул.

Еще этого определенно желает боярин Скуратов — он сейчас буравит меня взглядом. «Я тебе какое плохое зло сделал?» — поджав губы, посмотрел я в глаза начальника факультета, превратившиеся в темные провалы. Скуратов неожиданно крупно вздрогнул, лицо его безвольно обвисло — выглядел он пару мгновений как отключившийся после удара боксер. Скуратов покачнулся даже, удержал равновесие только схватившись за стол. Это я уже краем глаза видел, снова смотрел на начальника академии.

— В роли профессора я выступаю впервые и как преподаватель начинающий, вопросов имею немало, — в этот раз мои слова вызвали едва слышный общий ропот, а Долгоруков снова не сдержал смешок. — Меня интересует множество самых разных вещей, от размера денежного довольствия и подъемных, до деталей получения учебных планов, программ и методических пособий, возможностей пройти курс инструкторских занятий с опытным преподавателем, а также прочие мелочи по типу моей должностной инструкции и структурно-логических схем по специализациям подготовки слушателей курса военного дела. Но думаю это вопросы больше организационные, полагаю не слишком подходящие для обсуждения в столь широком кругу.

Сейчас я придерживал пальцем левый уголок губ, так что жжение в шраме под конец долгой фразы оказалось не таким сильным. Пристально наблюдающий за мной боярин Зверев не оставил это без внимания — равнодушие из его взгляда ушло, брови чуть приподнялись в удивлении. Белоглазова с Аминовым по-прежнему смотрят куда угодно, но не на меня, а вот Остерман раздраженно поджал губы. Генерал-аншеф явно такого не ожидал — я, наверное, должен был что-то проблеять невнятно. Хотя отреагировал Остерман так, что от его ответного панча я мысленно скривился.

— С вашим денежным довольствием есть нюанс. Видите ли, в связи с вашим назначением возникла некоторая коллизия, — кивнув мне, Остерман заговорил, объясняя уже всем. — Как адъюнкт-профессор господин Морозов причислен к переменному штатному составу Академии, но кроме этого, он будет являться вольным слушателем, зачисленным на факультет Первой ступени…

Дальше Остерман вывалил несколько фраз на жестком казенном. Смысл им сказанного заключался в том, что как профессора, Академия не может поставить меня ни на денежное, ни на иное — жилищное, вещевое и прочие довольствия и обслуживания из-за моего статуса вольнослушателя, которому ничего не положено. Дальше сказал, что я могу попробовать решить этот вопрос письмом в военное казначейство, но прозвучало таким тоном, как будто он предлагал мне жаловаться в Спортлото.

— … на довольствие мы можем поставить только леди Кулидж, как вашего ассистента. Годовой оклад ее составит девятьсот рублей — с учетом полуторного сумеречного коэффициента. В течение, думаю, трех дней, вы с леди Кулидж сможете завершить все формальности по оформлению и снять себе жилье за пределами Академии.

Здорово, почти открытым текстом нам сейчас сказали идти вон. Зря я думал, что хуже не будет. Бросил короткий взгляд на барона Аминова — так и делает вид, что происходящее его не касается. Варвара Белоглазова на меня даже не смотрит. Видимо ночью что-то случилось, и она «забыла», что упоминала о помощи с обеспечением меня как профессора.