Заморский тайник - Тамоников Александр - Страница 3

– Вот и все, – сказал Леонтий Кузьмич. – А больше в сундучке ничего нет. Можете убедиться сами.

Да, в сундучке и впрямь больше ничего не было. Разочарованию рабочих не было предела.

– А мы-то думали… – проворчали они и стали расходиться.

– А можно я эти иконы заберу с собой? – осторожно спросил Леонтий Кузьмич. – Для науки они пригодятся…

– Забирайте, если хотите, – равнодушно ответили рабочие.

Так профессор Матвеев стал обладателем редчайшего сокровища. То, что в его руках и впрямь волею случая оказалось истинное сокровище, ему стало понятно в тот же день, когда он, запершись на даче, произвел предварительную экспертизу находки. Три иконы из четырех, судя по всему, не представляли особой ценности. Имелась в виду культурная ценность, а не духовная – в духовных ценностях профессор был не особенно силен. Духовные ценности всегда представлялись ему неким абстрактным понятием, в отличие от ценностей культурных, а тем более – материальных.

Впрочем, о материальных ценностях Леонтий Кузьмич пока что не думал – эту тему он решил отложить напоследок. А вот что касается культурных ценностей… Итак, первые три иконы в этом плане были не особенно ценны. По всей вероятности, это были копии более древних икон. Да, они были выполнены мастерски – насколько профессор мог судить, но копии есть копии.

А вот четвертая икона… Леонтий Кузьмич вначале даже не поверил своим глазам. И уж тем более он не поверил, что такое вообще может быть! По всем приметам выходило, что это не копия, а подлинник. Уж в таких-то вещах профессор разбирался неплохо. Да, конечно, здесь нужна была более тщательная, профессиональная экспертиза, однако и без нее все говорило о том, что это – подлинник.

Далее. Судя по всему, это была очень старая икона. Когда именно ее написали, об этом Леонтий Кузьмич мог лишь предполагать с некоторой долей вероятности и допущения. Но он был уверен, что в его руках и впрямь оказалось истинное сокровище. Профессор это понял, как только вгляделся в изображение на иконе сквозь увеличительное стекло.

На иконе был изображен святой Иоанн Лествичник! И чем дальше, тем меньше у профессора было сомнений, что это так и есть на самом деле! Леонтий Кузьмич едва не лишился сознания от нахлынувших чувств, когда окончательно убедился, что так оно и есть – это икона святого Иоанна Лествичника! Притом, скорее всего, подлинная!

Тут было от чего разволноваться. Леонтию Кузьмичу доводилось слышать и читать в специальных справочниках об этой иконе. И все источники единогласно утверждали, будто такая икона и впрямь когда-то была, но затем исчезла самым загадочным образом. Многие пытались напасть на ее след, но никому это не удалось. Даже скопированного изображения этой иконы не осталось, были лишь ее словесные описания. И тут вдруг нате вам – в полусгнившем сундучке в полуразрушенном купеческом доме обнаружена давным-давно исчезнувшая икона! Это было невероятно, в это невозможно было поверить, но это было так. Вот она, икона. Притом полностью соответствует ее словесному описанию – Леонтий Кузьмич проверил это по специальному справочнику, который имелся у него в наличии.

Да, но как она оказалась в том сундучке? Об этом профессор почти не думал, потому что какая, по большому счету, разница? Да если бы он и задумался на эту тему, то все равно не отыскал бы ответа. Наверно, прежние, давным-давно умершие хозяева дома для чего-то спрятали эти иконы. Допустим, чтобы сохранить их от большевиков. В начале века сколько бесценных образцов культуры сгинуло во время революции! Могли, конечно, быть и другие причины. Теперь о них уже не узнаешь, потому что нет уже на свете тех, кто эти причины знал…

Ну да неважно все это, важно другое. Важна сама икона. Ведь если это и впрямь подлинник и если на иконе Иоанн Лествичник, то получается, что икона написана в шестом или седьмом веке! Именно в это время и жил Иоанн Лествичник, и все справочники говорят о том, что неведомый иконописец изобразил на иконе подлинного Иоанна Лествичника! Не с чьих-то слов, и не по памяти, и не повинуясь прихоти собственной фантазии, а с истинного, живого образца! И это добавляло иконе дополнительную, особую ценность.

Разглядывая икону, Леонтий Кузьмич неожиданно для самого себя подумал и о материальной стороне дела. То есть о том, сколько может стоить эта неожиданная находка в рублях. Или в какой-нибудь валюте, неважно. Точную цену он, конечно, не знал – он никогда не интересовался такими вещами. Впрочем, приблизительную стоимость иконы он представить вполне мог. Это были огромные деньги!.. Особенно если, скажем, икону продать не официальным способом, а негласно, минуя всяческие официальные каналы и способы. Тем более что официально ее и не продашь, потому что на пути обязательно встанет государство. Только в частные руки. Да, такой раритет стоил громадных денег. Если рассуждать теоретически, их хватило бы и самому профессору, и его детям, и внукам, и, может быть, даже правнукам.

Разумеется, профессор не намеревался продавать столь неожиданно попавшее в его руки сокровище ни под каким видом и ни при каких условиях. Деньги в данном случае его не интересовали, он упивался другим: он – обладатель старинного раритета, который, в смысле культуры, не может сравниться ни с каким другим раритетом! Шутка ли – шестой или седьмой век! Притом это уникальный культурный экземпляр! Единственный в мире! Любой уважающий себя коллекционер пошел бы на что угодно, лишь бы иметь у себя такую ценность! А деньги… А что деньги? Не все в этом мире измеряется деньгами. Есть то, что гораздо важнее и ценнее денег.

Конечно, Леонтий Кузьмич ни за что не поставит в известность государство о таком своем приобретении. Это просто выше его сил! И он при этом не будет чувствовать себя преступником. Любой коллекционер на его месте поступил бы так же. Да дело даже и не в этом. Завладев иконой, Леонтий Кузьмич формально не нарушил никаких законов. Он эту икону не украл – он ее нашел. Она в буквальном смысле валялась под ногами, а он ее лишь подобрал. С точки зрения закона икона не считалась кладом – это, в конце концов, не золото, не жемчуга и не бриллианты. Значит, и тут профессор чист перед законом. Ну, а то, что он решил оставить находку у себя, так это его личное дело. Это – дело его совести.

Больше месяца ушло на то, чтобы профессор мог убедиться окончательно – в его руки и впрямь попал подлинник. Чтобы это выяснить, Леонтий Кузьмич самолично и тайно провел в своем институте сразу несколько экспертиз. Он их проводил по ночам, под надуманными предлогами оставаясь ночевать в лаборатории. Никто ни в чем его не заподозрил: профессора, как известно, все чудаки. А ночевать в лаборатории – одно из самых безобидных профессорских чудачеств.

Икону Леонтий Кузьмич поместил на самое лучшее место в своей галерее. Реставрировать он ее не стал – от этого икона стала бы выглядеть новее и потеряла бы тот ни с чем не сравнимый налет истинной старины, из-за чего в первую очередь и ценятся древние вещи. Целый месяц профессор любовался своим сокровищем в одиночку, днюя и ночуя на даче. Для этого он даже взял отпуск за свой счет – якобы по болезни.

Вдоволь налюбовавшись иконой, Леонтий Кузьмич решил, что сокровище следует предъявить широкой общественности. Похвастать, так сказать, перед миром и понаблюдать со стороны, как другие люди будут реагировать на раритет. И ощутить ни с чем не сравнимое чувство гордости, радости, счастья – словом, всего того, что всегда ощущает настоящий коллекционер, обладающий уникальной вещью. Ведь что такое уникальная вещь? Это такая вещь, которой больше нет ни у кого в мире. Ни у кого нет, а у тебя есть. Вот она – любуйтесь и завидуйте. И страдайте из-за того, что у вас такой вещи не будет никогда.

Конечно, широкая общественность – это в данном случае было понятие относительное. То есть всяк, кто пожелает, икону видеть не мог. Только избранный круг ценителей и знатоков. Каждого такого ценителя и знатока Леонтий Кузьмич приглашал самолично. Все это были люди, которых профессор знал давно и в которых был уверен. Никаких праздных зевак, а тем более – никаких мутных личностей! Все – знатоки и специалисты, все – свои! Причем профессор никому не говорил, для чего именно он приглашает к себе этих самых знатоков и ценителей. На все вопросы он отвечал загадочной улыбкой и такими же загадочными словами: «А вот придете – и увидите. Ручаюсь – не пожалеете!»